Клан – моё государство 3.

– Уловил, но выразить не смогу,- ответил Снегирь.- Душой понимаю, а слов нет.

– Вот Дзержинский и попытался этот дух возродить. НЭП. Не сталось. И Сталин тоже хотел его поднять, но другим путем. Поднятие невозможно без долговременной стратегической цели. Тут Сашка прав. У России всегда было вдоволь людских и материальных ресурсов, чтобы выиграть любую войну. И Сталин ее выиграл. Даже не смотря на миллионы загубленных жизней. Ну, какая страна, убив в лагерях и заморив голодом тридцать миллионов человек в расцвете сил и таланта, сумеет выиграть войну, положив на полях сражений еще тридцать миллионов? А это с 1930 по 1945 – шестьдесят миллионов. Если к ним добавить жертвы Первой мировой и гражданской, добавить сюда умерших от эпидемий, ты представляешь, как выгорал дух человеческий?!!! Потерять за тридцать лет 100 миллионов человек!? А ведь каждый из них был, имел мозги и желание работать, строить, созидать, рожать и воспитывать, давать знания. Знаешь, что всех нас спасло?

– Нет,- Снегирь пожал плечами.

– Успели вовремя склепать ядерную бомбу. Четвертой схватки нам бы уже не выдержать. Сейчас дам тебе сводку по народонаселению с 1950 года. Эти данные до сего дня секретны. Саш, можно?

– Раз взялся правду вещать, то говори,- ответил Сашка. Проня сидел молча.

– От 1950 года даю потому, что именно в этот год численность перевалила за 100 миллионов,- сказал Левко.

– Этого быть не может!- воскликнул Снегирь и глянул на Сашку, но тот кивнул в подтверждение слов Левко.

– Вплоть до 1956 года прирост был мизерный. Смерть догоняла раненных и инвалидов войны, уходили старики и дети, хлебнувшие в годы войны в тылу от непосильной работы. Много умирали, много. По статистике больше всего гибло от сердечных недомоганий. Пацаны, стоявшие у станков сутками, при полуголодной пайке, сорвали свои сердца. Продолжаю. 1960 – 107. 1965 – 111. 1970 – 146. 1975 – 173. 1980 – 194. 1985 – 208. И вот уже который год идет сброс. Сейчас в России вместе с беженцами около 130 миллионов человек. Как тебе такие данные?

– Как же быть с одной 160 миллионной частью в достоянии страны?- спросил Снегирь.

– Это количество выпущенных Чубайсом приватизационных чеков?

– Ага.

– Андрей! Я не знаю, что они собираются сделать с лишним количеством, но думаю, что им товарищи подскажут, как надо подтасовывать. За это ты не писай, умельцы сидят на своих местах.

В разговор вступил Проня.

– Еще какие умельцы! Мы все время, сколько себя помню, подавали по переписи вместо двух тысяч проживавших на прииске – пять. Такая была инструкция из райкома.

– Кого этим хотели надурить?- спросил Снегирь, обратив свой вопрос ко всем троим.

– После войны было 80 миллионов. Да знай янки, что осталось столько, они бы сунулись сюда в момент. Одолели бы без ядерного,- Проня усмехнулся.

– Ну, что? Бум спорить по статданным или валю свой прогноз?- Левко посмотрел на Снегиря.

– Прогноз на что?- спросил Проня.

– На будущее,- сказал Левко.- До него было мое отступление для ясности.

– Сань, плесни мне чайку. Тоже послушаю, что этот вундеркинд будет втирать, но приятное с полезным хочу совместить,- Проня подвинул кружку.- Кусну у вас, раз оказия такая выходит,- он подмигнул Снегирю, а Сашке сказал:- Где у вас харчи?

– Я подам, сиди,- ответил Левко, дав понять Сашке, что вставать не стоит и мигом выставил перед Проней кастрюлю, подал хлеб и банку маринованных огурцов, вытянув все это из-под стола, куда оно было определено до начала посиделок. Проня довольно хмыкнул, увидев в кастрюле картошку с говяжьей тушенкой и радостно потерев руки, сказал:

– Говори. Я буду тихо шамать.

– Что ж,- Левко уселся поудобнее, облокотившись на стол.- О старом багаже не упоминаю и его не учитываю. Это я про коммунизм, но не оттого, что он провалился, просто степень влияния на умы сократилась, хоть в среде появившихся течений явно доминирует. Предположу, что в будущем нашей страны коммунистическая идея и партия, эту идею пропагандирующая, весить не будет. Да, они правили, но по тому как они рухнули без борьбы, ясно, что держались исключительно за счет силовых методов.

– Ты нам парткурсы не открывай,- предупредил Проня.- Уши вянут.

– Не встревай,- пресек попытку Прони ввязаться в дискуссию Левко.- Еще успеешь вставить свои медяки. Приступаю. В конце семидесятых идея равенства и братства приоритета уже не имела. Первым это подметил Подгорный. И вовремя. До середины семидесятых шел медленный подъем в весьма хороших темпах. Я, правда, свидетелем тому не был, руководствуюсь в выводах чистой статистикой. Вы это время прожили и можете либо подтвердить, либо опровергнуть.

– Верно,- кивнул Проня.- Жить стали лучше. На моей памяти это самый стабильный временной отрезок: когда благосостояние народа пошло вверх.

