Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9
Шрифт:
– Я вам советую, – продолжал между тем Шустов, – не рассказывать знакомым о ваших наблюдениях, особенно о номере машины. Надеюсь, никто об этом не знает?
– Никто, – твердо ответила Лидочка. – Кроме одного человека.
– Это еще кто? Подруга?
– Нет, комендант Каликин.
– Зачем вы ему рассказали?
– Я ему специально не рассказывала. Просто я при нем вспомнила номер «Нивы».
– А он что?
– А он предложил мне сообщить об этом в милицию.
– Правильно. А когда это было?
–
– И почему же вы не пришли к нам?
– А я как-то не составила о вас благоприятного впечатления, – ответила Лидочка. – К тому же я спешила на поезд.
– Могли позвонить. Для этого не надо благоприятного впечатления.
– Мне показалось, что вам все это дело – до лампочки.
– Не знал я, что вы пользуетесь такими выражениями! – зло заметил лейтенант. – Но следовало бы думать, что независимо от ваших предположений у вас есть гражданский долг.
– Извините, очевидно, вы правы, а я не права. Но я очень спешила.
– Ваше счастье, что вас никто не пристукнул по дороге, – заявил милиционер. – А если бы они знали о номере, то точно бы пристукнули.
И тут к Лидочке возвратился вчерашний ужас – ужас, пережитый на поселковой дорожке перед молодым человеком в джинсовой курточке, который бежал за ней. Господи, как все понятно и просто…
– Что вы замолчали? – вторгся в ее страх голос лейтенанта. – Что-то уже было? Да говорите вы!
– Было, – призналась Лидочка.
Она рассказала лейтенанту о ее вчерашнем преследователе. Лейтенант слушал невнимательно, будто мысленно торопил ее, поддакивая и кивая головой, словно говоря: «Ну я же вас предупреждал!»
Лидочка видела это нетерпение, но не могла остановиться и рассказывать короче – словно сидела перед исповедником и должна была выложить ему все свои грехи. Сама на себя злилась за это, но продолжала тонуть в подробностях.
– Ясно, – прервал наконец ее рассказ Шустов. – Он побежал к шоссе, так что в поезде его не было. Значит, послали одного.
– Но, может быть, это совпадение… какой-нибудь сексуальный маньяк?
– Если вам так приятнее думать, – сказал лейтенант, – то пожалуйста.
Наконец-то она услышала в его голосе иронию. Сама виновата – показала себя глупой курицей.
– Но даже если наш дорогой комендант сообщил куда следует, что в моем лице можно ухлопать единственного свидетеля…
– Комендант Каликин вне подозрений, – отрезал лейтенант. – Он – ветеран, председатель ячейки общества ветеранов, трижды ранен. К тому же ему уже семьдесят лет. Давайте вычеркнем его.
– Давайте вычеркнем.
– Другое дело – он мог кому-то проговориться. Ведь старики у нас разговорчивые.
– Мне его спросить?
– Вам следует ни во что не вмешиваться. Спрашивать буду я. А пока
мы с вами зафиксируем ваши показания.– А что мне делать?
– Лучше всего переехать на несколько дней к кому-нибудь из родственников.
– У меня нет родственников.
– Тогда будьте осторожны и не открывайте незнакомым.
Зазвонил телефон. Звон у него был пронзительный и противный.
– Да, – сказал Шустов. – Нет, не могу. Я же сказал: не могу, у меня свидетельница. Мы показания оформляем… Понимаю… А где Петренко?.. Слушаюсь.
Он положил трубку.
– Ну вот, – сказал он виновато. – Этого я и боялся. Совершенно людей нет. Стоим, как спартанцы под Фермопилами.
Лидочка не удержалась и сказала:
– Фермопилы – не деревня, а горный проход. Под ним стоять трудно.
Шустов только поморщился.
– Я оформлю показания после обеда, – сказал лейтенант. – Вы идите. Мы с вами завтра поговорим. Вам в самом деле некуда уехать?
– Лучше уж я буду держать оборону дома, – ответила Лидочка. – В случае чего вам позвоню.
– Хорошо. Будьте осторожны, – сказал лейтенант.
В комнату заглянул милиционер и сказал:
– Поехали. Все тебя ждут.
Лидочка поняла, что она здесь лишняя, и пошла к двери. Но в дверях спросила:
– А вы сегодня утром за мной заходили… потому что заподозрили, что они могут меня испугаться?
– Испугаться или напугать. Но убивать они пока не будут, – обещал Шустов.
Они вместе прошли по коридору. Шустов проводил Лидочку до выхода и вернулся к себе, а Лидочка направилась в сторону рынка.
Комендант стоял на загаженной детской площадке, где в основном прогуливают собак, и ждал Лидочку.
– Ну как? – крикнул он. – Ничего не случилось?
– А что должно было случиться? – спросила Лидочка. В ней уже жило подозрение к коменданту, она размышляла, как бы спросить его, что он сообщил о ней бандитам.
– Лидия Кирилловна, – комендант почти бежал к ней. – А я здесь дежурю. Мне из милиции звонили, предупредили, чтобы я принял меры…
– Какие меры?
– Ну вы же понимаете! – Комендант приблизился к ней и перешел на шепот: – Вам угрожает опасность от бандитов. А я, как ветеран, и если надо, то и мои товарищи ветераны обещали товарищу Шустову обеспечить вашу безопасность.
– Спасибо, – только и могла сказать Лидочка.
Каликин проводил ее до подъезда, но там она попросила его возвратиться к своим неотложным делам.
Комендант согласился с ней, но тут же вошел в лифт следом за ней и, пока за Лидочкой не захлопнулась дверь, стоял в лифте, выглядывая наружу.
Лидочка прилегла на диван, но сон не приходил.
Может, позвонить Алене Флотской и договориться о встрече? Лидочке хотелось надеяться, что следы шкатулки отыщутся – ведь Соня утверждала, что видела шкатулку собственными глазами.