Кингчесс

Патрик Джозеф Кеннеди, там и так всё на волоске, это проходная пешка. Но если ей помочь, то она может превратиться и в ферзя. А вот, как там поживает в тюрьме наш старый товарищ, Лёня Шнеерзон? Пожалуй, это самая знаковая и неоднозначная фигура! Слоник ты мой, ненаглядный.

Но тут всё сложнее. Его ещё нужно из тюрьмы вызволять, организовать ему побег. А что потом, куда он кинется, и к кому. Ко мне? В Америку, или ещё куда? Сложно всё продумать и предсказать его реакцию. Здесь без Вествуда не разберёшься, это он у нас истинный британец. Распишет и вист, и преферанс. А то и глядишь, ва-банк пойдёт.

Надо подкинуть свежую мысль Ричарду, пусть продумает, как все поставить в нужное нам положение. Там и Россия недалеко, а каша заваривается уже жуткая, ну, да посмотрим, посмотрим. Шнеерзон идеально под революцию подходит. А кто там из евреев ближе всего к кормушке окажется? Троцкий? Весьма, весьма хорошо.

А где он сейчас? В Вене! И вроде как, и не Германская империя, а Австро-Венгерская, но разница только в подходе. А что он там делает? Это мне докладывает товарищ Кудрявский, выходец из бывших революционеров, осевших у меня.

Товарищ Троцкий издаёт «Правду». Вот как! В Вене и «Правду» о России, как это знакомо, как знакомо. И товарищ Ленин тоже будет издавать «Правду», но уже позже, и в России, а пока ограничился «Искрой», из которой возгорелось пламя. Но не будем о грустном. Был Шнеерзон фальшивомонетчиком, игроком, растратчиком и налётчиком, станет революционэром. А мы поможем ему, и кадрами, и деньгами.

Как говорится, не можешь прекратить пьянку, возглавь её! Кадров, сосланных из России, у меня хватает. Но это всё больше мелкие сошки, вся верхушка, все эти Плехановы, Милюковы, Черновы и прочие, осели в Европе. Ну, так из искры возгорится пламя, а мы свои искорки и направим туда. Пустим пал навстречу пожару и посмотрим, что выйдет.

Так, так, так, а шахматных фигур становится все больше и больше. Кто у меня остался из пешек. Мммм. Семён Кнут! Христопродавец, разбойник, битюк и охальник. Прошёл и Каир, и Джибути, грабил и убивал, но ведь ценный же кадр, и почти не востребован сейчас. Грех такому пропадать. Всех в топку, в топку, полешки вы мои.

Можно подумать, что я циничен. Ничуть, история, которую никто не учит и не знает, тем не менее, говорит лишь об одном. Если не ты, то тебя! Всё в этом мире не ново, и когда-нибудь уже происходило. Разврат сменяется подъёмом моральных устоев, и наоборот. Упадок сменяется подъёмом. Лишь только дураки — вечны!

Оглядев множество расставленных на доске фигур, за каждой из которых стоял реальный человек, я задумался. Да, пешек у меня достаточно. И отец Пантелеймон, и многие другие. Но на противоположной стороне всё гораздо лучше, и гроссмейстеры меняются. А я всё один, да один.

И, оставив шахматные фигуры в покое, я стал смотреть на высокий потолок дворца, расписанный в синие и белые цвета. Надо отдохнуть, надо отдохнуть. Эх, и, встав из-за стола, я покинул свой рабочий кабинет, направившись на женскую половину дворца. Здесь был мой сын, здесь были мои дочери.

Кстати, дочерей надо было выдать замуж, и они уже не были пешками. Одна мощная, как и я, вполне сойдёт за дуру, тьфу, за туру. Но и за дуру, тоже ничего, дабы не смущать своего мужа знаниями, которые в неё вдолбили. Мирра, она такая.

Вторая, Слава, была красивой. Чёрная пантера, называли её, чем не королева! Но вот за кого её отдать замуж? Белые не возьмут, а чёрные ничего из себя не представляют, и не могут дать ничего, окромя анализов. Придётся использовать их в качестве запасных фигур.

Да, партия обещает быть интересной, с гамбитами и цугцвангами, шахами и матами. Особенно, с матами. Матов будет много, это я точно обещаю. Пока у нас классический гандикап. Но можно попытаться разыграть блиц, или сделать вилку. А там и размен фигурами и детский мат возможен.

Эх, сдались мне эти шахматы, но больно термины в них показательны и точно отражают любую ситуацию, один цейтнот чего стоит! И остаётся придумать только этюд, который шахматный.

А ведь это — искусственно составленная позиция, в которой необходимо найти единственно верный путь (как правило, неочевидный, парадоксальный), для достижения поставленной задачи (достижение выигрыша или ничьей). Самое то, для меня.

Неожиданно я застыл. А ведь хотя бы одну из дочерей можно отдать замуж за индийца. Естественно, не за абы кого, а чем плох правитель княжества Кач, или Куч, или Кутч. Хрен разберёшься в этих индийских названиях. Берёшь себе Куч и говоришь, как ты могуч.

А союз орала и меча может и получиться. Она орала, а он рогоносец, в смысле, меченосец. Перекуёт то, чем она орала и сделает из этого меч. А меч, штука полезная, особенно, в борьбе с британцами. В общем, надо думать. Зайдя к своей супруге, я выкинул эти мысли из головы, сейчас есть дела и поважнее.

* * *

Леонид Шнеерзон, узник Венсенского замка, вернее, той его части, где располагалась тюрьма, сидел в одиночной камере, куда его перевели из общей. Это случилось после того, как он умудрился обыграть в карты всех, кто в ней сидел. Но и нахождение в одиночной камере не продлилось чересчур долго.

У него уже успели сложиться неплохие отношения с тюремной администрацией, и теперь он только ждал, когда наступит это время, время свободы, и его выпустят из тюрьмы. Тем более, в тюрьму он попал по совершенно надуманному поводу.

Якобы он уклонялся от уплаты налогов и был соучредителем мастерской в Леоне, где печатали поддельные франки. Абсолютно надуманные обвинения! Никто так и не смог доказать, что он принимал непосредственное участие в печатании поддельных денег. Вопиющая несправедливость. А ещё просвещённое общество!

А неуплата налогов? Само учреждённое им акционерное общество так и не смогло достроить парк развлечений на острове. С чего платить налоги, прибыли же не было? Ну, некоторая афера с ценными бумагами, действительно, имела место. Но обвинения в неуплате налогов были явно притянуты за уши.

Это всё злоба из-за Мамбы. Если бы французы не разобрались, что он с ним связан, Шнеерзон бы не сидел сейчас в тюрьме, а жил бы красиво, и на воле. С другой стороны, если бы он остался на свободе, то давно бы продал Мамбу за один серебряник, или за два. Предложения уже были, но поразмыслив, он отказался от них.

Достаточно было и тех слухов, которые разносили французские газеты, чтобы не рисковать своей головой, предавая Мамбу. Смерть всегда, рано или поздно, приходит за тобой, но у всех она разная. И Шнеерзону очень хотелось, чтобы его была лёгкой, а не долгой и мучительной. Так что, предавать Иоанна Тёмного ему в тюрьме расхотелось.