Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы

С конца 1770-х гг. некоторую роль в формировании литературных традиций и «протоклассики» начинает играть возникающая литературная критика, но журналов тогда было мало, а их аудитория – очень невелика, а кроме того, выходил каждый из этих журналов недолго (преимущественно один-два года) и не успевал получить известность. В основном в них преобладали информационные сообщения о книгах, но появлялись время от времени и характеристики творчества писателей. 1770–1780-е гг. – время формирования жанра рецензии 29 , но при этом лиц, которые систематически публиковали бы литературно-критические статьи и рецензии, почти не было. К концу века уже ставится вопрос о необходимости иметь литературу, отмеченную народностью, и складывается набор уважаемых и почитаемых («образцовых») отечественных писателей, при этом в публикациях фигурируют в качестве авторитетов очень немногие литераторы: А. Д. Кантемир, М. В. Ломоносов, А. П. Сумароков, М. М. Херасков, Д. И. Фонвизин, В. И. Майков, Я. Б. Княжнин, И. Ф. Богданович, В. А. Озеров, И. А. Крылов, Н. М. Карамзин, И. И. Хемницер, В. П. Петров. Но эта «протоклассика» была преимущественно внутрицеховой, внутрилитературной, поскольку общество и не читало, и не ценило русскую литературу. В тот период было важно поднять социальный престиж литературы в целом, особенно отечественной, поэтому основные усилия литераторы и преподаватели русского языка обращали на это.

29

См.: Очерки истории русской литературной критики. СПб., 1999. Т. 1. С. 127–128.

В начале XIX в. Карамзин констатировал: «Истинных писателей было у нас еще так мало, что они не успели дать нам образцов во многих родах; не успели обогатить слов тонкими идеями; не показали, как надобно выражать приятно некоторые, даже обыкновенные, мысли» 30 . Через несколько лет о том же писал Жуковский: «…мы еще не богаты произведениями превосходными; наша словесность едва начинает выходить из младенчества; оригинальных русских книг весьма немного (я говорю об одних хороших) <…>» 31 . И в начале 1810-х гг. воспроизводилась эта точка зрения: «Словесность наша не совсем еще образовалась, по крайней мере в некоторых частях; молодые наши писатели не имеют еще довольно образцов пред собою, не знают, чего избегать им должно и чему следовать» 32 .

30

Карамзин Н. М. Отчего в России мало авторских талантов? [1802] // Карамзин Н. М. Избранные сочинения. М.; Л., 1964. Т. 2. С. 185.

31

Жуковский В. А. О критике [1809] // В. А. Жуковский – критик. М., 1985. С. 74.

32

Дашков Д. В. Нечто о журналах [1812] // Литературная критика 1800–1820-х годов. М., 1980. С. 107.

В последнее десятилетие XVIII в. в России получает распространение сентиментализм и начинаются споры о языке. Языковая реформа Карамзина конца XVIII – начала XIX в. по сути поставила под вопрос и сделала архаичной предшествующую литературу, которая теперь с трудом форматировалась как классика, поскольку не могла служить образцом для подражания. С ростом популярности Карамзина авторитеты классицизма блекнут и не могут претендовать на образцовость. Оставаясь еще в разряде почитаемых, они с 1820-х гг. выпали из списка читаемых и считались авторитетами по инерции. Начинается поляризация литературного сообщества. Возникают «Беседа любителей русского слова» (1815–1818), направленная против карамзинистов, и карамзинистское литературное общество «Арзамас» (1815–1818), противостоящее «Беседе».

Кроме того, с последних десятилетий XVIII в. в России развиваются низовая литература и низовое книгоиздание, которые осознаются представителями «высокой» литературы как конкуренты в борьбе за читателя 33 . В этой ситуации в 1810-х гг., особенно после войны 1812 г., послужившей толчком к формированию национальной идеологии, усиливается потребность в отечественной классике как стабилизирующем факторе.

Начальный этап формирования русской классики

33

См.: Сиповский В. В. Очерки из истории русского романа. СПб., 1909. Т. I. Вып. 1. С. 21–31; Шкловский В. Б. Матвей Комаров житель города Москвы. Л., 1929; Рейтблат А. И. Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи. М., 2001. С. 157–181; Очерки истории русской литературной критики. СПб., 1999. Т. 1. С. 98–109.

