Клад вишнуита

Деви вошла в лес и углубилась в него. Потом в самой чаще она остановилась под деревом и сказала своей спутнице: «Подожди меня здесь. Я скоро вернусь. Ты не бойся, хищные звери тут редко попадаются, а кроме того, тебя будут охранять».

Она пошла дальше и вскоре оказалась перед небольшой вырубкой, на которой стояло каменное строение. Раньше это, по всей видимости, была кумирня. Со временем она осела, стены ушли в землю, и теперь попасть в нее можно было только по лестнице, ведущей вниз. Деви спустилась по ступенькам в темное помещение.

Там слабо горел светильник, тускло освещая лингам. Перед лингамом сидел брахман и молился. Деви поклонилась лингаму, сложив ладони перед собой, и уселась в сторонке, ожидая, пока окончится богослужение. Заметив это, брахман прервал молитву, сполоснул руки и лицо водой и повернулся к ней.

— Что ты делала, мать, вчера ночью? — спросил он. — Я слышал, ты ходила на дело?

— И вы верите этому? — поинтересовалась молодая женщина.

— Всякое может быть, — уклончиво ответил брахман, который был не кто иной, как наш старый знакомый Бховани-тхакур.

— Разве вы меня плохо знаете? — произнесла Деви. — Вот уже десять лет, как я связала свою жизнь с вами, и вам прекрасно известно, что хоть люди и болтают, будто я занимаюсь разбоем, я ни разу никого не ограбила. И все-таки вы говорите: «Всякое может быть».

— Не сердись на меня, мать, — примирительно сказал брахман. — Ты ведь знаешь, что мы не считаем наше занятие грехом. Иначе никогда не избрали бы его. Ты и сама нас не осуждаешь в душе…

— Теперь я изменила свое мнение, — перебила его Деви. — Раньше я заблуждалась, но теперь не хочу обманываться. Поэтому больше я с вами не останусь. Что может быть хуже, чем грабить людей?

— Помилуй, о чем ты говоришь? — воскликнул брахман. — Неужели мне опять надо повторять все то, чему я учил тебя эти годы? Нас можно было бы обвинять в том, что мы творим зло, если бы мы присваивали себе хотя бы малую толику добытых богатств. Но ты прекрасно знаешь, что мы никогда даже пайсой чужой не воспользовались. Ведь мы чиним разбой только для того, чтобы вернуть людям отнятое у них. Ни я, ни Ронгорадж не обидели ни одного праведного человека, который нажил свое богатство честным путем. Мы никогда не нападаем на неимущих, не лишаем их последнего. Мы сводим счеты только с мошенниками и негодяями, теми, кто обманом и хитростью завладевает чужим состоянием. Отнимаем у них добычу и возвращаем ее пострадавшим. Но сами мы ни разу в жизни не воспользовались чужим добром. Все, что мы делаем — для того, чтобы восстановить справедливость, покарать преступников и помочь добропорядочным людям. Ты ведь сама знаешь, у нас в стране теперь безвластие: нет правителя, который наказал бы виновного. Потому-то мы и сделали тебя рани, чтобы от твоего имени вершить правосудие. Разве это грешно?

— Ищите себе других раджу и рани, — твердо ответила Деви, — а меня избавьте от такой чести. Не хочу больше быть вашей повелительницей.

— Но никто другой нам не подойдет, — возразил ей Бховани. — Ни у кого больше нет такого богатства, как у тебя. Благодаря ему у тебя и власть над наш.

— Все свои деньги я отдам вам, — сказала Деви. — Распоряжайтесь ими. А я отправлюсь в Каши.

— Дело не только в богатстве, — заметил Бховани. — Но и в самой тебе. Ты всем под стать рани — и красотой и характером. Многие считают тебя настоящей Бхагавати — ты скромна, строга к себе, жизнь ведешь подвижническую, но в то же время доброжелательна ко всем и щедра. Именно поэтому нам и удается вершить закон. А иначе кто бы стал повиноваться нам?

— Однако меня зовут разбойницей, — горестно произнесла Деви. — И, видно, обо мне и после смерти останется такая слава.

— Что тебе до славы, хорошая она или дурная? — упрекнул ее Бховани. — Зачем думать о ней? Скажи, кто из жителей Варендры стыдится разбоя? Но дело, собственно, и не в этом. Какое значение имеет людская молва для того, кто решил посвятить себя вере? Ты дала обет отрешиться от суетности этого мира, а о каком отрешении может идти речь, если тебя беспокоит, что о тебе говорят? Выходит, ты радеешь не за других, а за себя. А как же твои клятвы?

— Вы мудрый гуру, — ответила ему Деви, — и не мне, с моим женским умом, спорить с вами. Я просто говорю то, что думаю, — не хочу я больше быть рани. Не нравится мне эта роль.

— Зачем же ты тогда посылала вчера Ронгораджа на промысел? — спросил недоуменно Бховани. И добавил: — Видишь, мне уже кое-что известно.

— Если так, вы должны знать и то, что вчера Ронгорадж только изображал нападение. На самом деле он никого не ограбил.

— Зачем же было так поступать? — удивился Бховани. — Растолкуй мне.

— Нужно было задержать одного человека — вот и все.

— Кого?

Деви не хотелось называть своему учителю имени Броджешора, но хитрить с гуру она не могла. Пришлось ей сказать правду.

— Броджешора Рая…

— О, я его хорошо знаю! Зачем он тебе понадобился?

— Надо было поддержать брахмана, дать ему денег. Сборщик налогов угрожает тюрьмой его отцу.

— Напрасно ты это сделала, — недовольно произнес Бховани. — Хорболлоб Рай дурной человек. Собственную невестку загубил… Пусть теперь сам пропадает.

— Как же он загубил ее? — встрепенулась Деви.

— Выгнал из дому. Оклеветал ее мать, назвал нечистой и выгнал бедняжку из дому. Мать невестки умерла от горя, а других родственников у нее не было.

— И что потом сталось с невесткой? — спросила Деви.

— Я слышал, будто она тоже умерла. От голода.

— Ну что ж, меня это не касается, — холодно заметила Деви. — Я дала клятву помогать всем, кто в беде, вот и держу слово.

— Ну да ладно, — заключил Бховани, — что сделано, то сделано. Только следует и другим посодействовать. Теперь многие обнищали — сборщик податей лютует, совсем обобрал народ. Надо бы поддержать людей — тогда они соберутся с силами и возьмутся за дубинки. Вот и постоят за себя. Пора созывать совет.

— Что же, я согласна. Передайте, что в следующий понедельник я всех созываю сюда.

— Нет, — возразил Бховани. — Сюда нельзя. Англичане узнали, что ты тут, и собираются тебя захватить. Целый отряд снарядили — пятьсот солдат. Поэтому здесь проводить совет опасно. Я уже объявил, что он состоится неподалеку от Бойкунтхопура, и день назначил — понедельник. Идти в тот лес солдаты не отважатся. Ну а если все-таки рискнут, то все до одного и погибнут. Так что ты не медли. Бери свои деньги, сколько считаешь нужным, и сегодня же отправляйся в путь.

— Хорошо, — согласилась Деви, — на этот раз будь по-вашему. Но в будущем на меня не рассчитывайте. Не лежит у меня душа к таким делам.

Она попрощалась с Бховани и вернулась на баркас. Там она позвала Ронгораджа и шепотом, чтобы никто не слышал, приказала отчаливать.

— В следующий понедельник я провожу совет в лесу около Бойкунтхопура, — сказала она ему. — Но вначале надо будет заехать в Девигор за деньгами. У меня при себе их недостаточно. Предупреди ратников.

Тут же на мачте развернулись белые паруса и надулись на ветру. Перед носом баркаса появилась лодка. В ней сидели пятьдесят молодцов с короткими веслами в руках.