Кингчесс
Шрифт:
Ленин скрывался на одной из съёмных квартир и ждал развития событий. Товарищ Троцкий, возглавивший Военно-Революционный комитет, активно распределял вооружённых людей, прибывших в его распоряжение, время от времени информируя об этом Владимира Ильича. Подготовка к военному перевороту шла полным ходом, жаркие июльские деньки должны были закончиться не менее жаркими белыми ночами.
Ленин, который совсем недавно был против начала вооружённого восстания и требовал, чтобы оно было отложено ещё минимум на полгода, приехав в Смольный, лично убедился, что всё уже подготовлено и необходимо дать только отмашку.
Дальше тянуть было нельзя. Части Петроградского гарнизона были разложившимися,
А значит, в бой пойдёт Красная гвардия и латышские полки. Последняя информация, полученная из Красного села, говорила о том, что оно взято неизвестными людьми, большинство из которых были русскими немцами, настроенными очень решительно и расстреливавшими любого, кто пытался на них напасть или препятствовать их продвижению.
За отказ давать локомотив, вместе с грузовыми вагонами, здесь же было расстреляно несколько саботажников, и вагоны, вместе с паровозом, были тут же поданы. Те из революционных рабочих, кто попытался сбежать, вылавливались и насильно доставлялись на станцию. А если они, всё же, убегали, то их семьи становились заложниками, вынуждая беглецов возвращаться обратно. Никто никого не жалел и не собирался этого делать, ни при каких обстоятельствах.
Штурм Зимнего был назначен на двадцать первое июля. Но все планы спутал Феликс фон Штуббе и его полки, начавшие занимать Санкт-Петербургский телефонный узел гораздо раньше озвученного срока. Временное правительство объявило о недопущении его свержения методом вооружённого переворота и попыталось задействовать свои верные части, но после первой же атаки поволжских немцев они разбежались.
Улицы Петрограда заполонили звуки истошной стрельбы, в которых можно было различить редкое тявканье винтовок, заливистые очереди станковых пулемётов и резкий частый треск ручных пулемётов. Бои закипели, но уже не с правительственными войсками, а с красногвардейцами и отрядами переодетых немцев, англичан и канадцев.
Это было совершенно непредсказуемо, поволжские немцы сражались на улицах Петрограда с германскими немцами, а русские солдаты и офицеры, в это время, отсиживались по домам, и лишь революционно настроенные матросы вливались в эту отчаянную битву. И это, несмотря на то, что большинство из них были анархистами, а с большевиками их объединял временный союз, благодаря тому, что матушка Англия умело распропагандировала матросские души через своих эмиссаров.
Отряды фон Штуббе смогли занять телефон и телеграф, их поддержали юнкера, захватившие Госбанк, дальше начались затяжные бои с большевиками. По улицам Петрограда катили полевые пушки, чтобы дать отпор монархистам, как отряды фон Штуббе окрестили и большевики, и Временное правительство. Но и у тех оказались орудия, а точнее 37-мм автоматические пушки, буквально выкашивающие всех, до кого могли дотянуться их мелкокалиберные снаряды. От частых выстрелов содрогалась не только сама автоматическая пушка, но и все окружающие, видевшие, к чему это приводит. К сожалению, при такой скорострельности, снарядов к ней был крайне ограниченный запас.
Ленин бросил телефон и с огорчением казал Троцкому, — кажется, нас отключили от телефонной станции, я не могу ни с кем связаться!
— Владимир Ильич, монархисты отбивают все нападения, они захватили телефонную станцию, Госбанк, телеграф и медленно выдавливают нас из центра города.
— Лев Давидович, нам нужно сейчас разгромить этих контрреволюционеров, если мы этого не сделаем, они разорвут нас на части и уничтожат. Это не наши партийные фракции,
и даже не монархисты. Нам придётся бежать из России, самый благоприятнейший момент для торжества революции будет упущен. Это архиважно, как вы не понимаете! — деланно посетовал он, качая головой и засунув пальцы под края жилета.— Я понимаю, Владимир Ильич, но у нас почти не осталось никаких резервов, лишь несколько броневиков и два полка латышских стрелков.
— Прекрасно, это очень прекрасно. Нет ничего проще, я лично возглавлю этот удар! Я поеду на последнем броневике, и мы прорвёмся к Зимнему дворцу, который уже в зоне досягаемости монархистов, и не они, а мы скинем Временное правительство, во что бы то ни стало. А этих голубчиков мы уничтожим, всех, до последнего человека, чтобы им неповадно было. Как это может быть, на нас нападают поволжские немцы, какое им дело до России и её судьбы? Пусть убираются куда угодно и не лезут в наши разборки. Правильно я говорю, Лев Давидович?
— Мне даже нечего на это возразить, — развёл руками Лев Давидович Бронштейн. Нам, русским, это в высшей степени удивительно, что немцы вступились за монарха. Хорошо, я собираю отряд, Владимир Ильич, и вы сможете ударить по монархистам не растопыренной пятернёй, а сжатым железным кулаком!
Феликс фон Штуббе с досадой наблюдал за тем, как идут уличные схватки. Люди, ожесточаясь, убивали друг друга, в городе, никогда не знавшем боёв, отлетала кирпичная крошка от стен и лилась людская кровь. Война шла не с интервентами, а с соотечественниками. Война за что? За будущее России? Крайне сомнительно, если за это будущее сражался непонятно кто. Но постепенно, за счёт превосходства в стрелковом вооружении, отряды фон Штуббе выдавливали противника.
Красногвардейцы, наёмники и матросы сопротивлялись, подтаскивая пушки, но в городе они не играли весомой роли, как в поле, и не приносили никакого преимущества. Всё больше и больше отвоёвывалось улиц и наступающие медленно, но верно, продвигались к центру города, чтобы захватить Зимний дворец и отстранить от власти Временное правительство.
Последнее усилие, и отряды фон Штуббе вбежали на площадь перед дворцом, отбросив все обороняющиеся части, как гарнизонные, так и красногвардейские. Никто зимний дворец не охранял. Ни пресловутый женский батальон, ни другие части. Немногочисленная охрана давно разбежалась, а министры, собравшись, сидели вместе в зале заседаний, примостившись в креслах, с ужасом ожидая развязки происходящих событий.
Феликс фон Штуббе уже представлял, как он войдёт и сбросит эту безвольную челядь, но…
Полк латышских стрелков окружил уже праздновавших победу монархистов и обрушился на них с разных сторон. На площадь перед дворцом прорвались пять броневиков и стали расстреливать из пулемётов монархистов, столпившихся у дворца.
Заговорила в ответ 37-мм автоматическая пушка. Её мелкокалиберные снаряды с лёгкостью прошивали тонкую броню броневиков, наматывая металл на тела сидящих внутри людей, разбрызгивая их кровь по внутреннему пространству.
Один броневик задымил, второй остановился, из третьего, как горох, высыпались наружу матросы, с перевязанными крест-накрест пулемётными лентами. У каждого в руках были гранаты, выдёргивая на ходу чеку, они стали бросать их в автоматическое орудие и в отстреливающихся солдат-монархистов. Вокруг загромыхали гранатные взрывы, и пушка прекратила своё существование.
Площадь заполонили латышские стрелки, вступив в бой с монархистами и выдавливая их за пределы Зимнего дворца. Из последнего броневика вылез Ильич и, подняв руку вверх, вскричал: «Товарищи, остался всего один шаг до взятия власти! Вперёд, Красная гвардия!»