Клан – моё государство.

"А обстановка сейчас следующая,- размышлял Давыдович, катя из Архангельского в Москву.- Многие из органов, чувствую, полетят. Так или иначе, но одну-две ступеньки я перескочу. Шеф же, как ни крути, в силе, а, стало быть, сделав я для него, о чём просит, смогу подняться на три-четыре ступени. В случае удачно складывающейся обстановки тихонько переползу на гражданку, в депутатское кресло или ещё куда поближе к власти, оставив, естественно, за собой своих в комитете безопасности, добавив к ним тех, кого наметил для продвижения вверх из глубинки, с периферии. Чтобы выполнить то, о чём он просит, придётся попотеть. Что-то в этом всём есть непонятное". Давыдович анализировал ситуацию, автоматически управляя машиной, которую водил сам, никогда не доверяя шофёру. "Кажется мне всё это нереальным. Чтобы у нас в Союзе была сила, пусть и подпольная, которая срать хотела на власть, власть такого могущественного человека, как мой шеф? По части управления в стране с ним тягаться не может, пожалуй, никто. И, как мне показалось, Сам был не просто раздражён, скорее даже напуган. Чем? Может это проделки его недоброжелателей из ГРУ? Нет. Это вряд ли. Он в деле интриг зубы съел, лис хитрющий. Его же долгое время водили за нос неизвестные. Почему? Интересно другое. Мне сказали об этом последнему. Старик Давыдов, о существовании которого я вообще не знал, оказывается, занимался этими "лесными братьями" давно". Перебирая в уме данные, Давыдович пришёл к выводу:- "Шеф работал с неизвестной группой по причине недоверия к нему Андропова. Поэтому меня не посвящали. Когда Андропов стал Верховным, ему понадобился компромат на моего шефа, но он не смог его добыть. Потом пришёл старый больной Черненко, последний "багдадский вор", похороненный у Мавзолея. При нём шеф всю информацию из КГБ на себя вынул и увидел, что пусто. Новый Верховный, Горбачёв, дал делу ход. Тихий ход, но дал. Старик Давыдов, стало быть, копает под моего шефа. Шеф же через своих отсёк все связи, но эти неизвестные остались за пределами его полномочий. И остались с информацией. Давыдов постарается их отыскать. Если найдёт, шеф отойдёт от дел, без шума и суеты, скажем, на пенсию, и потеряет влияние, его блокируют. Тогда я тоже ни на что рассчитывать не смогу. Если же я опережу Давыдова, шеф, даже уйдя на пенсию, останется при влиянии на власть, а его обещания железны. Значит, достань я этих клановиков – это моё будущее. Это моя задача номер один. Здесь я, так сказать, работаю в прямом смысле на себя. Что мы имеем, точнее, что надо для такого осуществления? Во-первых, не спускать со старика Давыдова глаз, постараться протолкнуть ему своего человека. Во-вторых, выйти напрямую на Сергеева. У этого должны быть кое-какие данные. Он будет торговаться. Он может себе это позволить, он человек Устинова, и, насколько известно, после смерти того не примкнул ни к кому, но и места не потерял, его спихнуть не смогли. Он много знает, все побоялись трогать. Он из касты неприкасаемых. В-третьих, постараться несколькими путями идти самому. Это надо продумать хорошо. Здесь опасность большая. Простить могут всё и забыть в конечном итоге многое, если надо, но потери людей не простят. По этой линии никто в последние годы не горел, смертей не было, не считая Афганистана,- поправил он себя, подъезжая к воротам Комитета.- Ладненько. Остальное я потом домозгую, а то в последнее время такое ощущение, что в нашем здании даже мысли – и те как-то записывать научились".

Глава 7

В семь часов утра в кабинете Председателя Комитета государственной безопасности собрались, как и накануне вечером, все. Отсутствовал только старик Давыдов. Председатель поздоровался со всеми и, расположившись в своём кресле, начал совещание.