Представители узкой высокообразованной прослойки населения России (численность ее в одно и то же время не превышала, по нашей оценке, нескольких тысяч человек) мечтали, чтобы отечественная литература встала в ряд с литературами европейских народов. Трактуя Россию как народ молодой, которому предстоит великое будущее, они рассматривали литературу как цивилизующее начало и как выражение народного духа. А. Ф. Мерзляков утверждал, например, в 1819 г., что язык и словесность – «бессмертное знамение величия народного, важнейшее, нежели бесчисленные триумфы и завоевания, святая слава при жизни и неумолкающий глас после смерти, вопиющий к потомству из гробов и развалин, главная сила ума, орган наук, орудие поучения и нравов, порядка и устройства гражданского, проповедание истины, света и Бога!» 34 Через четверть века А. В. Никитенко схожим образом восхвалял литературу, называя ее «важной силой в обществе», поскольку она «действует посредством слова – а слову предоставлена власть великая, власть досозидать в человеке человека. Только она делает возможными процесс и полное образование в нем мысли – этот окончательный шаг в Царство Божие, это торжественное вступление в первенствующий сан между тварями вселенной» 35 . Возлагая такие надежды на литературу, представители этой среды напряженно ждали ее расцвета в России.

34

Мерзляков А. Ф. Речь о начале, ходе и успехах словесности // Русские эстетические трактаты первой трети XIX в. М., 1974. Т. 1. С. 151.

35

Никитенко А. Опыт истории русской литературы. Кн. 1. Введение. СПб., 1845. С. 34, 13.

Тот же Мерзляков уже в 1813 г. писал: «Может быть некоторые скажут, что у нас литература еще весьма небогата и не может удовлетворить всем требованиям общества; что критика еще не найдет обильного для себя поля и что ею заниматься рано. Но правда ли, что мы так бедны? Для чего обижать самих себя! Мы уже имеем превосходных писателей почти во всех родах словесности!» и далее называл Державина, Ломоносова, Богдановича, Хераскова 36 .

По сути, в начале XIX в. существовало несколько конкурирующих проектов классики:

36

Мерзляков А. Ф. Об изящной словесности, ее пользе, цели и правилах [1813] // Литературная критика 1800–1820-х годов. С. 140.

– классицистский, оставшийся в наследство от XVIII в.,

– А. С. Шишкова (к нему были близки по взглядам А. С. Стурдза, М. Л. Магницкий и др.), представлявший собой эстетический ретроспективизм с опорой не на классическую Античность и французский классицизм, а на отечественную архаику, церковно-славянскую традицию (Библия, византийские и отечественные духовные писатели и т. п.). Занимая пост министра народного просвещения, Шишков в 1824 г. указывал в одном из распоряжений по Министерству народного просвещения, что «язык славянский, то есть высокий, и классическая российская словесность (то есть произведения духовных писателей, летописи и т. п. – А. Р.) повсеместно должны быть вводимы и ободряемы» 37 ,

37

Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. СПб., 1824. Т. 1. С. 535.

– карамзинистский (арзамасский), носивший компромиссный характер 38 . У карамзинистов не было отечественных предшественников, поэтому с целью самолегитимации они включили в свой «канон» ряд старых авторитетов, у которых классицистские черты были выражены менее отчетливо (список почитаемых ими авторов выглядел примерно так: Карамзин, Дмитриев, Державин, Хемницер, Озеров, Богданович, Крылов, М. Н. Муравьев). В начале XIX в. карамзинисты приложили немало усилий для выстраивания традиции и канонизации ряда отечественных писателей. В 1801–1802 гг. в Москве вышло издание с симптоматичным названием «Пантеон российских авторов» (4 тетради). Каждая тетрадь включала пять портретов с краткими справками Карамзина об изображенных лицах. Симптоматично, что среди них оказались и мифические фигуры типа Бояна, и политические деятели, и духовные писатели, и ученые (из собственно литераторов там были только Симеон Полоцкий, Феофан Прокопович, Кантемир, В. К. Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков, Ф. А. Эмин, Майков, Н. Н. Поповский, М. И. Попов, И. С. Барков).

38

О нем см.: Майофис М. Воззвание к Европе: Литературное общество «Арзамас» и российский модернизационный проект 1815–1818 годов. М., 2008. С. 531–599.

Стали появляться (в основном в журналах) специальные статьи о почитаемых писателях, написанные главным образом карамзинистами: «О Богдановиче и его сочинениях» (1803) Карамзина; «О басне и баснях Крылова» (1809) и «О сатире и сатирах Кантемира» (1810) Жуковского, «О жизни и сочинениях Озерова» (1817) и «Державин» (некролог; 1816) П. А. Вяземского, «Письмо к И. М. М[уравьеву]-А[постолу]. О сочинениях г. Муравьева» (1814) и «Вечер у Кантемира» (1817) К. Н. Батюшкова.

Некоторые учебные пособия того времени по литературе включали краткие очерки истории русской литературы 39 . Но еще важнее то, что в них присутствовало большое число примеров, взятых из произведений известных русских писателей, которые тем самым оказывались «на слуху».

39

См., например: Борн И. М. Краткое руководство к российской словесности. СПб., 1808. С. 131–162; Язвицкий Н. И. Введение в науку стихотворства, или Рассуждение о начале поэзии вообще и краткое повествование восточного, еврейского, греческого, римского, древнего и среднего российского стихотворства. СПб., 1811. С. 79–127.

В эти же годы началась атака на ряд старых авторитетов. А. Ф. Мерзляков в 1815 г. опубликовал статью «“Россияда”, поэма эпическая г-на Хераскова», которая наряду с почтительным обсуждением поэмы содержала и некоторую критику. А П. М. Строев в том же году писал уже гораздо более резко: «Бесспорно, Сумароков был единственным стихотворцем своего времени, но кто станет ныне восхищаться его сочинениями? Между тем Сумарокова считают стихотворцем образцовым, достойным нашего подражания», а о «Россияде» Хераскова, одной из самых известных книг XVIII в., он отзывался так: «…жаль <…>, что она не может стоять наряду с произведениями, обессмертившими имена своих сочинителей. Я думаю, даже немногие имели терпение прочитать ее» 40 .

40

Строев П. М. О «Россияде», поэме г. Хераскова [1815] // Литературная критика 1800–1820-х годов. С. 211.

Параллельно подготовительная работа по созданию классики шла в многотомных антологиях и хрестоматиях лучших произведений отечественной поэзии и краткой прозы, которые издавались в 1810-х гг. и составлялись литераторами, выступавшими и в роли критиков. В 1810–1811 гг. вышло «Собрание русских стихотворений, взятых из сочинений лучших стихотворцев российских и из многих русских журналов, изданное Василием Жуковским» (В 6 ч. СПб., 1810–1815), которое, правда, не ставило задачу представить только лучшие стихотворения. Но в этом издании важную роль для канонизации играл факт включения не столько стихотворений того или иного поэта, сколько портрета (по одному в каждом томе). В издании были представлены портреты Державина, Ломоносова, Карамзина, Дмитриева, Хераскова и Богдановича. Более важную роль сыграло вышедшее в 1815–1817 гг. под редакцией А. Ф. Воейкова, В. А. Жуковского и А. И. Тургенева двенадцатитомное «Собрание образцовых русских сочинений и переводов» (6 томов было посвящено поэзии и 6 – прозе) 41 . В это издание были включены портреты Ломоносова, Державина, Дмитриева, Крылова, Богдановича, Озерова (в томах, посвященных поэзии) и митрополита Платона (Левшина), Хераскова, Муравьева, Карамзина, Княжнина, Фонвизина (в прозаических).

41

Собрание образцовых русских сочинений и переводов в стихах / Изданное Обществом любителей отечественной словесности. Ч. 1–6. СПб., 1815–1817; Собрание образцовых русских сочинений и переводов в прозе / Изданное Обществом любителей отечественной словесности. Ч. 1–6. СПб., 1815–1817.