Кисельные берега
Шрифт:
– Чего развыступался? – обернулась к нему Кира. – Можно подумать, я тебя на верёвке тащу… Не хочешь – не ходи, сто лет ты мне сдался! Мотай давай к своей сыроварне, сырокрад. Ты ж собака – найдёшь, небось, обратную дорогу по следам, а?
Выговорив спутнику, она решительно пошагала дальше.
Пёс остался. Он повздыхал, постонал и поковылял следом, неожиданно вдруг припадая на переднюю лапу. Жалобности его позавидовал бы и профессиональный нищий. Но Кира на этот цирк даже внимания не обратила. Сырник перестал кривляться и перешёл на размеренную, обречённую рысь, прижав уши и спрятав хвост между ног. Ему было отчаянно страшно, но… Что прикажете делать? Остаться одному в незнакомой
Предчувствие не обмануло их обоих.
У границы тонущего в сумерках редколесья кто-то ждал.
Сырник зашёлся истеричным лаем, медленно пятясь и приседая на задние лапы. Кира вгляделась… нет – ничего не разобрать…
Фигура пошевелилась и сделала движение навстречу… Собака при этом заверещала как самосвалом придавленная, и так стремительно дыхнула, не разбирая дороги, в холмы, что ноги над ушами засверкали.
Кира нерешительно остановилась…
Кто это?
«Новый персонаж» Шагеевского квеста, тем временем, плыл навстречу одинокой путнице в густеющей темноте летней ночи.
Боже… Девушка почувствовала, как, болезненно толкнувшись в рёбра, замерло и ухнуло куда-то в живот сердце. По дороге от Дикого леса… двигался… к ней… огромный… медведь.
Киру парализовало. Даже неугомонный мыслительный процесс на время застыл в ступоре… Никогда – даже в самом страшном сне – не могла она вообразить себя в подобной ситуации. Да и с какой стати? До мозга костей городской житель, тяжело переносящий даже кратковременный пикник с комарами, дитя асфальта, рекламных огней, торговых центров, кофе-хаузов и кондиционируемых фитнес-клубов – до сих пор самой страшной опасностью для себя она почитала просрочку по кредитам. А медведи… ну… нет! что вы! Медведи – это ж совсем про другое! Не про неё! Это где-то в другой жизни, в иной реальности, в параллельной вселенной!..
Зверь тем временем, не подозревая о своей неуместности, остановился шагах в двадцати, потянул воздух носом. Кира услышала его шумное дыхание…
«Мамочки… мамочки… то есть, в смысле: господи! господи! спаси и упаси…»
Медведь покачал лобастой головой, выдохнул и тихо, угрожающе заурчал.
От этого звука спина путницы покрылась холодной испариной. Она сделала инстинктивный шаг назад… Нога подвернулась на непременной подлой выбоине, и Кира, взмахнув руками и ворохом юбок, рухнула навзничь.
«Вот и сказочке конец…», - мелькнула своевременная мысль.
Но сознание с этой констатацией очевидного смириться не захотело: помимо воли оно завизжало - совершенно дико, неэлегантно, по-бабьи – и лихорадочно забарахталось в юбках.
Медведь припал на задние лапы, фыркнул подобно большому коту и, закладывая широкую дугу, неуверенно обошёл шумное двуногое по обочине. Вернувшись на дорогу, так же неторопливо и задумчиво косолапя, зверь побрёл своей дорогой – в ту сторону, откуда явилась встреченная им девица.
Перевернувшись наконец на четвереньки, тяжело дыша от пережитого ужаса, Кира смотрела ему вослед. Возвращаться он, по всей видимости, не собирался: мохнатая туша взобралась на холм и скрылась за перевалом…
Принцесса поднялась кое-как на дрожащие ватные ноги. Подобрала свою поклажу, не сводя обеспокоенного взгляда с вершины холма… Что теперь? В лес идти что-то больше не тянуло. И обратный путь ей тоже заказан – не медведя же догонять?
