Кир-завоеватель

У стен Фокеи появились персы и мидяне. Разворачивались шатры лагеря. Готовился штурм.

Глава 19. Спарта не вступит в войну

– Мне говорили, что он приходит внезапно, но что настолько – я не ожидал, – признался Лакрин, глядя со стены на разворачивающиеся боевые порядки персов и мидян. – И строиться, похоже, кое-как умеют, правда, медленно, но ведь возьмут числом. Немало он племен поставил в строй. Коней, как саранчи в ненастный год. Как умудрился он соединить арменов, персов, мидян, каппадокийцев, из Лидии я вижу воинов, их шлемы напоминают коринфские, только без гребней! Чем их-то соблазнил, ведь только сжег он Креза?! Да, верностью царю и государству не пахнет здесь…

– А Спарта скоро к нам прибудет? – вместо объяснения спросил аристократ Пиферм, круживший рядом.

– Зависит все от вас, друзья… – недовольно пробормотал лакедемонянин.

Этот ответ меньше всего устраивал знать. Она уже начала сомневаться, что вслед за Милетом не признала власть Кира-завоевателя сразу, как только послы персов потребовали дань, равную прежней. Теперь персы захотят «земли и воды» и заберут все! Лучше было уважить «безмозглого Эзопа», который утверждал, что вещает от имени самого Кира Великого…

– Похоже, вы тоже подхватили заразную проказу. Не стоит раньше времени паниковать, а то вы уподобитесь изменнику Эзопу, – напомнил Лакрин. – Вы только что за панику готовы были распять его или разбить безумный череп о скалу.

– Но их там тьма! – Аристократы выкрикивали очевидные вещи, раздражая эфора. – А вас здесь тридцать гоплитов-спартанцев.

– Когда успели посчитать? – удивился эфор такой точности. – Уж не по веслам ли определили?

– Нет, по количеству еды, по мискам, чашам и съеденному мясу из жаровни! – не кривя душой ответил кто-то из принимающей стороны, Лакрин понял, что это хранитель казны, или смотрящий за провиантом.

– Тогда поправлю вас, не сосчитали лоцмана и барабанщика, и часового сменного, галера никогда не остается без присмотра. Ну и меня, как водится.

– Так ты же ведь эфор.

– Я спартиат и воин по предназначению.

– Выходит, тридцать три. С тобой.

– Опять неверно. А гребцов с чего вы в счет не взяли? Их сорок семь.

– Так там илоты – рабы, помоями питаете вы их. Зачем им за нас или за вас сражаться?

– В таких условиях илоты – оруженосцы и управляются пращой весьма неплохо. А значит – легкая пехота.

– Надежды мало на илотов, – покачал головой один из архонтов. – Они сбегут все с поля брани, когда прознают, что Кир противник рабства и чтит богов народов всех без разбору. А значит, им укрыться можно будет в период ежегодных криптий не только в храме Посейдона на мысе Тенар. Они мгновенно предадут, лишь бы не возвращаться в постылую долину смерти под гнет Лакедемона.

– Вот что вы думаете о Спарте… А что ж свои войска не посчитали, а воинов других ионийских полисов. Одиннадцать городов! Неужели вы не сможете дать достойный отпор? Вас – тысячи.

А их десятки тысяч, а Кир способен привести и сотни.

Лакрин понял по взглядам, что боевой настрой аристократии улетучился с появлением персов в мановение ока. Всех защитников города набралось бы не более тысячи. Соседи, судя по настроениям ионийцев, вряд ли пришлют подмогу, закупорив сами себя в собственных городах, которые Кир легко растопчет поодиночке и превратит в могильники.

Эфор оценивал обстановку молниеносно. Лучники стояли на парапетах наизготовку, а возле ворот развернулись шеренги бывших наемников Креза. Не более двух сотен.

Это давало время и хоть как-то обнадеживало. Плюсом было также то, что галера стояла в защищенном месте на якоре, а лодки были предусмотрительно укрыты на берегу ветошью.

– Вы только не сдавайтесь сразу, – ухмыльнулся эфор. – Приготовьте колесницу. Посмотрим, что дадут переговоры. Мечтаю посмотреть в глаза тому, кто отменяет рабство и уважителен к чужим богам. Возможно, напугаю перса Аполлоном…

Лакрин запрыгнул в бричку колесницы, ворота со скрипом раскрылись, и лошади понесли эфора навстречу несметной армии. Спартанцы не смогли бы собрать такое войско без участия Фив и Афин. Эфор был впечатлен, хоть линия шеренги копьеносцев и казалась не такой стройной, как должно. Однако персы приволокли и осадные тараны, и даже катапульты. Но самое главное, что их было столько, что они смогли бы забраться на крепостные стены по горе из собственных трупов.

Навстречу Лакрину выдвинулись две колесницы. В золотой колеснице с зонтом ехал царь. Многослойная корона на его голове казалась слишком высокой и неудобной и все же плотно сидела и даже не дергалась. Его густая борода ниспадала на защитный кожаный панцирь, плавно облегающий контуры тела. Похоже, царь персов мнил себя воином. Будь он неженкой – облачился бы в халат из парчи и украсил бы себя перстнями и браслетами.

Кир держался за бортик. Его возничий хлестал двух белых, только что вымытых лошадей, стараясь не издавать лишних звуков.

В боевой колеснице с серпами на колесах находился Гарпаг. Из куфии [7] торчали жестокие глаза. Он сам управлял вожжами. Рядом с ним стоял какой-то человек в традиционной для мидян войлочной шапочке со сдутым горбом, падающим на лоб. Когда колесницы встретились в чистом поле, стало ясно, что Гарпаг привез толмача.

– Спартанец, царь спрашивает, где друг его Эзоп?! – передал слова Кира толмач. Как выяснилось потом, он был эллином из Лидии, просто перешедшим на службу сперва к Крезу, а теперь и к персам.

7

Куфия – мужской головной убор в виде платка. Обвязывается вокруг головы чалмой, при необходимости один из концов прикрывает лицо. (Примеч автора.)

Вопрос удивил эфора. Неужели горбун действительно имеет ценность для этого восточного деспота, раз он первым делом интересуется судьбой человека, над которым так посмеялась природа?

– Я здесь, чтобы обсудить вопросы войны или мира, а не судьбу отдельного человека, тем более урода, не достойного жизни! – провозгласил Лакрин. – Города Ионии под защитой Спарты!

– С чего, глашатай Спарты, толкуешь ты о делах ионийцев, а не о печешься о собственных? – переводил эллин слова царя. – Кто право дал судить о том, кто достоин жизни или смерти? Неужто тот, в чьем племени принято давать ложные клятвы, прикрываясь богами, которые не ладят друг с другом, и торговать на базарных площадях прямо у святилищ.

«Его не остановят боги, так может, попытаться запугать военной мощью Спарты…» – подумал эфор и ответил:

– Фокейцы и теосцы, и еще девять городов просили помощи у Спарты через своих послов, вот мы и здесь.

– Негусто вас… Возможно, насобираете побольше воинов, когда придете вновь. Но когда вы высадитесь в другой раз, не будет больше просьб от здешних полисов. Мятежные города я сотру с лица земли! А за ними Спарту!

Решимость перса была неоспорима. Лакрин развернул свою колесницу, но услышал вдогонку: