Кладбище для олигарха

Лазурит – камень дорогой. Две партии добытого и обработанного под заказ камня сопровождал сам начальник лаборатории холдинга, занимавшегося добычей.

К портовой рампе подъехал фургон, из-за руля выбрался немолодой водитель в комбинезоне с мясистым красноватым лицом. Бывает такая порода людей – по внешности сразу и не определишь, кто он такой: может быть, водила-дальнобойщик, а может, и генерал. Павел Игнатьевич Дугин умел маскироваться – знал, что спецодежда меняет людей до неузнаваемости.

Начальник лаборатории, сопровождавший две партии лазурита, немного удивился, что ценный груз забирает всего лишь обыкновенный водитель-экспедитор. Но все документы на получение были в порядке, оплата произведена, и последние сомнения отпали. Начальник лаборатории подробно пересказал содержание сертификата качества, в котором отдельной строкой жирным шрифтом было прописано, что данная партия лазурита по химическому составу пригодна лишь для внешней отделки и внутренней, не связанной с высокими температурами и повышенной влажностью, поскольку содержит в себе растворимое в теплой воде соединение опасной для человеческого здоровья сурьмы.

– Лазурит мало кто заказывает. Если не секрет, куда пойдет эта партия? – поинтересовался начальник лаборатории.

– В общем-то, большого секрета нет, хотя всего сказать не могу. Руководитель одной из среднеазиатских республик очередной президентский дворец себе возводит. А мусульмане любят лазурный цвет в отделке. Цитата из Корана из этого лазурита будет вырезана.

– Тогда понятно. Среднеазиатские руководители – люди богатые, на пышную отделку денег не жалеют.

Партию лазурита, содержащего соединение сурьмы, бережно перегрузили в фургон, и он уехал в неизвестном направлении.

За другой партией лазурита, равной предыдущей по объему, но превосходящей ее по цене в четыре раза, прибыли люди с удостоверениями ФСО. Они тщательнейшим образом проверили сертификат, долго расспрашивали начальника лаборатории о параметрах, по каким был проверен камень, и, только убедившись, что редкий минерал не представляет никакой опасности для человеческого здоровья, дали «добро» на загрузку партии лазурита в железнодорожный состав.

Они сопроводили груз до самого вагона. В их присутствии начальник смены поставил пломбу. Спецслужбисты дождались того момента, когда поезд отправится.

– Теперь не беспокойтесь. В целости и сохранности до самого Питера доедет, – пообещал им начальник смены сортировочной станции.

Сотрудники ФСО с облегчением вздохнули, сели в машину и отправились в ведомственную гостиницу, чтобы немного расслабиться, снять напряжение.

А вот с начальником смены в конце рабочего дня случилась незадача. Кто-то, когда он уже направлялся к раздевалке, стукнул его сзади по голове чем-то мягким, но тяжелым. Оглушил, короче. Обычное ограбление – вытащили у него кошелек с парой тысяч рублей, ключи от квартиры и щипцы-пломбир. Правда, щипцы нашлись при тщательном осмотре на следующий день – утром, в том самом месте, где и произошло ограбление. Потому впоследствии начальник смены переписал заявление в транспортную полицию, и документально пропажа пломбира как бы вовсе и не произошла.

* * *

Только Ларин и Дугин знали, в каком именно месте между Архангельском и Питером произошла подмена партий лазурита, перевозимых в железнодорожном вагоне, при этом сопроводительные документы, естественно, остались прежними, включая сертификат качества, за подлинность которого могли поручиться головой сотрудники ФСО. При возможностях Павла Игнатьевича и при наличии оригинального пломбира сделать это было несложно. Тормознули состав на одном из полустанков, подогнали к нужному вагону фургон… Ну а потом все было делом техники. Так или иначе, лазуритом, предназначенным исключительно для декоративных работ в средах, не соприкасающихся с теплой влажной атмосферой, благополучно облицевали бассейн в личной бане председателя КГЭК. А в своей новой резиденции Угрюмов после окончания строительства проводил каждые выходные…

…Ровно через год после описываемых событий Лора и Ларин сидели на террасе кафе «Ариадна» в Никитиной Гриве. Никто из жителей не мог бы признать в миловидной блондинке брюнетку-чертовку – ведущую передачи «Параллельные миры». Андрей же ограничился тем, что натянул по самые глаза ковбойскую шляпу и напялил солнцезащитные очки.

– Однако же и сдал Угрюмов, – усмехнулась Лора. – Ты видел его последний раз по телевидению?

– Видал – полгода тому назад вместе с президентом в массовке, еле на ногах стоял, на палочку опирался. Соединения сурьмы – страшная для здоровья вещь, из организма не выводятся, накапливаются. – Ларин разлил по бокалам красное вино. – Выглядел Угрюмов ужасно. Ну а через два месяца в официальной прессе напечатали небольшое объявление, мол, по состоянию здоровья он покидает свою должность.

– Ему недолго жить осталось, – Лора покосилась на подъемный кран, который демонтировал одну из секций бетонной стены. – Если ты не в курсе, то резиденцию Угрюмова так и не успели перевести из статуса детского дома в частные владения. Владиславу Святославовичу теперь не до этого, ему о вечном думать приходится. Скоро сюда дети заедут; вот станут удивляться, обнаружив в одном из помещений бассейн, облицованный лазуритом. С этим, Андрей, что-то надо делать, детей жалко.

– Лора, тебе станет легче, если я сообщу, что перед тем, как охрана из ФСО передала надзор за объектом местным властям, какая-то сволочь ночью подогнала бетономешалку к главному корпусу и залила этот самый лазуритовый бассейн бетоном марки «500»?

– А бетон нельзя выбить отбойными молотками? Детей жалко.

– Бетон можно, но эта сволочь постаралась на славу – в бетон оказались заброшены обрезки железнодорожных рельсов. Их теперь и «болгаркой» не осилишь…

– Можешь не продолжать. Я уже догадываюсь, какая сволочь совершила подобное.

– Бетонным миксером управлять несложно даже ночью, – не стал скрывать своего участия Ларин. – А теперь выпьем с тобой за то… – он замолчал, покосившись на девушку и парня, целовавшихся под фонарем неподалеку от крана, демонтировавшего бетонную стену. – Кто позволил ей приехать сюда? Она же отца подставить может и всю нашу организацию!

– Ты о Даше? – прищурилась Лора. – Пусть себе приехала, пусть целуется со своим Витей. Тебе мало наших искалеченных судеб? Ей жить в той стране, которую мы передадим следующему поколению, немного почистив ее от всякой мрази. Остальное от них зависит. Поддерживаю твой тост: «Чтоб он сдох!» Я имею в виду Угрюмова.

– Угадала мои мысли, – ухмыльнулся Ларин. – Но за покойников, даже потенциальных, пьют, не чокаясь. Короче говоря: «ШОС»!

– Почему ты сократил все до аббревиатуры «ШОС»? – возмутилась Лора. – Должно быть «ЧОС»: «Чтоб Он Сдох».

– Ты говоришь с московским акцентом, а не на правильном литературном языке питерцев. Всякий москвич произносит вместо «что» – «што», вместо «чтоб», «штоб». Вот потому я и предлагаю выпить за столичное «ШОС», а не за питерское «ЧОС», пьем, не чокаясь.

– Черт с тобой, согласна. Выпьем за столичное «ШОС». Главное – результат, и его недолго ждать осталось, – Лора приподняла бокал с вином и, не чокаясь, выпила.

И тут Ларин прищурился, не веря своим глазам.

– Что такое? – напряглась Лора, оборачиваясь на взгляд напарника.