Киропедия
Шрифт:
Если я достаточно объяснил вам, как надо относиться друг к другу, тогда хорошо; если же этого мало, то поучитесь хотя бы у прежних поколений, ибо их опыт — лучшая школа. В самом деле, многие люди оставались друзьями своим близким: родители — детям, братья — братьям; однако некоторые из них поступали по отношению друг к другу совсем наоборот. Кому из них, по вашим наблюдениям, шел на пользу принятый образ действий, тех возьмите себе за образец и вы не ошибетесь.
Но, наверное, об этом уже довольно. Тело же мое, когда я скончаюсь, не укладывайте, дети мои, ни в золото, ни в серебро, ни во что другое, но прямо предайте земле. [396] Ибо что может быть блаженнее слияния с землей, которая рождает и вскармливает все, что есть в мире прекрасного и полезного? Мне и раньше всегда было свойственно человеколюбие и теперь, надеюсь, будет приятно приобщиться к благодетельному началу всего рода человеческого. Однако, — продолжал он, — мне кажется, что душа моя уже начала оставлять те части тела, которые она, по-видимому, и у всех других покидает в первую очередь. Поэтому, если кто-нибудь из вас хочет коснуться моей руки или взглянуть мне в глаза, пока я еще жив, пусть подойдет. Когда же я закроюсь с головой, [397] тогда, прошу вас, не надо более никому, даже вам, дети мои, смотреть на меня. Вы только пригласите всех персов и союзников на мою могилу, чтобы они могли порадоваться за меня, потому что отныне я буду в безопасности и уже ничего дурного со мной не случится, буду ли я среди богов или превращусь в ничто. [398] А всех, кто придет, на прощанье вы щедро одарите, как положено в память о счастливом человеке. И запомните мой последний совет: если будете делать добро друзьям, то и врагов всегда сможете покарать. А теперь прощайте, милые дети, и передайте вашей матери мое последнее прости; прощайте и все вы, мои друзья, присутствующие и отсутствующие.
396
… но прямо предайте земле. — В отличие от греков, у которых наряду с погребением был распространен обычай кремации, у персов тела мертвых никогда
397
Когда же я закроюсь с головой… — Чувствуя приближение смерти, человек обычно закрывался с головой; так, во всяком случае, было принято у греков и римлян. Ср. свидетельства Платона о Сократе (Phaed., р. 118а), Плутарха о Помпее (Pomp., 79, 5), Светония и Плутарха о Цезаре (Suet. Caes., 82, 2; Plut. Caes., 66, 12). Деталь в описании Ксенофонта, возможно, прямо навеяна воспоминаниями о смерти его учителя Сократа.
398
… буду ли я среди богов или превращусь в ничто. — Ср. выше, § 17 и 22. Такие же раздумья о сущности смерти высказывает у Платона Сократ (Ар. Socr., р. 40с). В противоположность этому материалистическая философия в лице Демокрита на вопрос о возможности какого-либо посмертного существования души отвечала однозначно отрицательно. См. подборку соответствующих мест в издании: С. Я. Лурье. Демокрит. Тексты, перевод, исследования. Л., 1970, стр. 113 сл. (тексты) и 320 (перевод).
После такой речи он попрощался со всеми за руку, а потом закрылся с головой и так умер.
Глава VIII [399]
Что царство Кира было самым великолепным и самым могущественным из государств Азии — это подтверждается уже его размерами. На востоке оно было ограничено Красным морем, на севере — Понтом Эвксинским, на западе — Кипром и Египтом, на юге — Эфиопией. Будучи столь огромным, оно управлялось единственно волею самого Кира; он дорожил своими подданными и пекся о них, как о собственных детях, но зато и подвластные Киру народы чтили его, как родного отца. Однако, когда Кир умер, его сыновья тотчас затеяли распрю, и немедленно началось отпадение городов и народов, и все пошло хуже. [400] Я постараюсь показать, что я говорю правду, и начну с божеских установлений. Я знаю, что в прежние времена царь и его подданные, давая обещания, скрепленные ли клятвами или простым пожатием руки, непременно соблюдали их, даже в отношении тех, кто совершил тягчайшие, преступления. Если бы они не были такими и не обладали соответствующей репутацией, то им не верил бы никто, как не верит им никто теперь, когда всем стало известно их нечестие. Тогда не стали бы им верить и те стратеги, которые возглавляли воинов, ушедших в поход с Киром; однако, полагаясь на прежнюю репутацию персов, они доверились им, и тогда их отвели к царю и обезглавили. [401] Из участвовавших в том походе варваров многие также были обмануты различными заверениями и погибли. Намного хуже стали персы теперь и в другом отношении: прежде лишь те, кто рисковал жизнью ради царя, или подчинял его власти какой-нибудь город или народ, или совершал для него какое-либо другое превосходное дело, удостоивались отличия, а теперь любой, кто, по мнению царя, доставит ему хоть какую-нибудь выгоду, — или как Митридат, который предал своего отца Ариобарзана, [402] или как Реомитр, который оставил заложниками в Египте свою жену, своих детей и детей своих друзей и попрал великие клятвы верности, — тот и награждается величайшими почестями. При виде таких порядков все населяющие Азию народы впали в нечестие и несправедливость, ибо каковы правители, таковы по большей части оказываются и подданные их. Итак, в этом отношении персы теперь несомненно стали бесчестнее, чем прежде.
