Кисть и пистолет. Мое сердце пусто
Шрифт:
– Браво, господин Линдгрен, интересный разбор авторских приемов. Наверное, вам приходилось бывать в таких сложных положениях, как Эдварду?
Не стал прояснять, сменил тему:
– А вы тоже читали «Смерть в Сингапуре»?
Рассмеялась:
– Мне же здесь нечего делать. По-моему, я перечитала все книги, которые у меня имеются. Некоторые по несколько раз.
Я оглядел заполненные книгами полки, за этой комнатой была видна еще одна, в которой тоже от пола до потолка стояли точно такие же полки. Неужели все это можно прочитать?
– Так что вы хотели бы взять на этот раз? Учтите, третью книгу я отдам в подарок.
Мысленно почесал затылок:
– Даже не знаю… Детективы читаются легко. Но я ведь хотел хоть немного повысить свой уровень.
– Зря вы так о прекрасной книге. Она навсегда останется современной. Но я вас понимаю. Попробуйте прочитать роман «Над пропастью во ржи». Это один из лучших образцов классической американской литературы.
– Кажется, я читал сокращенное содержание. Это о парнишке, который несколько не в себе?
Откровенно рассмеялась и стала как будто моложе:
– Не совсем так. Но прочитайте, не пожалеете.
Сняла с полки, подает мне:
– Мне очень интересно было бы услышать ваши впечатления об этой книге. Наверное, ваше поколение совсем по-другому смотрит на жизнь.
– Что вы говорите, Меган! Мы с вами одного поколения.
Взглянул на ее реакцию – на лице ничего не отразилось. Полез в бумажник за карточкой. Но она его оттолкнула:
– Нет-нет, я же говорила, третья книга – подарок магазина.
– Так вы ничего не заработаете. И посетителей мало.
Опять рассмеялась. Я не почувствовал в ее смехе натянутости.
– Да, магазин совсем не дает доход. Но я в этом не нуждаюсь, отец оставил мне достаточные средства.
– Тогда зачем вам этот магазин, если от него нет никакого толка?
– Не уверена, что смогу объяснить, но он мне нужен.
Перед обедом руки не дошли до книги, но после обеда я решительно взялся за нее. Боролся, как мог, после двадцатой страницы опять захотелось спать, но пересилил себя, продолжал читать. Остановился где-то на девяностой странице. Закрыл книгу, задумался. Нет, не понять мне этого Холдена Колфилда. И дело не в том, что он живет в сорок девятом году, за тридцать лет до моего рождения. Если я правильно помню, в 1995 году, когда мне, как и Холдену, было шестнадцать, не могло и мыслей возникнуть о побеге из семьи.
Да, были проблемы в школе, но не из-за успеваемости, а потому что мы много шкодничали. Одна история о том, как мы вечером подбросили учителю словесности кошку в раскрытое окно, когда его трахала наша немка, чего стоила. Ведь немка, когда кошка шлепнулась на нее и вцепилась когтями, перепугалась до смерти, заорала, взвилась и бросилась голая к окну на радость нашей кучке бандитов-десятиклассников. Нас хотели всех выгнать из школы, но ограничились исключением на неделю. Не так много было учеников в классе, чтобы разбрасываться почти десятком хулиганов. И по словесности, и по немецкому я получил за триместр оценку «F». Да летом отец поставил меня на нудную работу – очищать поваленные бревна от веток.
Ну и что? Бежать на Запад? Вот он, край земли, меньше, чем в двадцати милях, если напрямик. Никакого нонконформизма у нас не могло быть. Твердо знали: окончим школу – пойдем либо в лес, либо в армию. Нужно же зарабатывать деньги, строить свой дом, чтобы было куда привести жену. Только после того, как я помотался по миру, понял – нет мне пути домой, не буду я строить дом, воспитывать детей, пить вечером на веранде кукурузный виски. Может быть, это мой индивидуальный нонконформизм? Немного горд, что вспомнил такой сложный термин, который после моей преподавательницы не слышал ни разу, начал готовить себе ужин. Не хотелось выходить на улицу, тащиться в кафе.
Книгу я все-таки дочитал на следующий день, хотел перед концом рабочего дня пойти в книжный магазин, поболтать с Меган, но мне позвонил Джозеф. Сообщил кратко, что со мной хочет поговорить Ицик.