– Товарищи! Руководство решило поручить ведение этого дела Анатолию Давыдовичу Скоблеву. Курировать программу решено доверить Юрию Антоновичу Кириллову. Дело выделяется в отдельное производство, для чего создаётся оперативная бригада, коей будут приданы дополнительные группы, сотрудники, а также специальные полномочия. Как ранее было оговорено, сотрудник Анатолия Давыдовича, Ронд, выводится из работы, есть решение возвратить его на прежнее место службы в разведку, международный отдел. Парень головастый, но, чтобы исключить неожиданности, пусть будет в стороне. Также создаются мобильные региональные группы с прямым подчинением Анатолию Давыдовичу. Для разработки всей программы, связи, направлений даётся 10 дней. Работа предстоит непростая, нелёгкая. Делать же её надо. Из страны уходят валютные ценности, крадут из народного кармана, прямо у нас из-под носа. Задача: пресечь контрабанду и уничтожить группу, занимающуюся золотовалютными махинациями. Анатолий Давыдович, согласуй с Юрием Антоновичем дни отчётности, скажем, раз в неделю. Ты, Юрий, раз в месяц с докладом ко мне,- он помолчал.- Вопросы будут, товарищи?

– Георгий Николаевич Давыдов включается в состав группы?- спросил Скоблев.

– Нет. Был утром. Сдаёт старик. Годы. Подал заявление на пенсию. Упросил его консультировать. Весь архив он передал полностью, там более двухсот томов. Придётся попотеть,- ответил Председатель.

– Жаль,- произнёс, вздохнув, Скоблев.- Его громадный опыт в таком деле – вещь бесценная. Искренне жаль.

– Часть данных по делу добавит Алексей Иванович,- Председатель кивнул Сергееву, сидящему особняком.

"Даже тем, что сидит отдельно от всех, через стул от последнего, подчёркивает свою независимость. Тяжело будет с ним договориться. Очень. Но надо,- отметил для себя Давыдович.- Что же он нам даст?- В руках у Сергеева была тонкая папка.- Не много, не густо".

– Я тут подсобрал ряд интересных документов, имеющих косвенное отношение к делу. Но за их подлинность ручаюсь. Это три списка. В них перечислены все погибшие в период с 1955 по 1965 годы, 1137 человек, из них 236 без опознания. Второй список периода 1966-76 годов, 3344 человека, без опознания – 519. Третий список за период 1977 – и до сего дня, 9805 человек, без опознания – 384. Причём, тут не просто погибшие. Это утонувшие, пропавшие якобы в авиационных катастрофах, автомобильных авариях, сгоревшие на пожарах и так далее. Все они по интересующим нас направлениям, и все без обнаружения и опознания трупов. Думаю, что человек, которого предстоит искать, должен быть в этих "поминальных" списках. Более никакой информации нет,- Сергеев извлёк из папки листы и положил перед собой на стол.

– Поясните, пожалуйста,- обратился к нему Кириллов, постукивая костяшками пальцев по столу.

– Нельзя исключать эпизод легальности-нелегальности. Тонет, к примеру, один, а его документы дают другому, которого и объявляют утонувшим, при условии отсутствия трупа или невозможности опознания. Тут могут быть десятки вариантов. Фотографии погибших имеются в наличии в нашем архиве,- ухмыляясь, закончил Сергеев.

– Не проще ли пропасть без вести?- Кириллов вдруг стал нервничать, все знали, что он ненавидел Сергеева.

– Таких Анатолию Давыдовичу придётся тоже искать и проверять, но это другая линия,- спокойно парировал Сергеев.

– Всё. Закончили,- председатель встал, давая понять, что совещание подошло к концу. Он не выносил склок сотрудников в своём присутствии.- Приступайте немедленно.

В кабинете Кириллова был полумрак.

– Вот гад!- Юрий Антонович нервно прикурил.- Ненавижу эту крысу. Ты смотри, какую вонючку подкинул. Это сто лет не раскопать.

– Успокойся, Антонович,- Скоблев тоже прикурил.- Я к нему после обеда загляну, поболтаю, постараюсь уладить. Только вот не пойму, к кому он отошёл?

– Чёрт его знает к кому. Сыч проклятый,- Кириллов загасил недокуренную сигарету.- Ладно. Давай согласовывать наши действия.

Глава 8

– Заходи, заходи. Не стесняйся,- Сергеев произнёс фразу, имевшую популярность в управлении, увидев на пороге Скоблева. Её многие пытались пародировать, и некоторым сотрудникам это весьма удавалось.- Что, пришёл мирить с Антоновичем? Зря. Но всё равно заходи. Рад, что ты навестил бумажного червя. Сразу выкладывай, зачем пришёл? Нет, не надо. Я сам тебе скажу. Тебе нужны данные, которых нет. Точно?

