Клан Кеннеди

Покушение на Кеннеди готовилось, но не состоялось, причем события происходили в той же Флориде. Некий Ричард Паулик, 72-летний пенсионер, бывший почтальон, привязав к себе несколько динамитных шашек, утром 11 декабря 1960 года подъехал на своей машине к особняку Кеннеди в Палм-Бич и стал ждать, когда Кеннеди поедет в церковь на воскресную мессу — чтобы взорвать себя вместе с ним. Он смог бы, возможно, осуществить убийство, несмотря на то, что дом охраняли агенты секретной службы. В кармане Паулика лежала записка: «Я считаю, что семья Кеннеди купила пост президента и Белый дом. Я решил покончить с ним единственным доступным мне способом».

Однако Джон вышел на крыльцо вместе с Жаклин и двумя крохотными детьми. Паулик решил, что семья ни в чем не виновата, и отложил покушение. Но повторить его этому террористу уже не удалось — через четыре дня он был арестован, а в его автомобиле были обнаружены десять динамитных шашек. Сам арест был произведен в связи с тем, что перехватили его открытку с текстом: «Скоро обо мне весь наш город услышит!» Два года этого Паулика держали под арестом, но потом он был признан невменяемым и отправлен в психиатрическую больницу, где и провел остаток своих дней (умер в 1975 году) ^{573} .

Перед вступлением в должность Джон совершил важную финансовую операцию, избавившись от многочисленных акций промышленных, торговых, финансовых институций — прибыльных денежных бумаг, которыми он располагал. Газета «Нью-Йорк тайме» сообщила: «Он сделал это, чтобы не произошли какие-либо финансовые конфликты после вступления в должность президента 20 января. Средства, полученные от продажи акций, он вложил в правительственные займы — займы федерации, штатов и муниципалитетов. Мистер Кеннеди… решил, что средства, которые он будет получать во время пребывания в Белом доме, также пойдут на правительственные займы» ^{574} .

Одновременно было сообщено, что Кеннеди отказывается от президентского жалованья, не вытребовав даже того одного доллара в год, который принято было платить очень богатым людям, находящимся на государственной службе.

Вступление в должность и формирование исполнительной власти

20 января 1961 года в центре столицы США на обширной площадке Капитолия — здания, в котором заседают обе палаты конгресса, состоялась инаугурация нового американского президента — трижды первого на этом посту — первого ирландца, первого католика, первого по молодости, да еще и родившегося в XX веке — в том самом бурном 1917 году, когда США вступили в мировую войну, а в России произошла революция, оказавшая огромное влияние на мировую историю.

День был ветреный. Сначала шел редкий для Вашингтона густой снег, и были даже использованы огнеметы, чтобы очистить центр от сугробов. Затем потеплело и полил дождь. К середине дня, однако, прояснилось, и участники церемонии сочли это добрым предзнаменованием, хотя по-прежнему дул ледяной ветер.

Несмотря на отвратительную погоду, на огромном пространстве непосредственно под Капитолийским холмом — на вытянутом зеленом прямоугольнике, так называемом «национальном моле», по обе стороны которого расположены величественные здания национальных музеев Соединенных Штатов Америки, собрались десятки тысяч зрителей, которые стремились своими глазами увидеть волнующую процедуру, приобщиться к сильным мира сего.

Нового президента благословил католический кардинал Ричард Кашинг, являвшийся архиепископом Бостона еще с 1944 года и отлично знавший семью Кеннеди. Джону было особенно приятно его благословение на служение американскому народу, так как кардинал отличался широтой взглядов, веротерпимостью и мускулинным стилем общения с верующими ^{575} .

Джон Кеннеди произнес краткие слова президентской клятвы: «Торжественно заявляю, что буду ревностно исполнять должность президента Соединенных Штатов и приложу все усилия к тому, чтобы соблюдать, ограждать и защищать Конституцию Соединенных Штатов Америки».

Важной новинкой для инаугурации, которая должна была продемонстрировать направленность президентских раздумий, было приглашение в качестве почетных гостей более 150 видных представителей науки, литературы и искусства. Среди них были писатели Роберт Фрост, Артур Миллер и Джон Стейнбек, композитор и дирижер Игорь Стравинский, философ Пауль Тиллих, химик Лайнус Полинг, протестантский теолог Рейнгольд Нибур.

Принеся клятву верности американскому флагу и американскому народу, которую принял председатель Верховного суда Эрл Уоррен, Джон Фицджералд Кеннеди обратился к нации с кратким словом. Речь особого впечатления не произвела. Она выглядела традиционной, даже тривиальной — вновь выражалась готовность следовать заветам отцов-основателей, идеям американской революции.

Наблюдатели, однако, обратили внимание на то, что новый президент посвятил непропорционально значительную часть своего выступления странам, недавно освободившимся от колониализма. Оратор заявил, что США будут оказывать им помощь не потому, что так поступают коммунисты, а в силу принципа, по которому свободное общество должно помогать многим бедным и этим спасти немногих богатых. Недоумение вызвали и те слова Кеннеди, которыми он определил страны советского блока не в качестве противников США, а как государства, которые «могли бы стать нашими противниками». Касаясь вечной темы взаимоотношений с СССР, новый президент произнес: «Давайте не будем вести переговоры из страха, давайте не будем бояться переговоров».

При этом, вновь была подчеркнута необходимость сохранения и наращивания военной мощи США. Именно это, по существу дела, и скрывалось за торжественными словами речи, значительная часть которой была обращена к молодому поколению американцев: «Факел передан новому поколению нашей страны, закаленному в годы войны, дисциплинированному трудными и горькими годами мира, поколению, которое взяло на себя защиту свободы во время наибольшей опасности». Новый президент призывал к совместной борьбе американцев «против общих врагов всех людей — тирании, бедности, болезней и войны».

В золотой фонд американской риторики вошли слова Кеннеди, которые ныне выгравированы на специальной плите, установленной на его могильном холме на Арлингтонском воинском кладбище в окрестностях Вашингтона: «Ныне нас вновь зовет труба. Но не к оружию, хотя и оружие нам необходимо, не на битву, хотя мы закалились в битвах. Она зовет нас взять на себя бремя долгой, на многие годы, незаметной борьбы. Поэтому, мои сограждане-американцы, не спрашивайте себя, что может для вас сделать ваша родина, спрашивайте, что вы можете сделать для нее» ^{576} .

Это был, разумеется, ораторский пассаж, не имевший глубокого внутреннего содержания, ибо родина, под которой понималось государство, как раз для того и существует, чтобы заботиться о своих гражданах. Точно так же долгом граждан является честно выполнять государственные законы, если они не вступают в противоречие с главной ценностью — коренными интересами человеческой личности. У Кеннеди получилось невольное противопоставление одного другому. И тем более мужественным выглядело его обращение к согражданам с призывом служить отчизне, что обычно в президентских инаугурационных речах содержалось обещание благ различным социальным группам населения.