399
Глава VIII. — Вопрос о подлинности последней главы «Киропедии» служит предметом спора; об этой дискуссии см. выше: Э. Д. Фролов. Ксенофонт и его «Киропедия», стр. 265 сл.
400
… и все пошло хуже. — Согласно традиции, правление сына Кира Камбиса (527–522 гг. до н. э.) отличалось деспотическим характером. По официальной персидской версии (Бехистунская надпись), которой в принципе следуют и античные авторы (Геродот, Ктесий, Помпей Трог), направляясь в поход против Египта, Камбис велел убить своего брата Бардию. Это убийство дало повод к выступлению самозванца — мага Гауматы, который в отсутствие Камбиса, пользуясь его непопулярностью, объявил себя Бардией и быстро склонил на свою сторону Персию, Мидию и ряд других областей (весна 522 г.). Камбис умер, не успев вступить в борьбу с Лже-Бар-дией; смута была подавлена представителем младшей линии царского рода Ахеменидов Дарием, сыном Гистаспа, который, устранив самозванца и приняв царскую власть (осень 522 г.), еще свыше полутора лет должен был подавлять местные движения и устранять самозванцев (522–520 гг.). Относительно характера смуты и личности Бардии-Гауматы единства мнений среди ученых нет; большинство держится традиционного мнения (см., в частности, Б. Л. Тураев. Указ. соч., т. II, стр. 126 слл.; В. В. Струве. Указ. соч., стр. 24 слл.; И. М. Дьяконов. Указ. соч., стр. 424 слл.), но есть исследователи, которые считают, что после Камбиса действительно правил его брат Бардия и что истинным узурпатором выступил Дарий, устранивший и оклеветавший законного наследника (А. Л. Дандамаев. Указ. соч., стр. 121 слл.).
401
… и тогда их отвели к царю и обезглавили. — Имеются в виду трагические перипетии похода Кира Младшего (401 г. до н. э.), пытавшегося с помощью греческих наемников свергнуть своего брата, царя Артаксеркса II.
402
Ариобарзан — наместник Геллеспонтской (Фригии, участвовал в знаменитом восстании малоазийских сатрапов при царе Артаксерксе II. Сын Ариобарзана Митрадат (или Митридат) изменил делу восставших и сначала погубил лучшего их полководца Датама, а затем предал в руки царя и собственного отца, который погиб на кресте. Упоминаемый далее Реомитр был послан мятежными сатрапами за помощью к египетскому правителю Таху, который тогда тоже готовился к борьбе с персидским царем. Оставив у Таха Заложников, Реомитр получил корабли и деньги, которые он передал затем, не беспокоясь о судьбе заложников, царю Артаксерксу (Diod., XV, 90–92, под 362/1 г. до н. э.; Nepos, Datam., 5 слл.; Нагросг., s. v.)
Их отношение к деньгам тоже утратило прежнюю безупречность. Теперь они не только явных преступников, но и ни в чем не повинных людей хватают и принуждают без всяких оснований выплачивать штраф, так что лица, слывущие богачами, дрожат от страха не меньше тех, кто многократно нарушал закон. Поэтому состоятельные люди также не желают показываться на глаза сильным мира сего и не решаются даже являться на службу в царское войско. И кто бы ни начал с персами войну, любому предоставляется полная возможность безнаказанно находиться в их стране ввиду такого нечестия их правителей перед богами и такой неправоты их перед людьми. Бесспорно, образ мыслей персов стал гораздо низменнее, чем когда-то.