Впервые в жизни Кира почувствовала такую потерянность и такой страх перед окружающей её враждебной бесприютностью, что сама поразилась силе чувства.
– Сырник, - позвала она сипло, неуверенно. –
Сырник, Сырник! Где ты, скотина блохастая?За живую душу рядом она, кажется, отдала бы сейчас что угодно. Если бы это что угодно у неё в наличии было. И если бы кто-то вдруг в этом безлюдном месте вдруг захотел бы с ней на этот счёт поторговаться…
Блудная принцесса крепко зажмурила глаза и сжала кулаки: спокойно… спокойно… всё в порядке… Наверняка, медведь ручной. Цирковой… ну или что-то в этом роде. Тебя просто попугали, на понт взяли - жестоко, гнусно, садистки – но всё равно невзаправду это! Понарошку! Где-нибудь в кустах, небось, и дрессировщик прятался! Ага. Прятался и хихикал над её паническими визгами, похожими на верещание недорезанного порося.
Кира сглотнула и принялась яростно лупить по платью, отряхивая дорожную пыль.
Ну погоди, Ренатик… Дай только выбраться отсюда… Я тебе… Я с тобой…
Вдали послышался тихий, приглушённый расстоянием вой.
Сырник? Или… - Путница вдохнула и замерла, забыв выдохнуть… - Или… волки?
Забыв все свои недавние теории о цирковом медведе и спрятавшемся в кустах дрессировщике, принцесса зайцем метнулась к ближайшему раскидистому дубу и, проклиная неудобную одежду, с трудом вскарабкалась повыше от земли. Она замерла на сучкастой ветке, словно курица на насесте, вцепившись в неё судорожно сведёнными пальцами и уставившись бессонным взором в беспросветную черноту под ногами.
– -------------------------------------------------------------
Глава 9
– -------------------------------------------------------------
Эта мимолётная, как взмах крыла бабочки, июньская ночь показалась Кире самой долгой в её жизни.
Она так и не решилась спуститься вниз. А даже если бы и решилась, отбросив страх перед дикими обитателями Дикого леса, – вряд ли смогла осуществить эту сложную операцию, не переломав ноги, в непроглядной темени новолуния. Вряд ли смогла бы отыскать дорогу и не сбиться с неё, если бы захотела продолжить путь, и вряд ли смогла бы уснуть в высокой, мокрой от росы траве под дубом, вздрагивая от шумов и шорохов ночного леса.
Поэтому ничего другого, кроме как куковать на дереве, не оставалось. С каждым часом на выбранной ветке выявлялось всё больше разнообразных сучков и задоринок, о чём со стонами сигнализировали мягкие ткани седалища. Мученица ёрзала, шипела от боли в спине, растирала затёкшие ноги, шарахалась от носящихся в ночи летучих мышей и дрожала от холода.
Самое время было вспомнить о тёплом плаще и узелке с едой. Кира и вспомнила. А когда вспомнила, поняла, что с перепугу бросила их внизу, во время панического бегства на дерево. При мысли о недосягаемом перекусе желудок стиснули голодные спазмы. Принцесса шмыгнула носом – себя было бесконечно жаль. Хотелось даже поплакать. Но слёзы отчего-то не выдаивались. Тогда Кира стиснула зубы и погрузилась в сладостно-кровожадные мечты о мести. Ничего-ничего… Отольются кошке мои непролитые слёзки…
Как только небо посерело настолько, чтобы можно было различить нижние ветки и землю под дубом, изгнанница полезла вниз, с трудом управляя окостеневшими членами. На последнем этапе они всё же её подвели: вместо того, чтобы, элегантно повиснув на руках, спрыгнуть в щекочущую пятки траву, Кира, неудачно оскользнувшись, кулём свалилась вниз, сильно ушибив плечо. Засучив ногами и зашипев от боли, она схватилась за пострадавшую руку. Когда слегка оклемалась, медленно сползла со своего продовольственного запаса, на который угодила при падении с дерева прямым попаданием.