Кинжал раздора

По дороге домой Барт опять закипел. Он так старательно все готовил, так все продумал, с таким трудом все организовал, а Оричес чуть не испортил ему праздник. Что бы Женни там себе ни думала, Ллойду просто кость поперек горла, если у Барта Медичеса что-то есть, чем он дорожит. В доме все уже спали. Барт положил рисунок Рафаэлю на стол и вышел на цыпочках из его комнаты. Он долго не мог уснуть, ворочался в постели. Поскорее бы наступило завтра!

Женни пробежалась с утра по продуктовым магазинам и увидела, как город готовится к ярмарке. Улицы перекрыли. Прямо на проезжей части установили прилавки. И раскладывали много всего яркого, красивого, интересного. Женни устояла перед искушением побродить, рассмотреть, потрогать все руками. Ей надо спешить. Она и так вечером оставит Маленьких одних надолго. А покупать она все равно ничего не собирается.

Она вернулась домой и ахнула. На столе в вазе стояла роза. Одна единственная. Но какая красивая! Длинный сильный стебель. Необычного цвета лепестки: не желтые, но и не белые. Очень-очень теплого кремового оттенка.

«Бартоломью, – с нежностью подумала Женни. – Извиняется за вчерашнюю ссору».

– Молодой человек торопился, не стал тебя ожидать, – сообщила, лукаво улыбаясь, прабабушка.

Женни развернула записку, лежавшую под цветком.

«Спасибо за чудесный вечер. Ллойд».

Ллойд? Очень мило с его стороны…

Женни слегка разочаровалась, что Барт вот так не может, не догадался. Впрочем, это неважно!Роза была так прекрасна, что Женни улыбалась ей всякий раз, проходя мимо.

Ллойд зашел в цветочный магазин. Они выносили цветы на улицу, сегодня же ярмарка.

– Чем могу помочь? – с любопытством уставилась на него молоденькая продавщица.

Она узнала молодого Оричеса. Интересно, кому это он букет ищет. Она показала ему дюжину алых роз. Ллойд покачал головой. Это будет слишком.

– Всего лишь выразить благодарность. Дорого, но не броско.

– Только что из Голландии, – вынесла девушка ведро с цветами из холодильника.

Ллойд вынул одну розу. Поморщился, отсчитывая деньги.

– Адрес? – продавщицу распирало от любопытства, подружки ахнут, когда она расскажет, за кем ухаживает сейчас Оричес.

– Спасибо, я возьму с собой.Но Женни дома он не застал.

Ближе к вечеру появился Барт.

– Родители уже ушли на ярмарку. Ты не против заглянуть к нам? Рафаэль был бы рад.

Он увидел розу.

– От Ллойда, – твердо сказала Женни.

Барт промолчал.

– Какая жалость, – вдруг вздохнула Женни.

Барт с недоумением посмотрел на нее.

– Такая красивая. Очень грустно, что она увянет, – объяснила смущенно Женин: он подумает, что она, как ребенок, но ей правда ужасно жалко.

– Принеси лист бумаги, – попросил Барт.

Он достал карандаш.

Ах, вот оно что! Женин улыбнулась.

– Не грусти, Женевьева! – закончил он рисунок и протянул ей.

Роза получилась живой. В правом нижнем углу Бартоломью, довольный работой, поставил свои инициалы.

– Цвет, конечно, не передать графикой. Если хочешь, завтра я нарисую ее красками.Женин оставила рисунок на столе, и они поспешили к Рафаэлю.

– Посмотри, кто у нас в гостях! – оторвал Рафа от книжки Барт.

– Здравствуй, Женин! – радостью вспыхнули синие глаза Рафаэля.

Женин подтянула к его креслу маленькую скамеечку и уселась у его ног.

– Ты смотрел план замка?

– С пристрастием, – улыбнулся Раф.

Какая Женин красивая. Как блестят глаза, какой румянец.

– Я не нашел ничего, что указывало бы на тайник. – Он с удовольствием смотрел, как огорчение отразилось на ее лице.

– Сюрприз! – вспомнила она и протянула ему вышивку, прошептав зловеще: – И месть!

Рафаэль удивленно повертел в руках ткань.

– Наш замок?

– Нет! – Женни принялась рассказывать ему всю историю.

Барт делал бутерброды и посматривал на брата и Женни. Заговорщики прямо! Так и просятся нарисовать их.

– А кому месть? – поинтересовался Рафаэль.

– Ему! – Женни показала пальцем на Барта. – Я обиделась на него вчера и не показала вышивку. Дотерпела, чтобы ты первый увидел!

Рафаэль улыбнулся.

– Он хороший! Вспыльчивый, я знаю, но хороший, – вступился он за брата.

Барт поставил тарелку на стол, откусил от своего бутерброда, жестом пригласил их следовать его примеру. Посмотрел на вышивку и пожал плечами.

– Не надо мне рассказывать, какой он, – рассмеялась Женни, взяла свой бутерброд. – Он только что избавил меня от вселенской печали. Одним движением руки!

– Какой печали? – заинтересовался Раф.

