Киносценарий «Бриллианты из подворотни»

Шлихт сидит неподвижно, как статуя вязальщика. Он закрепил к верстаку завязку, привязал к ней нитку, зажал в руках челнок и планку и спит. Над ним портрет Стаханова и надпись «А ты сделал норму выработки». В дверях цеха показывается кривоногий прапорщик.

– Атас! Кривой!- слышен голос из дальнего угла.

Чифиристы нехотя расходятся по местам. Прапорщик замечает спящего Шлихта, подкрадывается на цыпочках , сапогом выбивает из под него табурет и, тот оказывается на полу. После падения Шлихт не выпускает из рук челнок и планку и, лежа на спине, начинает быстро вязать. Зеки дружно смеются. Шлихт смеется вместе с ними. Прапорщик белеет о злости.

– Поднимайся , стахановец - командует Кривой- довяжешь в изоляторе. По тебе «крытая» тюрьма плачет.

– Я передовик производства - подымаясь, возмущается Шлихт – у меня сто двадцать процентов. Я стахановец вечный. Спросите у мастера, гражданин начальник.

– Знаем мы таких передовиков. Чужие нормы покупаешь. Шагай на вахту.

День. В высоком бетонном заборе с колючей проволокой и вышкой на углу с противным скрипом распахиваются автоматические ворота и на территорию зоны заезжает серый , забрызганный грязью, автозак. Рядом с воротами в узком проходе открывается кованая дверь и из нее выходит Шлихт. Минуя турникет, он проходит на бетонный плац и щурится от яркого солнечного света.

– Это сладкое слово свобода - радостно произносит Шлихт.

На плацу вокруг кривоного старшего прапорщика толпятся загруженные сумками, кульками и авоськами с продуктами , усталые , озабоченные женщины самого разного возраста и вида. Кривоногий заглядывает в список и громко выкрикивает фамилии. Он простужен и говорит в нос.

– Кто на длительное свидание, следуйте за мной. На краткосрочное ожидайте. Прапорщик замечает Шлихта.

– Ну, что, стахановец , дождался звонка ?
– гундосит он.

Шлихт двумя пальцами берет себя за нос и гундосит в ответ.

– Дождался. А ты, Кривой, пошел на повышение. Звездочку на погонах добавил и разводящим на свиданку устроился . А меня на «крытую» грозился сплавить. Ну, ничего. Может, еще свидимся.

– Ничего тебе от нашей встречи не светит - усмехается прапорщик - я заочно юрфак заканчиваю. Не исключено, когда в следующий раз заедешь, я буду начальником колонии. Вот, тогда и потолкуем.

Шлихт аккуратно складывает справку об освобождении, прячет её во внутренний карман телогрейки и уходит. Прапорщик со злостью смотрит ему вслед. От автобусной остановки навстречу Шлихту идет старый, сгорбленный годами человек, одетый неброско, но добротно и очень дорого. Он раскрывает объятия и негромко, но , выговаривая каждое слово, произносит.

– Смерть тому, кто выдумал тюрьму.

Шлихт замирает от удивления. – Здорово, Янкель. Это приятная неожиданность.

– Спасибо, что узнал старого маланца, мой юный друг.

– Уже не такой юный, как двадцать лет назад - грустно замечает Шлихт.

– Да , Хронос самый коварный аферист и мошенник. Он тихо и незаметно отнимает у нас все самое дорогое, почти ничего не давая взамен.

День. Шлихт заходит в парикмахерскую и заглядывает в маникюрный кабинет. За столиком, со скучающим видом, сидит женщина в белом халате и листает журнал мод. У нее приятное лицо с пухлыми губами и чуть раскосыми глазами. Русые волосы гладко зачесаны на пробор и сзади заколоты тяжелой серебряной заколкой-гребнем. Это её единственное украшение. На лице полностью отсутствует косметика.

– Тысяча извинений - обращается к ней Шлихт - у вас можно сделать гигиенический маникюр?

Она отрывает взгляд от журнала, с удивлением смотрит на Шлихта и приглашает сесть в кресло напротив маленького столика, на котором разложены щипчики, пилочки и ножнички разных размеров, а сама садится на кожаный вращающийся стул по другую сторону стола.

– В наше время мужчины, как правило, не следят за своими руками и редко делают маникюр - жалуется она - и это неправильно. От внешнего вида рук зависит многое.

Она внимательно смотрит на Шлихта, мягко улыбается и , на щеках появляются ямочки. Побывавшие в мыльном растворе руки Шлихта она насухо протирает полотенцем и начинает удалять заусеницы, обрезать и подпиливать ногти.

– Лаком вскрывать - спрашивает она.

– Бесцветным, если можно – просит Шлихт. Он смотрит на свои руки и довольно улыбается.

– У меня к вам просьба - говорит он – лак еще не высох. Откройте, пожалуйста, мою сумочку и достаньте деньги. Я хочу рассчитаться.

Ёго барсетка лежит на соседнем стуле. Она открывает её и достает пачку долларовых купюр. Пачка туго перетянута резинкой и очень увесистая.

– Не удивляйтесь –поясняет Шлихт – я недавно прилетел с золотых приисков. Будьте добры, возьмите себе верхнюю купюру.

Она осматривает пачку со всех сторон и вытаскивает из под резинки пятидесятидолларовую купюру, а пачку аккуратно кладет в сумку.

На прощанье Шлихт говорит ей.

– Вы такая женственная. Вас, наверное, муж на руках носит.

– Я не замужем - отвечает она многообещающе- меня зовут Лена и после шести я свободна.

Вечер того же дня. Шлихт и его новая знакомая сидят в маленьком , уютном китайском ресторане.

– Была замужем за преуспевающим бизнесменом - говорит она, но вот уже два года, как развелись. У бывшего бизнес за границей, он живет в Англии, а я в доме, оставшемся после раздела имущества.

Поздней ночью они подъезжают к воротам двухэтажного особняка. Дом из облицовочного кирпича, крытый красной черепицей. На крыше белеет Параболическая антенна. Участок с молодым садом обнесен высоким кирпичным забором.

Утро. Шлихт просыпается в мягкой двуспальной кровати. Лены рядом нет. Минут через десять приходит Лена и приглашает его в столовую.

– Сейчас иду, мое сокровище - кричит из ванной Шлихт.

Он принимает душ, насухо растирается полотенцем и рассматривает полочки в ванной. Зубная щетка в единственном экземпляре его радует , и он подмигивает своему отраженью в зеркале. Шлихт одевается и выходит в столовую. Завтрак ждет на столе. Лена достает из холодильника бутылку шампанского и говорит.