Кладбищенский фантом. Кошмары Серебряных прудов

— Тетя Оля, как мама? — выкрикнула она.

Пауза. Однако по Жанниному лицу я увидел, что она несколько успокоилась. У меня тоже отлегло от сердца. Видимо, все не столь плохо, как мы опасались.

— Значит, маме не хуже, — наконец проговорила девочка.

Снова пауза, но короче прежней. И Жаннин ответ:

— Ох, к девяти будете? Хорошо, тетя Оля, жду.

И она положила трубку.

— Маме не хуже, но и не лучше. Температура пока держится. Врачи говорят — осложнение, но состояние стабильное.

Честно сказать, информация не сильно меня ободрила. Выходит, Юлии Павловне все еще стабильно плохо, и кто знает, чем это может кончиться? Однако мне и в голову бы не пришло делиться с Жанной подобными опасениями. И я ишь деловито произнес:

— Давай в темпе сыпать те порошки.

«Кто знает, вдруг и правда поможет», — добавил про себя я. Во всяком случае, что-то надо было делать. А ничего, кроме этого, мы сейчас не могли.

Сбор пыли оказался сущей безделицей по сравнению со второй частью операции. Легко сказать: «Посыпьте вдоль всех стен». Видимо, «бабка» Пелагея руководствовалась обстановкой собственной избы. Мебели там у нее раз-два и обчелся. А в однокомнатной квартире Тарасевичей возле каждой стены что-нибудь стояло. Стенка, книжные полки, диван, этажерка. А уж на кухне… Словом, обозрев все пространство, я просто схватился за голову. А Жанна, как назло, подбросила еще одну проблему:

— Интересно, в ванной комнате тоже по всем стенам надо сыпать? Как же мы под ванну-то пролезем? Там кафелем заложено.

Я поскреб затылок:

— Вообще-то Пелагея про ванную не говорила, но, думаю, для верности все-таки надо.

— Ну, и как же мы это сделаем? — по-прежнему недоумевала Жанна.

— Посыпем вдоль кафеля, — чуть поразмыслив, откликнулся я. — Вполне сойдет за стену.

— Ты прав, — просветлело лицо у Жанны. Чтобы обезопасить себя, я позвонил предкам. Они уже оказались дома.

— Мы с Жанной решили вместе сделать уроки, — деловито объяснил я отцу. — Как освобожусь, приду. Только не знаю когда. По математике задание очень трудное.

— Ученье свет, неученье — тьма, — отозвался предок и положил трубку.

— Порядок. Поехали, — обратился я к Жанне. — Развязывай мешочки.

Все, что нам было по силам, мы отодвинули и щедро посыпали плинтусы. Однако стенка и книжные полки потребовали иного подхода. Полки мы обсыпали понизу. А затем я вскарабкался на стремянку и насыпал порошок в щель между стенкой и стеной.

В кухне и передней нам тоже пришлось пойти на некоторые компромиссы. Но в целом, действуя то хитростью, то ловкостью, мы с задачей справились.

— Кажется, все, — наконец устало выдохнул я.

— Нет, не все, — возразила Жанна. — Мне еще надо найти что-то свое и мамино.

Со «своим» Жанна решила вопрос моментально. Она извлекла из сумки расческу, которую носит с собой в школу. А вот по поводу Юлии Павловны пришлось поломать голову. Что можно взять такое, чем она все время пользуется?

Жанна внимательно оглядела комнату и вдруг кинулась к стенке.

— Вот, — схватила она с полочки книгу. — Мама все время ее читает.

На обложке полу стершимися золотыми буквами по-французски было написано: «Поэзия Возрождения». И впрямь то, что надо. Юлия Павловна занимается французской литературой и работает в Библиотеке иностранной литературы.

— Годится, — одобрил выбор я.

— Вот теперь, Федя, мы действительно подготовились к завтрашнему походу, — устало выдохнула Жанна. — Только бы помогло.

— Попытка не пытка, — ответил я.

— Значит, ты не веришь? — испытующе посмотрела на меня Жанна.

— Не знаю, — честно признался я. — Понимаешь, когда мы там у нее находились, я был готов поверить во что угодно. И кот у нее очень странный, и сама она, да и деревня…

— Вообще-то днем эта деревня вполне обыкновенно выглядит, — перебила Жанна. — А вот Пелагея… Что-то в ней есть. И травы ее… А в миске, помнишь, как бурлило?

— Ну, положим, бурлит и на уроках химии, — сказал я. — Иногда даже сильнее, чем в миске у Пелагеи.

— Выходит, ты думаешь, что все зря? — с грустью произнесла Жанна.

— Нет, не думаю, — отозвался я и снова не покривил душой, ибо и впрямь был уверен: если есть хоть малейший шанс, что Пелагея поможет, надо его использовать.

Собственно, все, что от нас зависело, мы уже сделали. Оставалось лишь ждать до завтра, а там уж надеяться на искусство колдуньи. Если, конечно, она вообще не шарлатанка.

Пока мы сыпали по всей квартире порошок, Пирс вопреки обыкновению не проявлял никакого интереса. Он преспокойно дремал в своей корзине. Но стоило нам все закончить, он вылез наружу и отправился инспектировать результаты нашей деятельности.

Видимо, зелье Пелагеи действовало не только против сглаза, но и против собак. До сих пор подозреваю, что рыжий Барсик добавил что-то туда от себя как бы в подарок Пирсу. Если одноухий и одноглазый бандит хотел сделать ему гадость, то своего добился. Я еще никогда не видел, чтобы собаки так чихали. Пирс это делал как заведенный, прерываясь лишь на пару секунд, чтобы наградить нас с Жанной полным укора взглядом.

В результате мы не на шутку перепугались.

— Слушай, Жанна, а вдруг у него аллергия на Пелагеино зелье? Что тогда делать?

— Начнем с воды, — ответила Жанна.

Слетав на кухню, она принесла Пирсу миску. Тот, выдав еще одну очередь впечатляющих чихов, принялся бурно пить, после чего приступ аллергии словно рукой сняло.

— Ну, Жанна, — одолел смех меня, — во всяком случае ему теперь сглаз не грозит. Он этого средства лет на десять вперед нанюхался.

Жанна тоже затряслась от нервного хохота. Пирс с обидой на нас посмотрел и, кажется, даже покачал головой. Затем залез в корзину и нарочно лег таким образом, чтобы не видеть ни меня, ни Жанну.

Чуть позже пришла тетя Оля, и я, конечно, тут же удалился домой. Там меня ожидал не слишком приятный сюрприз. Стоило мне отпереть ключом дверь, в переднюю из большой комнаты, как метеор, выбежала моя родительница:

— Ну, Федор, есть какие-нибудь новости?

— Пока никаких, а если и будут, только завтра, — думая о своем, автоматически выпалил я.

— А что будет завтра? — уставилась на меня, | словно на инопланетянина, мать.

Только тут я врубился, что меня спрашивают про Юлию Павловну и ее здоровье.