– Я сожалела, что все сущее бренно, – важно сказала Женни, – а он взял и сделал бренное вечным.

Барт понял, что она о розе, и чуть не подавился от смеха бутербродом. Он объяснил Рафу в чем дело.

Они хохотали втроем. Женни, отсмеявшись, хотела забрать вышивку.

– Оставь, я сделаю рамку. – Барт еще раз посмотрел. – Похоже. Только по такой работе разве скажешь насколько.

– Ты бы видел иллюстрацию! Просто точная копия! – заверила Женни.

– Надо найти и посмотреть, – решил Раф.

– Как ты думаешь, что бы это значило? – спросил у него Барт.

– Ну, – подумал Раф, – наши строители добирались и до Шотландии, но поленились что-то новенькое сваять.

– Рафаэль, пойдем с нами на фейерверк! – воскликнула Женин.

Соблазн был велик. Женин сама его зовет. Рафаэль растерянно посмотрел на Бартоломью. Барт ответил ему смущенным взглядом.

– Если хочешь…

– Нет. Не хочу! Спасибо. – Раф развернулся в сторону своей комнаты.

– Рафаэль! – позвал Барт, сделав над собой усилие. – Поехали с нами.– Я что, фейерверков не видел? У меня толстая книга на сегодняшний вечер, и я ее прочитаю. – Рафаэль обернулся и улыбнулся им.

Когда за Бартом и Женин захлопнулась дверь, Раф запустил им вслед пустой тарелкой. Потом, проклиная свою несдержанность, долго сметал осколки метлой, не так просто ему было это делать.

– Смотри! – взмахнул Барт рукой.

Они шли по середине улицы, над ними висели нити огоньков.

– Обернись! – развернул Барт Женевьеву за плечи.

Огни ровными провисшими над улицей волнами уходили вверх к замку. Сам замок был аккуратно очерчен светящимися контурами. Женин не успела полюбоваться: Бартоломью потянул ее дальше. Подняв головы, они молча бродили под «Звездной пылью» по пустой Центральной площади.

– Почему «пыль»? – нарушила молчание Женин. – Это же «Упавшее звездное небо».

– Нет, не упадет, – усмехнулся довольный Барт.

– А как оно держится?

– О! Очень хитрая конструкция. Долго морочил электрикам голову, чтобы разрешили.

– А где все горожане? – удивилась Женни.

– У бассейна. Оттуда лучше всего видно фейерверк. Скоро начнется. А вот, смотри, прошлогодние гирлянды. – Они поднимались улицей в гору, но, кажется, совсем не к бассейну.Фонарные столбы, обмотанные лампочками, конечно, хороши. Но как действительно потрясающе они смотрятся, Женни поняла, только взглянув на них сверху, с холма – ровными мерцающими рядами они спускались к площади, теряясь под «Звездной пылью».

Бартоломью и Женевьева стояли на холме. Напротив, через стадион, на другом холме шумела толпа.

– Бах! – Первый залп разорвал небо.

Женни восхищенно смотрела, как вспыхивали огненные цветы над пустым стадионом, стекали вниз огненными дождями. Восторженные крики сопровождали и громадные одиночные всполохи, и ряд мелких ярких искр. «Здорово, что Барт придумал прийти именно сюда. Только мы вдвоем». Женни обернулась к нему. Он озабоченно уставился в небо, как будто высчитывая что-то.

– Какой цвет, какое число? – оторвал он взгляд от угасающего фонтана, который неожиданно еще раз и еще раз взорвался новыми мелкими огненными брызгами.

– Что? – удивленно посмотрела она на него. – А! Красный, пять.

– Красный! – взмахнул Барт рукой. – Тебе. От меня.

– Бах! – красный огненный цветок расцвел прямо над их головами.

Женни запрокинула голову. Она стояла в центре, над которым ярко вспыхнула и медленно гасла красная звездная Галактика. Барт поцеловал ее полуоткрытые губы.

– Раз!

– Бах! – опять вспыхнули над их головами красные огни.

– Два!

А где-то напротив ликовала ничего не подозревающая толпа.

– Три! – считал Барт фейерверки и поцелуи.

– Четыре!

– Пять… – Этот поцелуй был самым долгим.

Залпы продолжались. Опять над стадионом, но Женни их не видела и не слышала.

– Тебе понравилось? – глаза у Барта смеялись.

Женни улыбнулась очарованно.

– Нечестно! – сообщил Барт. – По моему сценарию ты должна сказать: «Ах, как жалко, что я загадала всего пять».

Он смеялся.

– У меня всегда есть свой сценарий, – гордо сказала дочь Мединосов, притянула его к себе и сама поцеловала.

– А! – только и успел сказать Бартоломью.

Он больше не считал.

Женни теребила его шевелюру. Ну надо же, короткая, локоном не поиграешь.

– Зачем ты там, у театра, целовался с той латинской девушкой? – прошептала она ревниво.

– Я глупый был, – нашелся Барт.

– А почему ты так коротко подстригся?