Впрочем, я покажу сейчас, что и о телах своих они не заботятся так, как прежде. Издавна положено было у них не плевать и не сморкаться. Очевидно, что они придерживались такого правила не из боязни растратить лишнюю влагу в теле, а из желания укрепить свое тело трудом до пота. Сейчас обычай не плевать и не сморкаться сохраняется, а вот упорный труд у них не в чести. Далее, прежде у них было законом принимать пищу раз в день, чтобы все остальное время можно было употребить на различные дела и упражнения. Сейчас обычай принимать пищу раз в день сохраняется, только приступают они к этому тогда, когда завтракают самые что ни на есть ранние пташки, а затем непрерывно едят и пьют вплоть до времени, когда этим занимаются одни лишь полуночники.
Было у них также установлено не вносить на пирушки прохоиды, [403] очевидно из того соображения, что умеренная выпивка меньше будет сказываться на состоянии ума и тела. Этот обычай не вносить прохоиды сохраняется еще и сейчас, однако пьют они столько, что уже не сосуды надо вносить, а их самих выносить, поскольку уходить с пира на своих ногах они не в состоянии.
Существовал у них и другой обычай: во время дневного перехода не есть и не пить, чтобы благодаря этому не справлять у всех на виду свои естественные надобности. Сейчас этот обычай воздерживаться от отправления естественных потребностей сохраняется, однако переходы они теперь делают такие короткие, что никого уже не удивит подобное воздержание.
403
Прохоиды — здесь: особые сосуды, предназначенные для отправления естественных надобностей (Hesych., s. v.).
Кроме того, и на охоту раньше они выходили так часто, что ее одной хватало им для закалки себя самих и выездки Коней. Однако с тех пор как царь Артаксеркс и его приближенные пристрастились к вину, [404] больше уже они так часто ни сами не отправляются, ни других не выводят с собой на охоту. Более того, если кое-кто оказывается чересчур трудолюбивым и много охотится вместе со своими всадниками, то другие относятся к такому с явным неодобрением и ненавидят его за превосходство.
404
… с тех пор как царь Артаксеркс и его приближенные пристрастились к вину… — Здесь, очевидно, имеется в виду царь Артаксеркс II, брат Кира Младшего. Впрочем последний, по свидетельству Плутарха, хвастался в послании к спартанцам, «что и сердцем он тверже брата, и лучше знаком с философией, и в магии более сведущ, и даже пьет больше и легче переносит опьянение» (Plut. Artox., 6, 4, перевод С. П. Маркиша). Другие авторы также говорят о пристрастии персов к вину; см., например, Her., I, 133; Heraclid. ар. Athen., IV, p. 145 с.
Равным образом остается еще в силе обычай воспитывать мальчиков при дворе правителя. [405] Однако обучение верховой езде со всеми необходимыми упражнениями давно заброшено, потому что негде больше показать свое умение и благодаря этому прославиться. Затем, в прежние времена дети слушали там справедливые приговоры по различным тяжбам и таким образом, несомненно, учились справедливости, но теперь и это совершенно изменилось, ибо они видят своими глазами, что выигрывает тот, кто больше даст. Наконец, свойства различных растений в прежние
времена изучались детьми для того, чтобы уметь пользоваться полезными растениями и воздерживаться от употребления вредных. [406] А теперь, похоже, этому учатся лишь для того, чтобы совершать побольше злодеяний; по крайней мере, нигде так много людей не погибает и не страдает от яда, как там.405
… воспитывать мальчиков при дворе правителя. — Ср. выше, I, II, 3 слл.; VII, V, 86; VIII, VI, 10. Кроме того, можно сослаться на свидетельство Ксенофонта в «Анабасисе» (I, 9, 2 слл.).
406
… уметь пользоваться полезными растениями… — Ср. свидетельство Страбона о воспитании персов (XV, 3, 18, р. 734); «Вечером юноши упражняются в посадке деревьев, собирают целебные коренья».
Вдобавок ко всему, персы стали теперь гораздо изнеженнее, чем при Кире. Ведь тогда они еще придерживались персидской системы воспитания и умеренности, хотя и восприняли одежду и роскошь мидян. Нынче же они с равнодушием смотрят на исчезновение персидской выносливости, зато воспринятую у мидян изнеженность сохраняют всеми силами. Впрочем, я намерен яснее показать нынешнюю изнеженность персов. Во-первых, им уже недостаточно стелить себе мягкие постели: они ставят свои ложа ножками на ковры, чтобы те не упирались в пол, а утопали в этих коврах. [407] Затем, они не только сохранили все блюда, какие прежде были изобретены для стола, но постоянно придумывают все новые и новые. Точно так же обстоит дело и с приправами; ведь они держат даже специальных изобретателей как кушаний, так и приправ к ним. [408] Кроме того, зимой им недостаточно прикрыть голову, тело и ноги — даже кисти рук они прячут в толстые рукавицы и перчатки. Наоборот, летом им мало тени от деревьев или от скал — специальные люди, стоя рядом с ними, создают им вдобавок искусственную тень. [409] Они гордятся, если обладают множеством кубков, однако ничуть не стыдятся того, что эти кубки могут быть добыты откровенно не честным путем: до такой степени развились у них несправедливость и постыдное корыстолюбие.