– Вот Подгорный заметил, что где-то начинает давать сбои и решил внести коррективы, для того, чтобы этот период стабильности продлить. Но тупоголовые из Политбюро с ним не согласились, что послужило причиной его отставки. И начался спад. Скрывая его, опустились до подтасовок, о которых во власти знали все. А от момента прихода к власти Брежнева и до снятия с поста Подгорного шло накопление духовного потенциала. Я о нем раньше поведал,- сделал пояснение для Прони Левко, и тот понимающе моргнул в ответ.- Когда дух растет, он требует определенного выхода. Его надо реализовывать, но не коллективно-принудительно, а индивидуально. Рост духа не зависит от политических коллизий, он связан на прямую с благосостоянием и наличием условий для роста этого благосостояния. А это и есть нормальные взаимоотношения в экономике. То бишь, между человеком и производством товаров и услуг. Накопленный дух никогда не пропадает в никуда. Он замораживается. К началу нашего века он был равен 10 единицам. Столыпинские реформы подняли его еще на две единички, а потом все его сжигали. Спалили почти весь. Война в Афганистане дожгла последнее. Сейчас в России его меньше единицы. И для роста нет условий.

– Давай от единицы,- предложил Сашка.- Чтобы не размениваться.

– Соглашусь,- качнул головой Левко.- Раскладываю имеющиеся силы. Все политические партии и объединения, общества и сообщества, все структуры власти, включая силовые, организованную и неорганизованную преступность – относим в минус. Для Снегиря сноска. Все эти дела противоестественны внутреннему миру человека. Он внутренне всегда против любой власти с ее силовой машиной. Также он против уголовных проявлений в обществе. В каждом живет дух справедливости и правды, а она, правда, у каждого своя. Власть – заведомая ложь. Сейчас к такому минусу можно отнести всех предпринимателей, директорский корпус, председателей колхозов и прочую шушеру. Под шушерой – научная и культурная интеллигенция. Все это минус. Минус определяется в численном выражении просто. Это то количество населения, которое ходит на выборы и референдумы. Последние имели 70%. Что и составило минусовой баланс. Плюс – это оставшиеся 30%. Последние не чисты, но и 70% мы особо не расписываем. И теперь я эти тридцать перевожу в нейтральные, так как не приходящие на выборы протестуют против всех. На выборы приходит все меньше народа. Скажем половина, из имеющих право голоса пришла, а половина нет. Из 50% проголосовавших – половина за всякие партии, другая за личности некие. Из 50% не пришедших около двадцати стали аполитичны и вообще не собираются ни за кого не голосовать. Вот эти 20% и есть та самая единичка и тот самый духовный потенциал развития. В нем сконцентрирована сила всего населения. И это могучая мощная сила. Любая власть против нее дерьмо. Она спит, эта мощь. Ее невозможно разбудить и востребовать лозунгами и призывами. Моментов есть много, при которых эти силы приходят в движение. Они составляют становой хребет общества, государства. Это от присутствия этих людей исходит стабильность и вера в стабильность. Вот теперь я вам толкую свой прогноз. Он не плохой, но и не шибко хороший. Средний. Если разбудить эту единичку, то при наличии оружия в стране, мы друг друга перебьем за два года. Для такой страны – это мгновенно. Гражданская война по сценарию Югославии. Что может разбудить? Прежде всего, нестабильность, которая копит на минус. Два противоположных знака самоуничтожаются. Теперешняя нестабильность – результат глупых реформ, в которых народ не видит справедливости. Камнем преткновения есть собственность и система распределения благ. Основа стабильности – работа собственности. При этом нет абсолютно никакого значения, какая она – государственная или частная. Предложенное Чубайсом – нестабильность. Причин две. Во-первых, эта приватизация не дала простому человеку ничего, а это страшно обидно. Во-вторых, те, кто приватизировал что-то, производить ничего не умеют. Исход будет такой: когда народ увидит, что все пусто и кроме призывов ничего нет, грянет гром. Случится это не сейчас. Скорее всего на рубеже тысячелетий. Это будет 2002 год. Тот, кто попытается эту бойню остановить или предотвратить и будут нашими союзниками,- Левко смолк.

– Это принцип революционной ситуации ты описал. Верхи не могут, а низы не хотят и так далее. Про это еще дедушка Ленин когда-то определил,- сказал Снегирь.- Значит, говоришь, потенциал есть, и он дремлет и надо таки готовиться к гражданской войне?

– Я не говорил, что произойдет всеобщая махаловка. Я определил, что условия для такого исхода есть и если сидящие в Кремле бичи и алкаши станут принимать неверные решения – тогда грянет,- уточнил Левко.- А тебе подмечу, что Ельцин Ульянову не чета.

– А почему может не случиться? Так понимаю, и так может быть?

– Смотри в историю нашу. Ленин смог убрать своих конкурентов, но совершил, или его друганы, мне разницы нет, стратегические ошибки. Они выпустили джина из бутыли. Сталин тоже убрал своих конкурентов, но стратегических ошибок внутри страны не сделал ни одной и гражданской войны не случилось. Нарвался на мировую, а там тоже потенциал сжигается. Мне лично пока не видно разницы в том, где сжигается. Во внутренней войне или внешней, но Сашка со мной не согласился. Но суть не меняется. Копать братские могилы пришлось. А своим или чужим? Факт смерти уже не принадлежит ни национальности, ни религии, которой человек придерживался. Смерть равняет и объединяет всех в одно – они покойники. А борьба за власть – смерть. Она шла при Ульянове, и он победил. Она шла при Сталине, и он тоже одолел. Идет она и при Ельцине, и он будет на коне. Вопрос лишь в цене за такую победу. И только лишь,- Левко развел руки в стороны.