– Что? – Ошалевший Барт пригладил себе волосы. – Не ходить же лохматым.Женни так горько вздохнула, что он тут же поклялся отрастить подлиннее и вообще не стричься без ее разрешения. Фамильной клятвой. Ему ничего не стоит, а она пусть перестанет его ревновать.

В темноте спустились они с холма. Поцеловались еще раз у дома Маленьких. Скрипнула дверь, и Женни убежала. Прабабушка ничего ей не сказала. Женни забралась в кровать. Это все случилось на самом деле? Просто сказка какая-то… Улыбаясь, Женни заснула.

Рафаэль заехал к Барту в комнату.

– Как все прошло? – спросил.

Барт лежал на спине, раскинув руки. В ответ он сделал какой-то неопределенный жест.

– Барт, – позвал Рафаэль.

– Не спрашивай, ладно? – повернулся к нему Барт.

Как все прошло, Раф понял по выражению лица брата и развернулся к двери.

– Раф, мне сейчас не хочется разговаривать, – виновато крикнул ему вслед Барт.«Я ей тоже нравлюсь. Если бы я только мог ходить…» – обожгла Рафаэля мысль.

«Доброе утро, Бартоломью! – Женни открыла глаза и улыбнулась солнечному зайчику на стене. – Неужели вчерашний вечер был на самом деле?»

Женевьева вскочила на ноги. Хотелось петь, совершать подвиги, сворачивать горы. Пока горы и подвиги под руку не подвернулись, пришлось довольствоваться приготовлением завтрака.

– Женни, – всплеснула руками Маленькая бабушка, – мы столько не съедим.

– Вам нужно хорошо питаться! – не оборачиваясь от плиты, строго сказала Женин: она уже и бульон поставила для супа.

Сняла пенку. «Прозрачный, как слеза!» – подумала словами мамы и пожалела, что мама ее не видит.

– Нам уже не нужно столько, – начала возражать прабабушка.

Прадедушка махнул рукой.

– Ничего, пусть варит. Может, кто из молодых людей в гости пожалует. Они в этом возрасте всегда голодные.

– Лекарство! – напомнила Женевьева.

После непродолжительных торгов стороны пришли к соглашению, что Маленькие плотно завтракают, возможно, даже и обедают, а лекарство выпьют только, когда почувствуют себя плохо. Зачем его принимать раньше времени?«Молодых людей» Женин прождала напрасно, никто не объявился.

– Упражняешься? – Бартоломью вошел к Рафаэлю в комнату.

Раф лежал на полу, поднимая и опуская руки с гирями.

– Красивый фейерверк. Несколько новых видов, – рассказывал Барт.

Раф оставил гири, взял гантели. Раскинул руки, прижал к груди. Барт наклонился, взял освободившуюся гирю, повыжимал ее немного.

– Что ты теперь собираешься делать? – ритмично спросил Раф, стараясь не сбиться с дыхания.

– Как что? У меня столько идей для Рождественского бала! Старик Оричес похлопотал, чтобы меня оформили официальным представителем от мэрии. – Барт наклонился к Рафаэлю и весело сообщил:

– Кое-что можно с музыкантов получить: кого нанимать играть буду выбирать я.

Поймав недоуменный взгляд Рафа, Бартоломью попытался оправдаться:

– Не смотри на меня так. Я что, деньги брать буду? Просто я найму тех, кто согласится дать дополнительные бесплатные концерты зимой. Меланцы у меня скучать не будут!

– Я не о том. – Раф сел, достал резиновые жгуты, закрепил. – Я о Женевьеве.– Женин… – Барт расплылся в улыбке. – Знаешь, я с ума сошел. Я пытался уговорить мэрию перенести День города на неделю раньше. Я же договорился с артиллеристами, так чего тянуть.

Он рассмеялся.

– На меня как на идиота посмотрели.

– Вы хотите пожениться? – Рафаэль ложился, натягивая жгуты, садился.

Бартоломью удивился вопросу.

– Конечно.

– Когда?

Раф лег, сел.

– Не знаю… – Барт пожал плечами. Он что, задумывался так далеко?

– Я бы на ней хоть завтра женился, – неожиданно выпалил Раф и смущенно поправился: – Я имею в виду, на такой девушке, как она.

Рафаэль сел и отцепил жгуты.

– Ты еще ничего не понимаешь в жизни! – скривился Барт. – Женитьба – это серьезное и дорогое мероприятие. Я не заработаю в этом году на свадьбу. Ты представляешь, во сколько обойдется поставить весь Меланьи на уши и напоить допьяна?

– Зачем? – удивился Раф.

Он встал на ноги, придерживаясь за кровать. Это ему удалось, но вот удержаться было сложно. Мало того, что ноги не очень его слушались, так левая была еще и слабее правой.

– Как это зачем? Я же Медичес! Весь город должен праздновать свадьбу Медичеса.

– А она – Мединос, – напомнил Рафаэль.

Он попытался шагнуть. Покачнулся, но удержал равновесие.

Барт с жалостью смотрел на него.

А Раф считал про себя. Сегодня он продержался вертикально дольше, чем вчера. Если он каждый раз будет увеличивать время, то за год наберет полчаса. Уже что-то. Целых полчаса! Он сел.