Киреевы

— Друзья любезные! — предложил Белов, — поднимем бокалы за мечту! — Его голос, хриповатый и всегда немного насмешливый, сейчас зазвучал торжественно и даже певуче. — Каждый из нас о чем-то мечтает. Человек без мечты, словно корабль без руля.

На мгновение за столом стало тихо.

Тосты продолжались. Владимир Федорович был в ударе и блестяще справлялся с обязанностями тамады.

После Родченко вторым героем дня оказался Морозов. Все с интересом и волнением слушали рассказ Киреева.

— Я до сих пор не могу понять, как ты сумел попасть в крыло и открыть клапан, — сказал Николай Николаевич, обнимая бортмеханика.

— Я и сам не знаю, как туда пробрался.

Наташа, воспользовавшись тем, что внимание присутствующих занято Морозовым, наклонилась к Андрею и что-то горячо зашептала ему на ухо. Инженер отрицательно покачал головой, но девушка настаивала, и он вместе с ней вышел из-за стола. Через несколько минут под аккомпанемент пианино зазвучал любимый романс Николая Николаевича.

— «Я помню чудное мгновенье…»

Мария Михайловна счастливо улыбнулась мужу.

Юрий Петрович спел шутливую застольную и еще несколько песен.

Гости разошлись под утро. В широкие окна столовой смотрел рассвет. Легкий ветерок раздувал занавески, шелестел нотной страницей, забытой на пианино. Где-то совсем рядом задорно перекликались петухи. Донесся далекий гудок паровоза, пришел первый пригородный поезд.

Небо светлело на глазах. Вот-вот брызнут солнечные лучи.

Времени для сна оставалось совсем мало.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующий день Николай Николаевич, как всегда, утром пошел на завод. Он привык следить за каждым новым мотором с момента его рождения. В конструкторском бюро и в цехах летчик-испытатель был своим человеком.

У входа на заводскую территорию Николай Николаевич замедлил шаг перед фундаментальной, с выкрашенными под мрамор колоннами, Доской почета. На него смотрели хорошо знакомые лица лучших людей завода. Киреев с уважением подумал об их большом и полезном труде. Они, эти люди, идут в первых рядах, когда готовится и выпускается мотор. Их умелые руки принимали участие и в постройке авиадизеля Андрея. Спасибо им!

Николай Николаевич давно уже работает на этом заводе.

На его глазах выросло белое, сейчас залитое лучами солнца трехэтажное здание заводоуправления и конструкторского бюро. Когда смотришь на него, кажется, — это санаторий на берегу моря, — таким легким и нарядным выглядит оно, построенное по удачному замыслу архитектора. Цехи тоже белые, и хотя невысокие, в них много воздуха и света. Совсем близко от цехов на заводском дворе растут сирень и яблони, зеленеют аккуратно подстриженные газоны, на клумбах много цветов — ярких и душистых. Николаю Николаевичу нравится, когда на заходе солнца к обычным запахам завода примешивается сильный аромат цветущего табака.

«Молодец, Владимир Федорович, хороший он хозяин и справедливо гордится своим „цехом озеленения“», — думает Николай Николаевич.

По пути он заходит в литейную. Никаких дел у него здесь нет, но его сюда тянет. Может быть оттого, что отец его был литейщиком, и сыну-подростку часто приходилось забегать к нему на работу, — мать посылала то с полдником, то с обедом. Колька Киреев, задыхаясь от духоты, гари и пыли, с восторгом и страхом смотрел, как разливали расплавленный чугун, шипящий и клокочущий. Теперь не чугун льется, а высококачественная сталь, и сама литейная совсем другая. Огромные электрические вентиляторы освежают воздух, везде чистота, все механизировано. Да и весь завод богато оснащен новейшей техникой. Где же еще строить авиадизель Родченко, как не здесь…

«Пойду, разыщу Андрея, наверное, он на испытательной станции», — решает Николай Николаевич.

Но в большом светлом зале с целым рядом кабин у стены Родченко не оказалось. К Николаю Николаевичу подошел Петр Волков, бригадир сборочного цеха, смуглый, сухощавый, в аккуратной спецовке:

— Приветствую, товарищ Киреев! Как вел себя на прогулке наш первенец?

— Вы о моторе Родченко? В общем он вел себя неплохо, но неожиданные неприятности были, и довольно крупные.

— Что приключилось? — забеспокоился бригадир. — Собрали и испытали мы родченковский мотор на совесть.

— А турбокомпрессоры как следует проверяли? Ведь один из них сдал на высоте.

— Но это не наша вина, — возразил Волков. — Воздуха у нас внизу для нормальной работы мотора вполне хватает. А как мотор поведет себя высоко в небе, — нам не предугадать.

— Придется, видно, Родченко еще поработать над своим авиадизелем, — задумчиво сказал Киреев. Он с неослабевающим интересом наблюдал привычную картину: в кабинах проверялись моторы, сошедшие с конвейера. После испытаний каждый мотор тщательно упаковывали в пергаментную бумагу с графитом, чтобы не заржавели его блестящие никелированные части.

«Когда же Андрюшины моторы будут так же один за другим поступать в кабины испытательнсл станции, — подумал Киреев. — Скорее бы!»

Он нашел Родченко в экспериментальном цехе. У того был совсем невеселый вид, весь он перепачкался в машинном масле. Незадача с турбокомпрессором не давала ему покоя.

— Не горюйте, Андрей Павлович, — успокаивал инженера мастер экспериментального цеха. — Счастье не в воздухе вьется, а руками достается. Руки же у вас способные.

— Правильно говорит Кузьмич, — подхватил Николай Николаевич. — Пошли, Андрей, к нам, дома потолкуем спокойно, посоветуемся. Завтра, сразу же после совещания, я еду в Москву защищать мой проект — вызывают в Наркомат авиационной промышленности. А ведь без твоих моторов свою машину я не мыслю. Обязательно возьму с собой все материалы по авиадизелю.

При выходе из цеха Родченко столкнулся с молодым светловолосым рабочим:

— Здравствуй, Леня, не обижайся на меня, вчера не мог с тобой заниматься, — летал. Приходи ко мне в воскресенье, догоним. Хорошо?

Юноша с обожанием смотрел на конструктора:

— Ведь воскресенье. Вам-то, Андрей Павлович, наверно, в праздник неудобно… — он запнулся в смущении.

— Ничего, ничего, Мохов! — весело перебил его Андрей, — мы с тобой два старых холостяка, вот и проведем праздник в обществе теорем. — Не ожидая ответа, он побежал догонять Николая Николаевича.

Свежий прозрачный воздух щедро лился в распахнутые настежь окна. В кабинете Белова собрались руководящие работники завода и участники недавнего испытательного полета.

Докладывал Киреев. Он подробно рассказал о поведении авиадизеля во время испытательного полета и сделал вывод: мотор хорош, надо только удалить мелкие дефекты.

Главный инженер завода Васильев, знающий свое дело, но чрезмерно осторожный и нерешительный, на этот раз удивил всех присутствующих, сразу заявив, что он согласен с мнением летчика-испытателя. Однако Васильев тут же подробно развил ту часть доклада Киреева, где упоминались отдельные дефекты. По мнению Васильева, эти, пусть небольшие, неполадки, обнаруженные при испытании, все же очень опасны по возможным последствиям. Под конец главный инженер заявил: