КИФ-5 «Благотворительный». Том 3 «Для взрослых»
Шрифт:
Боль…
Тим открыл глаза, и, прикрывая их рукой от резкого, стального утреннего света, что пробивался сквозь прозрачные гардины, осмотрелся.
Он лежал на кровати, укрытый одеялом, а голова покоилась сразу на нескольких подушках различных размеров. Пододеяльник и наволочки были из атласной ткани, кремово-розового цвета и изобиловали кружавчиками. Над ним был потолок, выложенный зеркальной мозаикой, изображавшей переплетающиеся цветки нарциссов. С потолка свешивалась вычурная, о пяти рожках, люстра в супрематическом стиле. Два плафона квадратные, один треугольный и ещё два овальные. Квадратные были чёрного
На первый раз хватит впечатлений.
Тим закрыл глаза.
Что за кукольный домик?
В голове опять зазвучало: «Если он жив – он останется жив или не останется жив. Если он мёртв – его можно оживить или нельзя оживить…»
Откуда это? Что-то такое знакомое-знакомое.
– Мой герой, – послышался откуда-то сверху женский, певучий голос. – Принесла тебе рассольчику. Полечиться.
Тим открыл глаза и приподнялся на подушках.
Взглянув на девушку, стоявшую перед ним и державшую в руках серебряный поднос с хрустальным, наполненным чем-то зеленовато-прозрачным, стаканом на нём, Тим вспомнил, откуда были эти терзавшие его цитаты.
«Приключения Буратино»!
Глава, где Буратино в бессознательном состоянии попадает в домик Мальвины!..
Вот, стоит перед ним такая: небольшая, стройненькая, и прямо воздушная в своём кружевном халатике по самые, как говорится, выше коленок. Глаза с пушистыми ресницами синие-синие, как васильки. Носик небольшой, аккуратненький. Щёчки с ямочками от улыбки-очаровашки – сочетания жемчужных, ровных зубов и чуть припухлых губ. Ножки длинные и гладкие. Руки, обнажённые по плечи, были также гладкие, в меру тонкие, бархатистая кожа. Только вот волосы, волна изящных кудряшек насыщенно-соломенного цвета, ниспадающие на покатые плечи, не соответствовали образу Мальвины.
«Это не Мальвина, – подумал Тим. – Значит и я – не Буратино… Тогда где я, блин?»
Усмехнувшись, Тим через силу приподнялся на подушках, подхватил с подноса стакан и стал вливать его содержимое в свой обезвоженный организм.
«Рассол», скорее всего, было лишь условным названием этого напитка, потому что лечебный эффект оказался гораздо более чудодейственен, чем можно было ожидать от рассола в классическом исполнении. Полегчало мгновенно. Тим удовлетворённо крякнул, поставил стакан на поднос и откинулся на подушки, блаженно прикрыл глаза.
Зацокали удаляющиеся шаги девушки.
– Сейчас будет готов кофе, – услышал он голос Немальвины. – Присоединяйся! Халат на стуле возле кровати.
Тим осмотрелся. Возле кровати действительно стоял винтажный стул, а с его спинки свешивался махровый, белоснежного цвета халат. Рядом, на полу, виднелись такого же цвета тапочки без задников.
«Люкс», – подумал Тим.
Он откинул одеяло и обнаружил, что он голый.
«Да что же это такое? – пронеслось в голове. – Где я, блин?» Привычный каламбур.
Фамилия Тима была Яблин.
С такой по жизни не соскучишься. Особенно, когда ему пришлось год отслужить в космических войсках.
– Товарищ генерал-лейтенант, младший лейтенант Яблин по вашему приказанию…
– Что! Как вы обращаетесь к старшему по званию?! Хотите взыскание?!
– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите объясниться!
– Разрешаю!
– Товарищ генерал-лейтенант, Яблин моя фамилия.
Младший лейтенант Тимофей Яблин!– Гм… Товарищ майор! Ко мне, со списком личного состава вверенного вам подразделения!
Анекдот…
И так всякий раз, когда в часть заносило с инспекцией высшее начальство. А заносило их часто, и всем им хотелось посмотреть на самого лучшего здешнего программиста.
Майор после такого всякий раз говаривал:
– Жениться вам нужно, младший лейтенант, и фамилию жены брать, если в двадцать пять, при замене паспорта, поменять не догадались. С такой фамилией карьеры не сделать, особенно в армии.
Выражение лица Тим в свои тогдашние двадцать шесть, шифровать так и не научился. На нём явственно читался ответ майорским тирадам:
«Дрон вам в афедрон!»
На гражданку он так и вышел в звании младшего лейтенанта… Фамилия, видишь ли, некарьерная, блин… Целый год антивирусники этим доблестным войскам писал.
На свободу!
Фрилансеру всё равно, какая у него фамилия…
«Кофе!» – вспомнил Тим.
Он скатился с кровати, влез в халат, перепоясался и сунул ступни в тапки.
Комфортно!
Тим пошёл по следу кофейного аромата и пришёл в кухню – не кухню, но что-то вроде комнаты для гостей, но с плитой и парой холодильников. За столиком изящного исполнения на таком же изящном табурете восседала Немальвина, изящно забросив ногу на ногу, выставив напоказ гладкую голую коленку, глянцевато блестящие икры и часть бедра. На ногах были открытые каблукастые домашние туфли, с розовой опушкой, позволявшие лицезреть ухоженные розовые пятки и пальчики с ногтями тёмно-вишнёвого цвета.
Она улыбнулась навстречу Тиму, приветствуя поднятием фарфоровой чашечки-напёрстка, которую держала за ручку длинными, наманикюренными пальцами с длинными ногтями, покрытыми лаком жемчужно-розового цвета. Девушка кивнула, приглашая сесть на табурет по ту сторону стола.
Тим присел. Взял чашку-напёрсток за витую ручку и сделал глоток, опасаясь, что будет горячо. Горячо не было. Было очень вкусно.
«Что же там было вчера-то?» – подумалось Тиму.
Вяло шевельнулись воспоминания.
Ночной клуб в неоновом оформлении вывесок. Из него приглушённо бухают сабвуферы. Громиле на фейсконтроле он предъявляет удостоверение с напечатанным портретом. Не его, а хайратого американского мужика, который ловил молнии на медный ключ, привязанный к воздушному змею.
Привратник забрал «удостоверение» себе, как одноразовый пропуск, и снял с крючка бархатный шлагбаум-удав, что преграждал вход.
Клубешник!
Он внутри. Басы, как волны, то подавляют, то возбуждают. Протолкнулся к барной стойке. Три двойных виски, по старинному обычаю, и в метусящуюся на танцполе толпу – отдаться хореографическим импровизациям.
Вспышки лазеров, дёрганный свет стробоскопов…
Столкнулись попами. Оглянулись друг на друга. Зажестикулировали друг другу, то ли извиняясь, то ли возмущаясь. Пригляделись друг к дружке, и… понравились.
Принятое дивой приглашение пройти к бару на «стопку мира».
Зацепились языками. Разговорились.
К «стопке мира» заказали добавку.
Ради знакомства он пил горящую самбуку, хотя терпеть её не мог.
Брудершафты, штук пять, со всё более продолжительным с каждым разом, обязательным поцелуем.