Кладоискатель

– Сколько... Сколько здесь?!
– Дрожащий, хриплый голос подстать дыханию.

Неторопливо вытираю руки тряпкой, задумчиво поглядывая на горку золота.

– Сложно сразу сказать. А так ... Навскидку. Клад не очень большой. Весу... Килограмма три, три с половиной. Исторической ценности вряд ли не имеет, но я не эксперт.

Рука старухи, наконец-то дотягивается до золота, сжимается, сгребая в ладонь монеты. Кажется она плачет - на полу появляется несколько влажных точек. Пыль всегда охотно принимает слезы.

Кидаю тряпку в небольшую кучку мусора и поворачиваюсь к столу. Подобные сцены я наблюдал не раз и не два. Можно сказать, что такое поведение присуще любому человеку, обретшему внезапное и негаданное богатство. Радость, жадность и слезы сплетаются воедино.

– Марья Ивановна. Поставьте пожалуйста здесь еще одну подпись. Наша компания поздравляет вас и желает...
– Оборачиваюсь к старухе. Вовремя чтобы увидеть быстрое движение руки и почувствовать, как тонкое лезвие подобранного с пола ножа входит в мое тело в районе солнечного сплетения.

– Это мое. Слышишь, мое...
– Я пытаюсь освободиться, дернуться назад, но съехавшая с катушек старуха лишь усиливает нажим, проталкивая лезвие глубже в плоть.

– Всю жизнь... В бедности. Всю жизнь.
– Она судорожно всхлипывает, глядя, как расползается по рубашке алое пятно. Поднимает на меня полные слез глаза, ловя мой взгляд.

– Я.. кх.. э..
– в груди булькает а голосовые связки отказываются сокращаться. С трудом проталкиваю сквозь себя слова.
– А .. ведь.. это .. даже... красиво.

Смотрю, как меняется ее лицо. Непонимание... Ужас...Страх.

Поднимаю руки и отталкиваю старуху от себя. Вместе с недовольно хлюпнувшим ножом, который она все еще сжимает в руке. Росчерк алых брызг ложится на пол. Пыль принимает кровь так же охотно, как и слезы.

Ноги отказывают моей убийце и она садится на пол не сводя с меня непонимающего взгляда. Я оглядываю набухший, напитанный кровью разрез на рубашке.

– Действительно. Это даже красиво.

– Голосовые связки уже восстановились а рана подернулась розовым желе, застывающем на глазах.

– Ты... Ты...
– Ее голос еще хрипит, но в глазах уже страх понимания.
– Ты робот!

Я склоняю голову в шутливом поклоне.

– Проклятая железка! Урод!
– Старуха пытается подняться с пола, но я мягко толкаю ее обратно, вынимая из ослабевшей руки нож.

– Не стоит Марья Ивановна. Не стоит.
– Кидаю покрытый кровью кусок острой стали в сторону ящика с золотом.
– Повторная попытка лишь усугубит вашу вину. Как вы понимаете, я уже известил власти о случившемся.

– Урод. Какой же ты урод.
– Она уже не кричит. Губы еле шевелятся выплевывая ругательства.

– И я не робот, Марья Ивановна. Квазиживые организмы моего класса обладают всеми правами наряду с человеком. Напомнить вам номер закона?

Она не снисходит до ответа. В глазах ненависть и страх.

Пожимаю плечами и сажусь на стул. В том, что она не повторит попытку я практически уверен, но и слишком расслабляться тоже не стоит.

Так мы и сидим, до тех пор, пока ее не уводят, а я не подписываю необходимые бумаги. Целую кипу бумаг - бюрократия во властных структурах ничуть не изменилась за последние годы. Затем я аккуратно складываю инструменты в чемоданчик, поднимаю с пола ящичек с кладом и выхожу на улицу. Вздыхаю полной грудью тяжелый, пропитанный стариной воздух и передаю ящичек представителю фирмы. Согласно закону, введенному несколько лет назад, имущество убийцы передается жертве или ее родственникам. Очень правильный закон, если подумать. Разумный.

Выдыхаю. Окидываю прощальным взглядом древние здания и сажусь в машину. Все-таки разгуливать по городу с кровавым пятном на животе не самое благодарное и эстетичное занятие.

г. Саратов 2005