Киллерёныш

Началась обычная сиротская жизнь. Мальчик рос. С одними он дружил, с другими дрался, третьих молча ненавидел. Как протекали дни, тебе, Антошка, слишком хорошо известно.

А вот как протекали ночи...

По ночам мальчик видел один и тот же сон. Из ночи в ночь преследовал его огромный, страшный, беспощадный дракон. Из мерзкой пасти, усеянной сотней острых зубов, вырывалось пламя и обдавало мальчика жаром. Громкий рев оглушал его, заставляя просыпаться в холодном поту.

Не было ночи, чтоб дракон позабыл прийти к нему.

Сначала мальчик вскакивал, едва завидев чудовище. Потом попривык, но все равно боялся...

Годы шли. Когда мальчику было лет десять, в реве ужасного дракона ему вдруг почудились членораздельные, понятные звуки. Постепенно звуки стали складываться в слова, а слова в предложения.

И вот наступила ночь, когда мальчик понял, что же говорил ему дракон.

— Мой маленький господин! Где же ты?! Как давно я ищу тебя! Отзовись!!!

Мальчику исполнилось двенадцать. Он ответил:

— Я здесь...

И тут же серая унылая стена опостылевшей спальни озарилась призрачным оранжевым пламенем. Мальчишки, его враги и его друзья, с изумлением смотрели на происходящее. Стена раздвинулись и в образовавшемся проеме показалась огромная голова дракона. Мальчик поднялся, подошел. Дракон, словно послушный жеребенок, пригнул голову. Мальчик взобрался на него. Дракон повернулся, расправил крылья и взлетел.

Они летели над темной полуночной землей, всё выше и выше, к звездам. А мальчишки, прильнувшие к окнам, с завистью провожали их взглядом.

— Вот так, малыш — никогда не знаешь до конца, кто же тебе друг, а кто враг...

Антошка уснул, натянув одеяло к подбородку, на кровати Тимурки.

Игорь подошел к Антошкиной кровати, расстелил ее, разделся и тоже лег. Тяжелая усталость разом навалилась на него. Он провалился в темноту.

Проснулся Игорь от легкого толчка в плечо. Рядом, в одних трусиках, босиком, стоял Антошка, вздрагивая от холода.

— Ты чего? — слегка даже испугался Игорь.

— В туалет ходил... Можно, я к тебе лягу?

— Лезь, конечно.

Он отогнул краешек одеяла, куда быстренько проскользнул мальчишка.

— Здорово… Тепло то так, — зашептал он, прижимаясь к Игорю.

— Ну и лапы у тебя, прям как у лягушки.

— Зеленые?

— Холодные. Давай их сюда, погрею.

Игорь сунул ладошки Антошки себе под мышку.

— А знаешь, как у нас ребята зимой руки грели, когда в снежки играли? — зашептал Антошка ему в ухо.

— И как же?

— На яйцах.

— Своих или чужих?

— Да ну тебя; своих, конечно.

Они пошептались еще немного. Но тут, не сдержавшись, Игорь изо всех сил прижал Антошку к себе. Он чувствовал, как тот успокаивается, как слабеют его маленькие мышцы, выравнивается дыхание и замедляется биение сердца. Он прижимал уже согревшееся тельце мальчика к своей груди и чувствовал, как ему самому становится легко и светло на душе; так путник, бредущий по пустыне, радуется входя в оазис, и успокаивается, отдыхая в тени деревьев. Игорь, с радостью и успокоением, снова осознал, что в его жизни появилось что-то новое и очень хорошее…

Счастье.

И зовут это счастье – Антошка.

Он уткнулся носом в Антошкин затылок и вдыхал его запах. Французам и в голову не приходит, что лучше любых парфюмов — аромат мальчишки, а не Шанель. Его губы прижались к тоненькой шее мальчика и непроизвольно начали целовать её…

Сначала только сзади, затем, чувствуя что Антошка не сопротивляется и ему приятны его поцелуи, он перешёл к его ушку, щеке… Антошка, прижавшийся спиной к груди Игоря, заворочался и лег на спину, как бы разрешая продолжить ласки…

Игорь положил свою ладонь на живот мальчика, и нежными круговыми движениями начал его поглаживать, постепенно поднимаясь к груди и соскучившимся по ласке соскам. Нащупав один, Игорь стал легонько пощипывать его, перекатывая горошинку между пальцами; к другому соску он прижался губами.

Поцелуй за поцелуем, и вот он уже полизывает их кончиком языка, иногда зажимая между губ и даже легонько покусывая. Через пару минут, Игорь, положил голову на грудь Тошика, и прислушался к биению его сердца. Антошка, весь отдавшись во власть Игоря, лежал без движения, с чуть приоткрытыми губами… Игорь покосился на эти губки. Ему так захотелось их, поцеловать… но он не стал, чтобы не испугать Антошку, и продолжал слушать биение его сердца.

Вдруг рука мальчика легла на его затылок, и пальцы начали перебирать его короткие волосы.

Рука Игоря, между тем, не спеша заскользила по Антошкиному телу к его ногам. Она уже жила своей жизнью, и, опережая мысли, стремилась как бы невзначай, проехать по передку трусиков, под которым спряталось удивительное сокровище, одурманивающее сознание её хозяина.

Игорь не стал мешать ей. Он вдруг представил, как членик Антошки уже выпрямился и затвердел от его ласк. А если это так, Тошке действительно хорошо от того, что он с ним….

Рука коснулась резинки, замерла и заскользила дальше.

Ох! Так и есть… Он СТОИТ! Стоит, маленький и задорный! Он словно стрелка прибора, указывает на сектор «Нравится»! Рука замерла, наткнувшись на это милое препятствие, и радость наполнила сердце…

С минуту палец нежно поглаживал, сквозь материю Тошкин столбик. Дыхание мальчика в очередной раз сбилось… И для Игоря это не прошло даром. Он почувствовал, как наливается кровью его собственный член, и испугался этого нового для себя ощущения — желания мальчика. Он немного отодвинулся от Антошки чтобы не коснуться его своим встающим членом… но тот уже почувствовал лёгкое давление.

— Что у тебя там?

— Ничего, — ответил Игорь.

Он хотел перевернуться на живот чтобы прижать свой торчащий член к матрацу, но вместо этого сказал, чуть громче, чем следует:

— Эй-эй, прекрати щас же!

Поздно. Прохладные пальцы мальчишки двигаясь в запретном направлении, задержалась на прессе, чуть нажали, и под восхищенное «Ого!» нырнули под резинку в жесткие заросли лобка.

— Антон, перестань немедленно! — строго сказал вполголоса Игорь, не делая ни малейшей попытки помешать.