Клады Отечественной войны

Вот выдержка из журнала боевых действий от 14 ноября.

« Некоторые французские артиллеристы, взятые в плен, обязались показать место, где неприятель во время своего бегства при Болдинском монастыре зарыл в землю 27 пушек, от 5 до 6 тысяч ружей, 500 сабель, да 15 000 бомб и ядер».

М.И. Кутузов. Сборник документов. Том 4, часть 2.

Здесь, видимо, допущена ошибка в написании названия монастыря, и это видно из другого документа, составленного двумя днями позже. Почитаем предписание П.П. Коровицина капитану Фаустову о розыске оружия и пушек, закопанных наполеоновскими войсками у Колоцкого монастыря.

« Из влагаемой у сего записки увидите Вы, что неприятель зарыл при Колоцком монастыре 27 орудий, до 5-6 тысяч ружей русских и французских, 500 русских сабель, несколько больших барабанов и от 10 до 15 тысяч гранат, ядер и прочих снарядов. Отправляемый при сём перешедший к нам от неприятеля прусской службы унтер-офицер Фридрих Бем с его товарищем покажет Вам то место, где закопали означенные орудия, ружья, сабли и пр. Почему, ваше благородие, взяв их с собою, извольте тотчас по получению сего отправиться к Колоцкому монастырю и, отрыв там все закопанные неприятелем орудия, о количестве и калибре оных рапортуйте мне.

Нужных для сего предмета рабочих, материалы и всё необходимое извольте требовать от московского гражданского губернатора, и как на него возлагается перевозка всего сего по назначению г. генерала-фельдмаршала, то вы о количестве откопанных вами орудий и прочего уведомьте его и потом возвратитесь к своему месту».

Действительно, капитан Фаустов с унтер-офицером Бемом отправились 17 ноября из города Красный в Колоцкий монастырь. Но были ли откопаны спрятанные там пушки, совершенно неизвестно. Никаких документов на этот счёт найдено не было, а ведь они непременно должны были быть. При столь масштабном деле, как поиски и перемещение значительных масс вооружения, оборот документов тоже должен был быть масштабным. Переписка с генерал-губернатором, со штабом Кутузова, с московскими арсеналами. Сообщения на данную тему должны были идти и к царю. Кроме того, сам капитан Фаустов непременно должен был награждён за розыск столь большого количества крайне необходимого стране вооружения. Но ничего подобного не случилось. Почему же так произошло?

Есть основания предполагать, что капитан с двумя пленными прусаками пропал без вести. Скорее всего, они были убиты крестьянами, по своей инициативе вылавливающими вдоль дорог отставших французов. Этот вид своеобразной «охоты» был очень распространён на европейской территории России, и с его последствиями я сталкивался неоднократно. Так, работая однажды в окрестностях деревни Уварово, что стоит на берегу Угры, на юго-восток от Ельни, я случайно наткнулся на могилу убитых крестьянами французских фуражиров. Могила эта была вскрыта бульдозером при прокладке нового отрезка дороги. Остатки полусгнившего обмундирования не оставляли сомнения в том, что довольно далеко от кладбища на склоне холма были зарыты пять случайно забредших в деревню французов.

Вот и в случае с капитаном Фаустовым мог произойти сходный случай. Трое явно подозрительного вида незнакомцев, к тому же одетых в разношерстную, явно иностранную форму, запросто могли быть атакованы крестьянской шайкой либо из засады, либо когда они заехали в одну из окрестных деревень на постой. Косвенный факт, подтверждающий мою гипотезу, был получен всё из того же журнала, в котором регистрировались доставленные в Кремль пушки. Вот выдержки из него:

« 31 марта 1813 года доставлено в Кремль из Вильно — 237 орудий, Борисова — 22, Можайска — 7, Вязьмы — 27, Смоленска — 23 орудия».

* * *

Да, 27 стволов доставили, но из Вязьмы! Не везли же на самом деле выкопанные пушки сначала в Вязьму, а только потом в Москву! Такие круги тогда по дорогам не нарезали, чай, на дворе не социализм был, а форменный царизм. Нет, скорее это были совершенно иные пушки, и о них разговор ещё впереди. Не привозили эти пушки и позже. Вот смотрите.

7 апреля 1813 г. доставлено из Смоленска 147 пушек;

4 мая 1813 г. доставлено из Вязьмы 24 пушки;

26 мая 1813 г. доставлено из Смоленска 20 пушек;

28 мая 1813 г. доставлено из Смоленска 8 пушек;

3 июня 1813 г. доставлено из Смоленска 5 пушек;

25 июня 1813 г. доставлено из Могилёва 36 пушек;

5 июля 1813 г. доставлено из Могилёва 9 пушек;

12 июля 1813 г. доставлено из Смоленска 48 пушек;

24 июля 1813 г. доставлено из Смоленска 4 пушки;

29 июля 1813 г. доставлено из Смоленска 81 пушка;

12 августа 1813 г. доставлено из Смоленска 32 пушки;

25 августа 1813 г. доставлено из Смоленска 6 пушек;

8 января 1814 г. доставлено из Смоленска 26 пушек;

29 января 1814 г. доставлено из Калуги 2 пушки;

29 января 1814 г. доставлено из Минска 6 пушек;

28 августа 1814 г. доставлено из Тулы 28 пушек.

Так что судьба зарытых при монастыре пушек остаётся неясной. Как следует из журнала, в 1813 и 1814 годах из Можайска поступили только семь орудийных стволов, что никак не совпадает с тем количеством, за которым посылали капитана Фаустова. Но, так или иначе, история эта до сих пор числится в списке нерасследованных.

Где же следует искать исчезнувшее оружие? Есть гипотеза о том, что вестфальцы прятали его за северной оградой монастыря, в тех же самых рвах, что были выкопаны для захоронения умерших от ран. Если обогнуть монастырь, то можно увидеть большой пруд, на берегу которого стоит памятник солдатам, погибшим во Вторую мировую войну. Так вот, если встать около этого памятника лицом к пруду, то по правую руку будет видна берёзовая аллея. Предполагается, что основная масса собранного на Бородинском поле оружия была закопана как раз между прудом и этой аллеей. Но на территории, прилегающей к Колоцкому монастырю, и в реке Колочь лежат лишь несколько пушек. Попробуем выяснить судьбу остальных. Сведения о них будут поступать к нам от самых разных свидетелей.

Вот что писал впоследствии главный врач Роос, двигавшийся из Москвы в составе 25-й Вюртембергской дивизии.

« Рано утром 3 ноября (ст.ст.) граф Шелер отдал приказ заклепать 8 тяжёлых 16- и 24-фунтовых пушек и распилить их лафеты на дрова. Это были первые пушки, оставленные неприятелю. Весь этот день шёл снег, и дорога стала ещё тяжелее, нем накануне. После полудня мы остановилисьу почтовой станции, обнесённой забором. Скоро нам приказали идти дальше и эту морозную ночь мы провели в лесу.

Рано утром 4 ноября мы продолжили свой томительный путь. Около полудня мы подошли к другой почтовой станции, занятой молодыми эльзасцами и лотарингцами последнего набора.

6 ноября пришли в Дорогобуж.

7 ноября при густом тумане и сильном морозе двинулись дальше. После полудня туман рассеялся, и приказано было остановиться и разводить костры».

Остатки Вюртембергской дивизии остановились в деревне Михалёвка. Прибытие их в данную деревню подтверждает и адъютант Кастеллан.