Китайская шкатулка

Она спросила об этом только один раз.

Шарлотта никогда не забудет, как ее удивило приглашение Марго пройтись с ней по магазинам. Единственный раз, когда Марго была с ней любезна! Шарлотте недавно исполнилось пятнадцать, она была польщена и ничего не заподозрила. Но позже, за ленчем, когда Марго искусно подвела беседу к исчезновению Шарлотты на три недели, девочке стало ясно, ради чего все это задумывалось.

— Шарлотта, дорогая, где вы были с дядей?

Шарлотта тогда не знала этого ужасного слова, которое шепотом произносили вокруг — инцест. Только много лет спустя, когда Десмонд в приступе плохого настроения спросил: «Ты же знаешь, что думает семья о твоих отношениях с моим дедушкой, верно?» — Шарлотта все поняла. Она не сказала двоюродному брату того, о чем он хотел узнать. Она не сказала об этом ни Марго, ни тете Оливии, ни кому-нибудь другому. Она поведала обо всем только Джонатану.

— Шарлотта, дорогая, — поздоровалась Марго, целуя воздух возле ее щеки. — Это ужасно, просто ужасно! Мы с Адрианом решили, что тебе не по силам одной нести такое бремя. Позволь нам помочь тебе. Передай нам некоторые из твоих обязанностей. Ты должна признать, что будет очень разумно, если в момент такого кризиса ты отойдешь в сторону и позволишь руководить более опытным людям.

— Я справлюсь, Марго, — сухо ответила Шарлотта.

Она сразу вспомнила ярость и возмущение миссис Барклей, когда выяснилось, что согласно завещанию Шарлотта получила высший пост в компании. Марго с Адрианом не сомневались, что он достанется одному из них.

— Но, моя дорогая, подумай о пикете на улице с твоей ужасной фотографией! Весь кошмар с животными снова выйдет наружу. Ты уверена, что хочешь снова пройти через это?

Несмотря на внешнее проявление заботы и тревоги, Шарлотта понимала, о чем думает Марго. И ей пришла в голову мысль: «Она так и не простила мне, что я не открыла ей секрета».

— Марго, я созываю совещание.

— Совещание? Когда?

— Сейчас. Вы, Адриан, Десмонд и мистер Сунг. В зале заседаний.

Марго устало вздохнула.

— Я полагаю, дорогая, это может подождать.

— Нет, не может! Вы не могли бы сообщить Адриану?

Прежде чем Марго успела запротестовать снова, Шарлотта пошла дальше по коридору, обходя остальных. Она нашла агента Найта в комнате отдыха сотрудников. Валериус наливал себе кофе из кофеварки. Когда она пригласила его присутствовать на совещании, он согласился, но так, что стало ясно: он бы появился там в любом случае — с приглашением или без него.

Когда семья собралась за одним концом длинного полированного стола в зале заседаний, Шарлотта откашлялась и, незаметно проверив рукой «жучок» в ухе, произнесла:

— Десмонд, прошу тебя, закрой дверь.

И она начала говорить, обращаясь к этой маленькой группе людей, молясь про себя, чтобы Джонатан действовал быстро и его никто не заметил. Слова проснулись автоматически: ее мысли вновь вернулись к фотографии бабушки в десятилетнем возрасте в школе в Сингапуре. Она думала о том, помнит ли Джонатан тот день, когда она представила его бабушке. Он остался тогда на ужин, жадно поедал все, что приготовила пожилая женщина, словно не ел много лет, и рассказывал о себе в ответ на осторожные бабушкины расспросы. Именно тогда Шарлотта узнала его историю, показавшуюся ей потрясающе трагической и романтичной…

Хотя Джонатан родился в Америке, вырос он в Шотландии, на восточном конце Северо-Шотландского нагорья в маленькой деревушке к северу от Данди. Его отцом был богатый американский бизнесмен, приехавший в Шотландию из прихоти: он искал корни своего клана. В то идиллическое лето Роберт Сазерленд встретил Мэри Сазерленд. Никакого родства между ними не было — может быть, только несколько веков назад, — тем не менее Роберт влюбился в нее. Медовый месяц в романтическом Инвернессе предвещал счастливый брак. Через два месяца Мэри уже ждала ребенка, и тогда Роберт Сазерленд привез беременную молодую жену в Соединенные Штаты в свой пентхаус на Манхэттене. Ее ждали официальные обеды и билеты в оперу на весь сезон, но Мэри продержалась лишь до того момента, когда ребенку исполнилось полгода. Тогда она объявила, что хочет вернуться домой. Роберт не стал спорить, потому что их любовь умерла где-то на полпути между шотландским вереском и небоскребами Нью-Йорка.

