Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10

Наверно, все это заняло не больше минуты. Наверно, даже меньше минуты, потому что никто, даже мистер Роджерс, не произнес ни одного слова, а Джонни как стоял на четвереньках, так и остался стоять, только ладошкой закрыл глаза, чтобы ничего не видеть.

И в этот момент совсем рядом, за спиной у ребят, послышался негромкий глубокий голос:

— Не двигаться! Никто не двигается. Все остаются на своих местах.

4. В плену

Ребята обернулись и увидели, что из кустов вышел толстый высокий человек в сером дорожном костюме. И Игорь даже не сразу узнал отца Франциска. Он ведь привык его видеть только в сутане.

Отец Франциск улыбался доброй, широкой улыбкой. И такой он был весь добродушный и спокойный, что Игорю показалось, что сейчас он обязательно должен сказать: «Все кончилось. Вставайте, отряхните грязь и пыль, а мистера Роджерса я беру на себя».

— Вставайте, — сказал отец Франциск. — На вас смотреть противно, такие вы грязные. Девочка, не трогай пистолет, ты все равно из него не умеешь стрелять и только кого-нибудь испугаешь.

Роджерс пришел в себя и, как только почувствовал, что ребята его освободили, приподнялся и нашарил рукой пистолет.

— Я их… — прошептал он разбитыми губами, — я их…

— Ничего вы не сделаете, мой дорогой друг. Дети не виноваты. Это вы, как последний идиот, бросились в авантюру, не подготовившись к ней должным образом. Ну кто так делает? А что, если бы я не приехал, не нашел бы эту проклятую пагоду? Так бы вас и доставили тепленького в полицию. Какой наивный и недалекий человек!

— А вы-то как сюда попали?

— Движимый заботой о ближнем, только ею. Перестаньте болтать и задавать глупые вопросы. У вас есть веревка?

— Наверху у палатки.

— Принесите, и побольше. Дети, сколько раз надо вам повторять, чтобы вы не двигались! У меня тяжелая рука, и я быстро бегаю. Пистолет оставьте мне, Роджерс, — добавил миссионер. — Вы с ним совсем не умеете обращаться.

Роджерс послушно отдал Франциску пистолет и резво полез на откос.

— А вы, дети, — продолжал укоризненно отец Франциск, — ну как вам не стыдно было похитить чужую машину и отправиться в такое длинное путешествие? Подумали ли вы о своих родителях? Они же сейчас переживают глубочайшие муки, сравнимые разве только с муками ада. Не иначе как злые силы овладели вами…

Игорь никак не мог понять, за кого же отец Франциск. С одной стороны, он ругает Роджерса куда больше, чем их, а с другой стороны, не велит им двигаться. Впрочем, Игорю и не хотелось никуда двигаться. Он вложил в прыжок на Роджерса все свои силы и сейчас, сидя на земле среди блестящих серебряных кружочков, хотел только одного — чтобы все это поскорее кончилось. Он ужасно устал. Бригитта сидела прямо, не выпуская из рук серебряной статуэтки, и по ее щекам ползли длинные слезы — от глаз до уголков рта. Ко Ко опустил голову и думал. Видно, о том же, что и Игорь. Только Джонни даже не изменил позы — так же закрыв лицо ладонями, он покачивался и стонал.

— Вы погнались за кладом, за серебром, которое вам и не нужно, — продолжал журчать голос миссионера. — Корысть привела вас к несчастью. А что, если бы этот пистолет ранил кого-нибудь из вас?

— Мы не для себя, — сказал Игорь.

— Допустим, — ответил с готовностью отец Франциск. — И все-таки представьте себе, что, если бы я не заметил вашего джипа на дороге, не проявил закономерной осторожности, приближаясь к пагоде, не стал бы случайным свидетелем всей печальной сцены, я мог бы войти сюда спокойно, как турист, и попасть под случайный выстрел. Очень и очень прискорбно… Мальчик! — вдруг сказал он погромче. Эти его слова относились к Ко Ко, который постарался незаметно отползти к кустам. — Мальчик, я предупреждаю тебя, что умею стрелять куда лучше, чем ваш старый знакомый мистер Роджерс, который мог промахнуться. Я не всегда был пастырем заблудших душ. И в войну мне приходилось убивать достаточно людей с темным цветом кожи. Я не сентиментален, ибо грехи мои уже прощены. На место, мальчик.

Ко Ко остановился.

Мистер Роджерс, прихрамывая, спустился с обрыва. В руке он нес моток веревки.

— Замечательная, крепкая веревка! — сказал отец Франциск. — Не иначе как вы покупали ее у индийского купца на Восемнадцатой улице. Лучшая веревка во всей Бирме. А ну-ка, быстренько и крепко свяжите этих детей. Я боюсь, как бы они не натворили новых глупостей. Первым вот этого, бирманца. Он постарше и позлее.

Ко Ко отбивался от мистера Роджерса, кусался, царапался, и тот никак не мог ухватить его.

— Не дамся, гад! — ругался он по-английски и по-бирмански. — Не получится. Лучше убей меня!

— Ну-ну, — сказал отец Франциск, подходя поближе, — спокойнее, юноша.

Игорь не выдержал. Он вскочил на ноги и бросился на помощь Ко Ко. Но опоздал. Отец Франциск, видимо, все предусмотрел. Он поднял обутую в солдатский ботинок большую толстую ногу и ловко подставил ее на пути Игоря. Игорь налетел на подошву ботинка и, потеряв дыхание, свалился на землю. Он хватал воздух широко открытым ртом, а воздух никак не хотел входить в легкие, и казалось, что Игорь так и умрет, не вздохнув.

И он, корчась на земле, не заметил, как отец Франциск с размаху ударил Ко Ко по голове рукояткой пистолета, как закричала Бригитта, как Ко Ко сразу осел и перестал бороться.

Когда Игорь наконец отдышался, Ко Ко был уже связан и лежал неподвижно на траве.

— Теперь этого бойца, — сказал отец Франциск. — Кто он такой? Знакомое лицо.

— Русский, — сказал Роджерс, наклоняясь над Игорем и поворачивая его на бок, чтобы удобнее протянуть под ним веревку. — У него и был тот меч, о котором я говорил. Вы его видели в Дели.

— Припоминаю. Тоже сердитый молодой человек, — сказал отец Франциск. — Вяжите его потуже. Русские умеют вылезать из веревок. Я знал одного русского, и он мне не нравился. Но это длинная история, как-нибудь на досуге я ее вам расскажу.

Отец Франциск пригладил свободной рукой редкие светлые волосы и добавил:

— Становится жарко. Следует поторопиться. Наверно, этих детей уже хватились и, может, даже догадались, куда они могли деться. Кстати, мальчик, — спросил он у Игоря, — ты кому-нибудь сказал, что вы здесь?

Игорь отвернулся от него и ничего не ответил.

— Ну, мальчик, не упрямься. Скажи мне.

Игорь прикусил губу и закрыл глаза. «Если будет бить, — подумал он, — я кричать не буду».

— Не бойся, — сказал отец Франциск. — Мы тогда спросим у девочки. Вы ее знаете, Роджерс?

— Нет, первый раз вижу.

— Это плохо. Всегда надо знать своих соперников, даже несовершеннолетних. Как тебя зовут, беби?

— Бригитта, — сказала она.