407
… они ставят свои ложа ножками на ковры, чтобы те… утопали в этих коврах. — Об этой изнеженности персов (персидского царя) Ксенофонт упоминает и в «Агесилае» (9, 3); любопытные подробности, иллюстрирующие будуарную роскошь персов, приводит также Афиней (II, 31, р. 48 с — f, со ссылкой на Гераклида Кимей-ского).
408
… они держат даже специальных изобретателей как кушаний, так и приправ к ним. — Другие авторы также утверждают, что персидские цари специальными наградами поощряли изобретение новых яств; см. Cic. Tusc. Disp., V, 7, 20; Athen., XII, 9, p. 514 e; 39, p. 529 d; 55, p. 539 b; 64, p. 545 d; Themist., XXXIV, p. 461 Dind.
409
… создают им вдобавок искусственную тень. — Слуги делали это с помощью специальных зонтов. У греков зонтиками для защиты от солнца пользовались, как правило, только женщины.
Затем, хотя прежде у них тоже было правилом не показываться на людях идущими пешком, но держались они этого правила лишь для того, чтобы стать совершенными наездниками. А теперь у них на конях больше покрывал, чем на ложах, ибо они не столько думают о верховой езде, сколько о мягком сидении для себя. Разве не очевидно после всего этого, что и в военном отношении они должны быть теперь гораздо слабее, чем прежде? Ведь в прежнее время у них было в обычае, чтобы владельцы поместий поставляли со своих земель всадников для службы в войске, если была такая необходимость, а воины, несшие охрану страны, состояли на жалованье. Нынче же знатные люди делают всадниками и ставят на жалованье всяких привратников, пекарей, поваров, виночерпиев, банщиц, слуг, которые подают кушанья и убирают со стола, помогают при отходе ко сну и при вставании, наконец, косметов, которые подводят глаза, накладывают румяна и вообще совершают туалет своих господ. Разумеется, их тоже набирается великое множество, но пользы от них для войны никакой. Это подтверждают и сами нынешние события: в стране персов враги их чувствуют себя вольготнее, чем друзья. [410] В самом деле, когда-то Кир покончил с обычаем дальних перестрелок и, одев в панцири всадников и коней и дав в руку каждому по копью, положил начало тактике ближнего боя; нынче же они и перестрелок издали не ведут, и в рукопашный бой вступать не желают. Пехотинцы по-прежнему вооружены плетеными щитами, саблями и секирами, чтобы сражаться так же, как это делали воины Кира, однако теперь и они не желают сходиться для боя. Наконец, и серпоносные колесницы не используются ими больше для той цели, для которой их предназначал Кир. Ибо тот, возвышая своих возничих почестями и отличая их перед всеми, всегда имел под рукой храбрецов, готовых устремиться на вражескую пехоту, тогда как нынешние правители даже не знают своих колесничих и думают, что те без всякой выучки сгодятся им не хуже закаленных бойцов. И действительно, они устремляются в атаку, но, прежде чем проникнуть в ряды неприятеля, одни, даже не желая того, сваливаются, а другие сами спрыгивают на землю, так что упряжки, лишившись возничих, нередко причиняют больше вреда своим, чем врагам. [411] Впрочем, персы и сами понимают, какие военные средства остались теперь в их распоряжении; они смирились с существующим положением и никогда уже не вступают в войну без помощи эллинов, враждуют ли они друг с другом или же отражают нападения этих самых эллинов, потому что они убеждены, что и с самими эллинами надо вести войну при поддержке их же сородичей. [412]
410
… в стране персов враги их чувствуют себя вольготнее, чем друзья. — Ксенофонт мог говорить так на основании личного опыта, как один из участников описанного им в «Анабасисе» похода греческих наемников. Успешное возвращение этих воинов справедливо было оценено современниками как свидетельство слабости персидской монархии. Ср., помимо Ксенофонта, высказывания Исократа в речах «Панегирик» (145–149) и «Филипп» (90–92).