Ицик хотел отделаться несколькими словами:
– Роберт, будь осторожен. Мне сообщили, что влиятельный человек в восточных штатах обозлился за гибель своих людей. Посылает новую
бригаду с целью отомстить тебе.– Ицик, есть что-то конкретное? Сколько, когда? Что за информация обо мне у них?
– Нет, я передал тебе полностью то, что мне сообщили. Но советую зарегистрировать оружие.
Разговор прервался. А мне теперь думать. Мой адрес в Нэшвилле они узнают легко, он зафиксирован в отчете следствия о стрельбе в Нью-Олбани. А в полиции любые секреты продаются. Совет об оружии бесполезный. Я и так сразу же после прибытия в Нэшвилл обратился в полицию, предъявил МК23 и разрешение, выданное в Нью-Олбани. Показал и документы: на «Пурпурное сердце с дубовой веткой», на «Серебряную звезду» и сертификат увольнения со службы с почетом. Документы на другие многочисленные медали посчитал излишними. Оказывается, достаточно было показать сертификат увольнения с почетом. В результате получил разрешение на ношение в Теннесси оружия в скрытом и открытом виде. Зарегистрировал свой МК23 «Штурмовой». Правда, забыл указать глушитель.
В Орегон оружие не брал – зачем оно там. Но теперь решил, что моего МК23 будет маловато. На следующий день выяснял в ближайшем оружейном магазине Double Guns of Nashville возможность приобретения пистолета. Покупать не собирался, ведь его тоже пришлось бы регистрировать, но решил засветиться там. И не напрасно. Когда возвращался к машине, ко мне обратился невзрачный мужик с вопросом, что мне нужно. Нужен мне был легкий бесшумный пистолет. Мужик сказал, что небольшой найти трудно. Есть великолепные чешские «скорпионы», но они тяжелые – почти пять фунтов. Есть недорого свои, американские, но они длинноваты. Есть советский – он так и сказал – ППС «Вул», но он очень дорогой и патронов к нему мало. Я слышал о таком, у нас в роте был у одного сержанта-сверхсрочника – не знаю, где он его добыл. Говорил, что стреляет на небольшие расстояния, не далее ста пятидесяти футов, но с сотни футов пробивает любой бронежилет. Как раз то, что мне нужно для самообороны. Не буду же я стрелять с большого расстояния, поэтому сразу схватился за этот вариант. Мужик подумал и потребовал полторы тысячи. Дороговато, за эти деньги можно купить три обычных ствола, но ни к чему торговаться, когда речь идет о твоей жизни. Кроме того, мужик сказал, что принесет его только через сутки.
К вечеру зашел в книжный магазин. Меган была готова уходить, так как свет во второй комнате был потушен, сама была уже в плаще и шляпке, на улице не по-осеннему холодновато. Но мне показалось, что она не уходила, ждала меня. С улыбкой спрашивает:
– В этот раз у вас ушло на книгу более трех дней. Думаю, вы серьезно читали ее, не пролистывали страницы.
– Да, читал два дня. Потом, к сожалению, дела были. Не мог выбрать время зайти к вам. Книга хорошая. Но опять не наше время. И, знаете, я не могу представить себя в роли этого Холдена, даже себя шестнадцатилетнего. Может быть, потому что я простой парень из Орегона; нет у меня и не было в детстве этого отрицания «мира взрослых», мне чуждо его стремление защитить детей от мира взрослых. Помню, как меня маленького любила мать, верю, что отец любил нас с братом: по-своему, но любил, желал нам, в меру своего понимания жизни, счастья. Да и сейчас, я только недавно был у отца, он по-прежнему заботится – теперь о нашей младшей сестре, ее детях и даже о ее не очень подходящем муже. Конфликт поколений не обязателен.
– А ваши дети не конфликтуют с вами?
– Помилуйте, нет у меня детей, жены даже нет пока. Но я провел почти целый день с мальчиками сестры, и мы прекрасно ладили с ними. А почему вы спросили? Разве счастливый отец семейства может иметь время на чтение книг, тем более таких трудных? Но вы собирались уходить? Я мешаю вам, задерживаю?
– Нет, господин Линдгрен, нисколько не мешаете. Но я собиралась зайти в кафе, выпить чашку кофе.
Сразу отвлекся от мыслей о Холдене Колфилде. Это явное приглашение вместе пойти в кафе. Нужно ли мне это? Ведь у меня нет никаких мыслей об интрижке с Меган. Но мы не успели ни о чем поговорить, а ведь я именно за этим шел к ней в этот поздний час.