КК. Книга 8

– Знаешь, - проговорила я, уже не делая попыток отстраниться, - а мне уже все равно, хотел ты ее или нет, любовница она тебе или нет. Достаточно того, что я видела. Я, может, и желала бы забыть и простить, но не смогу больше с тобой быть, Люк. Мне будет противно целовать тебя, у меня уже сейчас вызывают отвращение твои прикосновения, - я передернула плечами, глаза его сузились, и голос мой снова стал прерываться от сдерживаемых слез.
– До этого… я шла сказать, что выйду за тебя, Люк, но теперь - нет.

– Марина, - сказал он потерянно, - ты обижена, я понимаю.

– Я раздавлена, - честно призналась я.
– Уничтожена, Люк. Была любовь и нет. Мне жаль, что это случилось. Мне жаль и тебя, и себя. И ребенка жаль.

Глаза его стали непонимающими, затем он сглотнул, опустил виноватый взгляд на мой живот. Руки стали мягче.

– Ты беременна.

– Да, - всхлипнула я жалобно.

– Поэтому ты хотела согласиться?

– Я бы согласилась в любом случае, Люк. Но не теперь.

– Я тебя не отпущу ведь, Марина, - уверенно сказал он. Я нервно засмеялась.

– А что ты сделаешь, Люк? Будешь держать меня силой? Заставишь выйти за себя? Так за моей спиной Рудлог и начнется война. Попробуешь уговорить? Что ты можешь мне сейчас ещё сказать? Да и вообще, - горечь моя переливалась через край, и желание сделать больно было нестерпимым, - с чего ты взял, что это твой ребенок? Что ты у меня был единственным мужчиной?

– А я не был?
– внимательно спросил Люк, глядя мне в глаза. Я не смогла соврать - опустила ресницы, отвернулась.

– Я иду домой, Люк.

– Стань моей женой, Марина, - проговорил он настойчиво.
– Несмотря ни на что. Мы переживем эту ситуацию. Я сделаю все, чтобы ты забыла.

Я засмеялась, оглянулась на него.

– Ты меня не слышал? Я не могу, Люк. Мне противно.

– А как же ребенок? Ты думаешь, я позволю своему наследнику расти без отца?

– Не переживай, - сказала я, ядовито улыбаясь, - ты себе ещё сделаешь, а я найду себе хорошего мужа, и ему - прекрасного отца. Любой аристократ Рудлога сочтет за счастье взять меня в жены даже с десятью детьми.

– И ты пойдешь?
– снова проницательно спросил он, не реагируя на мой яд, и я дернула головой и зашагала по дороге в сторону замка. Мне было так плохо, что хотелось только сбежать, и никакие слова не могли заставить меня остаться.

– Марина, - позвал Люк.
– У Луциуса есть наши фотографии из Эмиратов.

Я, холодея, обернулась.

– Если мы сегодня не поженимся, вечером снимки будут во всех газетах Инляндии.

– Боги, - простонала я, представляя себе последствия.
– Как ты… как ты допустил?

– Я виноват, - снова сказал он, играя желваками, и я представила, какими глазами на меня посмотрят Василина и Мариан, и что они будут мне говорить, и как начнут в народе сплетничать и про Ани, и про меня, и про всю семью Рудлог. Сжала кулаки, застонала от отчаяния.

– Все из-за тебя! Все из-за тебя, Кембритч! Боги… светлые боги…

Я опустилась на корточки, пачкая платье и белый плащ в грязи, закрыла лицо руками и снова заплакала. Услышала шаги - меня потянули наверх, и я зарычала, молотя его кулаками - куда попадала. Люк перехватил мои руки, снова прижал к себе.

– Я не хотел, чтобы тебе стало известно, Марин. Не хотел. Детка… ты же знаешь, что я люблю тебя.

«Да, любишь. Но это ничего не меняет».

– И без этого добивался бы твоей руки…

Он много говорил - я не слушала, я рыдала. Потом слезы кончились, и я обессиленно прижималась щекой к его груди, принимая решение. Мне кажется, прошли часы - а Люк не шевелился.

– Я выйду за тебя, - сказала я сипло ему в грудь и вдохнула его запах, - а сейчас мне нужно привести себя в порядок и сообщить родным. Они ждут и будут присутствовать на обряде. Ты можешь пригласить близких со своей стороны.

– Я рад, Марина, - с облегчением проговорил Кембритч.

– Но ты больше не прикоснешься ко мне, Люк, - спокойно продолжила я и подняла голову. В глазах его была усталость.
– Я буду тебе женой, буду растить нашего ребенка - и на этом все. Надеюсь, у тебя хватит ума не афишировать своих любовниц. А к себе я тебя больше не подпущу. Не могу, Люк. Все. Все разбито. Брак наш будет либо на таких условиях, либо его не будет, и пусть все катится к чертям.

Он долго смотрел на меня, потом невесело усмехнулся, отошел.

– Я сейчас соглашусь на это, детка. А потом поговорим. Я сумею тебя переубедить.

– Нет, Люк, - грустно сказала я.
– Не сумеешь.

В замок мы возвращались рядом, не касаясь друг друга. По пути нам встретился какой-то страшный старик с выпученными глазами, поклонился мне, подал маску. Я отбросила ее - какая уже разница?

– Леймин, - проговорил Люк, - проследите, чтобы о случившемся не болтали.

Старик что-то буркнул, кажется: «Уже сделано».

– Вы не находили, случайно, мой телефон? Мне нужно позвонить матери.

Леймин молча достал из кармана трубку и протянул Люку. Он нажал на кнопки.

– Матушка, - услышала я, - я сегодня женюсь. Да… не волнуйся. Потом все расскажу, времени нет. Жду тебя через час в Вейне. Захвати Маргарету и Берни. Церемония будет камерной…

Дальше я не слушала, ускорившись. Передо мной распахнули дверь замка. В холле было тихо и пустынно - будто все слуги попрятались. Ирвинс, бледный и тревожный, проводил меня в огромные вычищенные, шикарные покои с монументальной кроватью в спальне.

– Это семейные герцогские покои, госпожа, - тихо объяснил он.
– Сейчас сюда придут горничные и замковый маг. Платье мигом почистят, вот увидите!

Он ушел - и я в ожидании горничных пошла в ванную комнату, напоминающую большой позолоченный музей. Умылась, сняв макияж и темные подтеки с лица и рук. Посмотрела на некую счастливую невесту, красноглазую и серую, в зеркало. И, твердо пообещав себе, что ни взглядом, ни словом не дам родным повода для беспокойства, позвонила Василине.

Венценосная сестричка на звонок откликнулась сразу, будто сидела у телефона.