– Точно, Иваныч,- утвердительно кивнул Скоблев.

– Вот видишь, а ты ко мне торговаться шёл. Ведь так?- лицо Сергеева расплылось в улыбке.

– Да, Иванович,- вымолвил Давыдович, сбитый с толку неожиданным поворотом развивающегося разговора. Он заранее наметил его и теперь всё рушилось, ибо Сергеев начал диалог с другой стороны и попал в десятку.

– А торговаться мы с тобой не будем. И вот почему. Тебе нечего продать. Я и так всё знаю. Мне же покупать нечего, у меня всё есть. Это тоже так. Теперь думай и предлагай. Но себя продавать не спеши. Я вижу, что ты был готов на это. Только я не варвар. Это ещё успеешь продать. Вот… Вот теперь давай.

– Ошарашил ты меня, Иванович,- тяжело вздыхая, буркнул Скоблев. – Ей-богу, ошарашил.

– Оставь эмоции. Дело серьёзное. И не крути.- Сергеев пододвинул пепельницу к Давыдовичу, сам он не курил.- Можешь дымить, потерплю.

– Выручи, Алексей Иванович?- Давыдович закашлялся.- Отблагодарю, клянусь.

– Клятвы держать умеешь, знаю, твоё слово железное. И для чего просишь – знаю. Все сейчас к этому стремиться станут. И что выбора у тебя нет, тоже ведаю. Попал твой благодетель в дерьмо. Жаден больно уж он. Ну да это его ипостась. Ты же ставишь не туда, не на того. Перебегать не советую, плохо это. Но и помогать не советую. Сам для себя решай, как поступить. Только люди те, на которых тебя толкают, и человек тот, больше нас всех знают. Полезешь к ним, башку оторвут, так оторвут, тихо. И хозяину твоему тоже. В нём амбициозность кавказская проснулась? Жаждет он расплаты? Не может простить, что его в собственное дерьмо носом ткнули? А ведь ткнули, и не одного его, многих. Все молча утёрлись, а ему неймётся. Он на задницу свою на старости лет хочет ярлык нацепить? Они это сделают. И поверь мне, убийц посылать не станут. У них другие рычаги на это есть. Сильно доставать начнёт – в порошок сотрут. А вот сдавать? Этого не будет. Этого за ними не числилось. Это не их метод. Они живут и действуют по закону "чести", который выше всей власти. Всех нас вместе взятых, с нашими жалкими потугами. Зря он трухнул за их молчание. Что смотришь? Откуда, думаешь? Работа, Давыдович, такая, обязывает быть в курсе. Ловить – ваша обязанность, знать всё обо всех – моя. И я на своём месте хлеб даром не жру,- Сергеев замолчал, давая Скоблеву время прийти в себя.

– Как поступить?- Скоблев весь обмяк.

– Это тебе, Давыдович, решать. Я тоже не всесилен. С тобой говорю по одной причине. Ты звёзд с неба не хватал, я всю твою биографию пролистал давеча. Что на этого паука работаешь, тоже не вина. Без протекции никто тут не обошёлся. Не сдавал никого и своих не испачкал, как многие, вот почему я с тобой говорю. Немногим в этом здании удалось в говне не искупаться, обмазаны-то мы все понемногу. Потому помогу тебе малостью. Старика Давыдова забудь. Тебе его всё равно не опередить. Слаб ты против него. Он, если и доберётся, всё равно в могилу унесёт, делиться не станет. Он на познание работает. Его чистая наука интересует,- Сергеев встал, подошёл к холодильнику, достал бутылку "Посольской", из шкафа – стопки. Налил, сел за стол. Сказал, выпив:- Всё-таки хочешь в риске пожить?

– Да!- Скоблев опрокинул содержимое стопки в рот.

– Крестовский Александр – твой противник. Нет. Не противник. На противника ты не тянешь. Он – ловец. Ты – дичь. С этого момента, раз ты решил в это дело ввязаться, я за твою жизнь гроша медного не положу. Тот, кто знает это имя – вечный покойник. В любой момент, даже здесь у нас, ты в опасности. Хотя их людей в этом здании нет. Открыв тебе это имя, я ничем не рискую. Мне есть, чем расплатиться, если придут. Вот так, дорогой ты мой. На посошок?- предложил Сергеев, и Давыдович кивнул в знак согласия.