Расстались они вполне спокойно и по-дружески. Мэри разрешили увезти мальчика, и Джонатан встречался с отцом только во время каникул. За ним присылали личный самолет, и он проводил две недели в Сан-Франциско, в Гонолулу или в Чикаго — как правило, в компании прислуги и телохранителей. А затем он возвращался домой с чемоданом, набитым ненужными дорогими подарками. Когда Джонатану было двенадцать, он отказался провести Рождество с отцом, и Роберт Сазерленд не стал настаивать. А когда мальчику исполнилось тринадцать, его мать заболела и умерла от наследственной болезни сердца.

Отец немедленно, повинуясь чувству долга, вытребовал сына к себе и привез его «домой» в Сан-Франциско, где неотесанного мальчишку из Шотландии записали в престижную академию на Пасифик-Хейтс, чтобы превратить его в «настоящего» американца. Вот тогда-то его, плачущего, и нашла в парке Шарлотта. Мальчик не знал, к какому миру он принадлежит. И она утешила его, сообщив, что и сама этого не знает: то ли она китаянка, то ли американка.

Шарлотта наконец поняла, о чем напомнил ей безупречный костюм Джонатана — ненавязчивое свидетельство богатства и хорошего вкуса владельца. В то первое лето Роберт Сазерленд иногда водил двух подростков ужинать в один из самых дорогих ресторанов города на берегу залива. За икрой, жареным мясом «шатобриан» с соусом «беарнез» или за десертом мистер Сазерленд непременно откашливался и изрекал:

— У имени Шарлотта большая литературная история. Сразу вспоминается Шарлотта Бронте, например.

Или:

— У китайцев древняя и богатая культура. Вы знаете, они подарили нам спагетти, да-да, это правда. Вот Марко Поло… — И он начинал негромко читать лекцию, чтобы заполнить пространство между собой и этими двумя подростками, которые сбивали его с толку.

Когда Роберт Сазерленд отправился в Шотландию, ему было сорок, вспомнила Шарлотта. Миллионер, всего добившийся сам, бездетный холостяк, решивший найти свои корни. Корней он не нашел, зато сам оставил семя. Теперь Шарлотта удивлялась, насколько Джонатан похож на своего отца. Не осталось и следа от длинноволосого бунтаря, за которым охотилось ФБР из-за его «компьютерных забав». А теперь он сам работает с ними, помогает ловить международных хакеров.

«Тебе в этом году исполнится сорок, — хотелось ей сказать. — Где тебя застигнет кризис среднего возраста? В чьих объятиях?..»

Заметив нетерпение на лицах окружающих ее людей, Шарлотта поняла: она рассказывает о том, что всем уже известно, каждый догадается, что она просто пытается потянуть время. Она взглянула на висящие на стене часы. Сколько времени прошло? Хватит ли Джонатану десяти минут, чтобы поставить подслушивающие устройства в их кабинетах? Но он взял с собой еще и камеру… А это еще зачем?

— Ладно, — продолжила Шарлотта, — мы должны действовать. Десмонд, я хочу, чтобы ты связался лично с каждым из наших региональных представителей. Пусть они опросят всех дистрибьютеров в своем районе: вдруг кто-нибудь заметил что-либо подозрительное. Нужно выяснить также, не жаловались ли покупатели на «Гармонию»…

— Шарлотта! — У Десмонда между бровей залегла резкая складка. — Этим должны заниматься федеральные агенты, а не мы!

— Я хочу, чтобы мы провели собственное расследование, Дес. Вполне возможно, что кто-то что-то видел. Какой-нибудь покупатель мог подменить продукцию. — Она повернулась к Марго и мгновение помолчала, ожидая услышать шепот Джонатана, но ничего не услышала. — Марго, я собираюсь утром сделать заявление для прессы. Я хочу, чтобы вы обеспечили нам такое количество журналистов, какое только возможно.