411
… упряжки, лишившись возничих, нередко причиняют больше вреда своим, чем врагам. — Ксенофонт опять говорит на основании собственного опыта. Ср. его описание в «Анабасисе» действий царских колесниц в битве при Кунаксе (I, 8, 20).
412
… потому что они убеждены, что и с самими эллинами надо вести войну при поддержке их же сородичей. — Можно привести достаточно свидетельств, подтверждающих широкое использование персидскими царйми и сатрапами наемных греческих войск, — и в междоусобных внутренних распрях, и в борьбе с самими греками. В общей форме это подтверждает Исократ (IV, 134 слл.; V, 125 сл.), конкретные примеры дает тот же Ксенофонт. Так, в «Анабасисе» (I, 4, 3) он упоминает о переходе на сторону Кира Младшего от другого персидского сатрапа 400 греческих наемников, а в «Греческой истории» (III, 2, 15) в составе войск сатрапов Тиссаферна и Фарнабаза, противостоявших спартанскому полководцу Деркилиду, опять-таки называет греков. Известно также, сколько хлопот доставили позднее Александру Македонскому греческие наемники, защищавшие дело последнего персидского царя Дария III: в битве при Гранине, при защите Галикарнаса, в генеральном сражении при Иссе они составляли наиболее боеспособную часть неприятельского войска.
Итак, я полагаю, что вполне справился с той задачей, которую поставил перед собой. Думаю, что мне удалось доказать, что по сравнению с прежним временем персы и их союзники стали теперь нечестивее относиться к богам, бессовестнее — к сородичам, несправедливее — к прочим людям, стали трусливее вести себя на войне. Если же кто придерживается иного мнения, то пусть взглянет на их дела, и он найдет, что они полностью подтверждают мои слова.
ДОПОЛНЕНИЯ
АГЕСИЛАЙ
Глава I
Я сознаю, что не легко составить похвальное слово Агесилаю, достойное его добродетелей и славы: но все же следует попытаться сделать это. Будет несправедливо, если только из-за того, что добродетели Агесилая достигли совершенства, он не удостоится похвалы, даже если она и не вполне будет соответствовать его великим заслугам. О благородстве его происхождения что может свидетельствовать лучше и прекраснее, как не то, что и поныне, при перечислении предков, упоминается, какой он по счету потомок Геракла. И предки эти — не частные лица, а цари, происходящие от царей! [413] При этом никто не смог бы упрекнуть их, что хотя они и цари, но царствуют над ничтожным государством. Ведь в той же мере, в какой род их является в государстве наиславнейшим, настолько же славным является и само их государство в Элладе. Так что они выступают не первыми среди второстепенных, но управляют народом гегемонов. [414] Одинаковой похвалы заслуживают и отечество, и предки Агесилая. Ведь государство спартанцев никогда не пыталось свергнуть их с престола, проникшись завистью к их главенствующему положению, а сами цари никогда не стремились выйти за пределы тех полномочий, на условиях которых они с самого начала получили царскую власть. Поэтому нигде нельзя отыскать другого управления — демократии, олигархии, тирании или царской династии, — которое обладало бы такой непрерывной преемственностью власти, как в Спарте. Только здесь власть переходит без перерыва от одного поколения царей к другому. [415]
413
И предки эти — не частные лица, а цари, происходящие от царей! — Во главе Спарты стояли два царя, происходившие из двух царских фамилий Агиадов и Эврипонтидов. Родоначальниками этих фамилий считались потомки Геракла братья-близнецы Эврисфен и Прокл, которые первыми стали царями в завоеванной дорийцами Лаконии. Свои родовые имена эти династии получили: первая — от сына Эврисфена Агиса, а вторая — от внука Прокла Эврипонта. Царь Агесилай принадлежал к династии Эврипонтидов.
414
… управляют народом гегемонов. — Спартанцы добились гегемонии в Греции в результате победы над афинянами в Пелопоннесской войне (431–404 гг. до н. э.), затем лишились ее после поражения, нанесенного им фиванцами при Левктрах (371 г.); однако после нерешительного сражения при Мантинее (с теми же фиванцами, в 362 г.) они вновь укрепили свое положение, что и дает основание автору говорить здесь о гегемонии Спарты в настоящем времени.
415
Только здесь власть переходит без перерыва от одного поколения царей к другому. — Незыблемый характер царской власти в Спарте Ксенофонт подчеркивает и в другом своем сочинении — «Лакедемонской политике» (15, 1).