Китайская шкатулка
Шрифт:
— У меня нет никакого плана…
— Разве? Неужели вы не хотите получить часть наследства? Или вас устроят деньги? А может быть, вы хотите жить в этом доме?
Я покачала головой:
— Ничего этого мне не нужно.
— Но вы должны чего-нибудь хотеть.
— Я хочу носить его фамилию.
Фиона нахмурилась, а Оливия изумленно разглядывала нас обеих.
— Не может быть, чтобы вы говорили серьезно.
— Это моя фамилия. Но только вы можете дать ее мне на законном основании.
Вдова Ричарда Барклея долго смотрела на меня, а до нас доносился
— Мне не следовало бы уделять вам даже минуты моего времени, — заговорила миссис Барклей, — но признаюсь, что мне очень любопытна эта неслыханная история, которую вы состряпали. И как же мой муж якобы встретился с вашей матерью?
Я рассказала ей о том, как Ричарда избили, как моя мать заботилась о нем. Я говорила о потери памяти и глубоких ранах. Но я не упомянула о том, что все это происходило тайно в комнате над магазином шелковых тканей мадам Ва, и о том, что моя мать и Ричард никогда не были женаты.
— Потеря памяти? Но как же вы узнали, кто он такой?
Я рассказала все о ювелирном магазине и о том, как я услышала, что ювелир обратился к молодому человеку «мистер Барклей». Но умолчала о том, что Гидеон водил меня в аптеку, чтобы угостить мороженым. Я верила, что Гидеон сдержал слово. Он обещал сказать матери, что так и не нашел меня.
— Но есть и кое-что еще, — с надеждой добавила я. — Хотя мой отец не мог вспомнить ничего о себе, но он помнил Сан-Франциско и многое рассказывал моей матери…
Фиона подняла руку:
— Достаточно. Ничего из услышанного мною не может служить доказательством.
Но у меня было доказательство. Письмо, которое Ричард Барклей оставил моей матери. Миссис Барклей наверняка узнала бы почерк своего мужа, его подпись. Письмо лежало в сумочке, и я начала доставать его, но миссис Барклей сказала:
— Все это слишком болезненно для меня. Мне не следовало соглашаться на встречу с вами. — Она с трудом дышала. — Отдайте кольцо моего мужа — и я не стану вызывать полицию.
— Но я хочу представить вам доказательство! — торопливо проговорила я, вынимая письмо. Миссис Барклей было необходимо прочитать всего лишь отрывок — и она бы узнала, что я дочь Ричарда.
— Меня не интересует ваше так называемое доказательство! — отрезала она. Дышать ей становилось все труднее.
— Фиона… — вмешалась Оливия; на лице у нее появилось встревоженное выражение.
Миссис Барклей отмахнулась от нее. Прижимая одну руку к груди, она произнесла сдавленным голосом:
— Я не обязана перед вами оправдываться. Но просто на тот случай, если вы думаете, что это пустяковое дело… Ричард Барклей был моим любимым мужем. Он очень меня любил, мы были преданы друг другу. И ваш приход сюда с вашими лживыми историями…
Женщина вдруг начала задыхаться. Оливия рванулась к ней и помогла сесть в кресло.
— Кольцо… — хрипло прошептала миссис Барклей. — Я должна получить…
Оливия выбежала в коридор и крикнула:
— Звоните доктору Хэфнеру! У миссис Барклей
приступ! Быстрее!Вернувшись, Оливия подбежала к Фионе и начала расстегивать ей пуговицы, но миссис Барклей оттолкнула ее. Она широко открывала рот, пытаясь вдохнуть побольше воздуха.
— Фиона! Не надо с этим бороться! — взмолилась Оливия. — О господи…
Я бросила сумочку с письмом на полированный столик и достала маленькую бутылочку «Золотого Лотоса», которую всегда носила с собой как средство первой помощи. Я протянула ее Оливии:
— Дайте ей это.
— Разве вы не видите? Она задыхается!
Тогда я сама подошла к Фионе, обняла ее за плечи и прижала открытую бутылочку к ее губам.
— Не отталкивайте это, — попросила я. — Не боритесь. У вас есть воздух в легких, его достаточно. Проглотите эликсир, это облегчит спазм.
От первого глотка Фиона закашлялась, выплюнула все и стала задыхаться еще больше. Но я стояла на своем:
— Постарайтесь проглотить жидкость. — Я влила в нее еще, но «Золотой Лотос» только потек у нее по подбородку.
— Что вы делаете?! — воскликнула Оливия.
Глаза Фионы Барклей широко распахнулись от ужаса. Увидев, что ее губы приобрели синеватый оттенок, я крепче сжала ее плечи и опрокинула бутылочку в открытый рот. Фиона снова закашлялась, брызги полетели во все стороны.
— Она же захлебнется! — кричала Оливия, пытаясь оттолкнуть меня.
В комнату вбежали другие люди. Кто-то приказал:
— Откройте окна! Пусть будет больше воздуха!
Еще кто-то воскликнул:
— Доктор Хэфнер уже едет!
Я не обращала на них внимания и снова постаралась напоить миссис Барклей «Золотым Лотосом». И не потому, что мне понравилась эта женщина — Фиона мне не понравилась совсем. Я делала это ради Гидеона.
На четвертый раз Фиона проглотила настойку, и дыхание ее сразу стало свободнее. Как только ей удалось вдохнуть воздух в легкие, она обмякла у меня на руках. Я устроила ее в высоком кресле и отступила назад, чтобы другие могли о ней позаботиться. Крупный мужчина в переднике садовника поднял почти потерявшую сознание хозяйку дома и отнес ее в спальню.
За считанные секунды я осталась одна. Никто мне ничего не сказал, никто даже не взглянул на меня.
Пока я ждала неизвестно чего в большой тихой гостиной, я достала письмо отца, хотя перечитывала его много раз и помнила наизусть:
«Я с неохотой покидаю тебя, моя драгоценная Мей-лин. Но прежде чем мы сможем пожениться, я должен кое-что уладить дома. И сделать это могу только я. Я скован цепями брака без любви, моя дорогая! Я женился на этой женщине из жалости, потому что ее с ребенком бросил один негодяй. Но я не хочу больше жить с Фионой. Мои адвокаты напишут соглашение и позаботятся о ней и Гидеоне. И тогда я вернусь к тебе, любовь моя, и мы сможем жить счастливо вместе».
Я аккуратно сложила письмо, убрала его в сумку и взглянула на потолок, словно сквозь него могла увидеть, что происходит в комнатах наверху.