Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10

– Зряшное это дело, – сказал второй голос. Верка почти не сомневалась, что это детеныш. Голос был странный. Если не видеть этого ребеночка, а только слышать его голос, можно подумать, что говорит женщина.

Но голос все равно оставался каким-то странным, недоделанным. Объяснить это невозможно – самому нужно слышать.

– Почему зряшное?

Они разговаривали вполголоса, но было так тихо, что Верка слышала каждое слово.

– А если второго ключа не было?

– Тогда я тебе головку откручу, – засмеялась женщина.

– А я тебя ужалю!

Тут ночные гости стали тихо смеяться. И слушать этот смех было противно.

– Может, взломаем? – спросил детеныш. – И рванем к чертовой бабушке!

– Чтобы весь поселок сбежался?

– Кому здесь сбегаться?

– А этот, в шляпе! Он десятерых стоит по подлости.

– Я думал, что Оксана его уберет.

– Не вышло. Но он не должен оставаться здесь. Он что-то знает. И меня это тревожит.

– Тревошшшит, – повторил детеныш. И получилось как у змеи. – Смешное слово.

– Вбей в свою маленькую пустую головку, – произнесла женщина, – что процесс может начаться в любую минуту. И мы должны его контролировать! На нас ответственность перед нашим народом, перед будущим.

– Мамочка, не говорите красиво, – засмеялся детеныш.

– Или все пойдет прахом!

– Не дурак, знаю, – откликнулся детеныш.

Никакой он не детеныш, поняла Верка. Он взрослый, может быть, карлик, ему выгодно изображать малыша. Такого не боятся.

– И как ты проморгал, пока Оксана возле тебя шастала? – спросила женщина. Ответа она не ждала. – Где теперь второй ключ искать?

– Здесь. Должен быть здесь. И Верка должна знать. Ее можно...

И вдруг они перешли на шепот.

И заговорили так тихо, словно шептали прямо в ухо.

И Верка сразу поняла, что речь о ней.

Сейчас они к ней придут!

Когда человек, даже совсем легкий, старается идти беззвучно, получается наоборот. Все половицы отзываются на его шаги куда громче, чем обычно.

Скрип... скрип-скрип. Еще ближе к двери...

Что делать? Бежать? К окну?

В комнате раздался грохот. Конечно же, догадалась Верка, на табуретке стояла пустая трехлитровая банка!

Ей сразу стало легко. С нее сняли груз. А затем послышался вопль.

Черная пантера, сидевшая раньше у Верки на груди, влетела в большую комнату, врезалась в непрошеных гостей и завизжала. В ответ завизжали детеныш с женщиной, полетели стулья, и гости кинулись прочь из дома!

Потом уж Верка сообразила, что все это время Котяра сидел, прижавшись к ней и чего-то ожидая... А тут звон!

Вот он и кинулся!

Впрочем, не исключено – разве с котами так не бывает? – не исключено, что он решил до последней капли кошачьей крови защищать домашнее добро.

Но Верка об этом уже не думала. Она сиганула через окно, врезалась в крапиву и понеслась по грядкам.

Неслась она сквозь крапивные джунгли босиком, в майке и трусиках, под проливным дождем, в темноте, как будто забыла, что мокрая крапива жалит куда сильнее.

Конечно же, она промахнулась мимо дыры в штакетнике или не смогла в нее протиснуться, стала перелезать через забор, забор начал под ее весом клониться, бухнулся на участок Папани, и Верка легла на него животом.

Она лежала ничком и делала руками и ногами судорожные движения, словно училась плавать.

А сверху струился низкий, вежливый, жидкий голос Олега Владиславовича:

– Заблудилась, Верочка? Или не спится?

Она узнала его голос и мгновенно успокоилась. Будто сосед был бетонной стенкой, которая могла защитить ее от врагов.

Олег наклонился, чтобы помочь ей подняться. Верке стало стыдно, и она сказала:

– Я починю вам забор, не беспокойтесь.

– Принадлежность забора – дело завтрашнее. Что тебя напугало?

– Они приходили.

Верка с трудом встала, босая нога тут же провалилась в щель между досками, и вытаскивать ее было больно. К тому же крапивное жжение наконец-то схватило ее в когти.

– Пошли в дом, – сказал Олег Владиславович.

Он был в халате, но в шляпе. Разглядела Верка это не сразу, потому что свет от единственного освещенного окна еле добирался до поваленного забора. Они заковыляли к дверям рука об руку.

– Иди, иди, – ворчал сосед. – Мне тебя не дотащить, ты ж кобыла!

– Я не кобыла, – вдруг обиделась Верка.

Над дверью горел фонарь.

На сухих, закрытых навесом ступеньках лежал плетеный половик.

Откуда-то из-под ног выскочил Котяра. Как он сообразил?

– Смелое животное, – похвалил Олег. – Побежал за тобой.

– Это все он, – улыбнулась Верка. – Он, можно сказать, меня спас.

Верка присела на корточки и погладила Котяру под скулой. Он ткнулся ей в коленку лбом. Лоб был мокрый, но и коленка тоже была мокрой.

Котяра громко мяукнул. Он был доволен и хотел, чтобы все об этом знали.

Верка взяла кота на руки и первой вошла в темную прихожую. За занавеской, заменяющей дверь, была жилая комната.

– Я тут ненадолго, – пояснил Олег Владиславович.

Под потолком горела голая лампочка. Комната была тесно заставлена мебелью.

– Садись, – сказал Олег и показал на продавленную тахту. – И раздевайся. В смысле майку снимай.

Он нагнулся и откуда-то снизу, видно из чемодана, стоявшего на полу, достал большой серый свитер, размера на четыре больше, чем нужно.

– Зачем раздеваться? – тупо спросила Верка.

– А затем, что от бронхита тебя лечить некому. Ты же вся мокрая.

Крапивные ожоги не проходили.

Свитер оказался теплым и немного колючим, но это было даже приятно.

– Чаю согреть? – спросил Олег.

– Вы что! Ночь на дворе!

– Чего побежала?

– А вы не знаете?

– Не знаю.

– А что же вышли мне навстречу?

– Ожидал чего-то.

– Чего?