Классика зловещей луны

Оба рассмеялись подмеченному факту.

– А как ты представлял луну? Какая она? Приветливая, загадочная,

– Она будет такая, знаешь, зловещая.

Карина задумчиво повторила:

– Зловещая… Да такая и должна быть. Предвещающая что-то.

Карина будто вздрогнула.

– Предвещающая? О чём?

– Ну, уж не знаю.

– Придумай. Я отчётливо вижу сцену, выхода на балкон. Красочно. Вижу, как камера будет работать. Яношу понравится. Значит, балкон, она вышла, поёжилась, а камера и зритель соответственно, должна облететь её и ринутся вниз, знаешь так резко перевалится через перила и вни-и-и-из.

Карина ладошкой показала пикирующую с высоты многоэтажки воображаемую камеру. Жека следил за её длинными пальчиками с изумительно ровными лакированными ногтями.

– А знаешь Женя, как я боюсь летать? Не представляешь! Я иду по трапу, а ноги подгибаются. В животе крутить начинает. Грудь давит (Жека отводит взгляд от её груди) будто кто-то упирается и не пускает меня. Передать бы такое ощущение визуально. А ты боишься?

Евгений припомнил, пугливое биение сердца, когда самолёт отрывается от земли и уносится в узкое, как гроб, пространство между космосом и землёй. Храбро ответил:

– Ни капли не боюсь. Даже прикольно, как аттракцион.

– А ещё знаешь что?

– Что?

– Твои записи навеяли. Скоро закончим ремонт и нужно дать кинотеатру название. Без названия остаётся незавершённость.

– Да.

– А что если так и назвать «Луна»? Коротко и красиво.

Общее дело разрушило неловкость общения. Оба повеселели, расшалились. Потекла лёгкая непринуждённая беседа. Жека рассказал, почему любит зелёный чай и несколько способов заварки в специальных приспособлениях. Карина слушала и удивлялась. Обсудили модный чай пуэр. Жека вселил в Карину мысль, что надо обязательно попробовать. Он ждал, что и она расскажет что-то, но она предпочитала слушать.

– Карина, можно спросить? Ты девушка не простая…

– Да ну, самая простая.

– В смысле, ты не бедная. Что это за место? Что за странная квартира.

Карина задорно хихикнула:

– Понимаю вопрос. Это моя квартира. Старая и проклятая.

– Проклятая?

Карина встала из-за стола и поманила Жеку в комнату.

Покосившаяся люстра осветила зал. Из трёх лампочек светили только две. Ни темно, ни ярко. Серо. Призрачное освещение зыбких предметов. Неясные тени, невыразительный свет. В прошлое посещение он видел мельком шкаф, книги, ковёр, теперь жадно вглядывался в обстановку.

Продавленный диван на фоне ковра. Напротив старый телевизор. Пластик вокруг кнопок стёрся от употребления. На диване лежал пульт, крышечка отсутствовала, виднелись смятые батарейки. Жека вспомнил поверье: севшие батарейки обстучать молотком и в них появится ещё немного энергии. Над телевизором на стене пейзаж. Красный закат. Краски яркие, неестественные, в мазках чувствуется кисть дилетанта. Возле висит знакомый фотопортрет мужчины в водолазке. Он прищурился и дружелюбно косился на Евгения. На журнальном столике старомодный стакан в подстаканнике, артефакт из параллельной вселенной. На подоконнике цветы в горшках. Не засохшие, значит их регулярно поливают. Тихо, странно. Напоминает первое посещение кинотеатра.

Карина села на диван:

– Самая настоящая проклятая квартира. Сколько проклятий я высказала в эти старые стены.

Евгений присел рядом и слушал.

– Ты же понял, что здесь я выросла. Вон там, за дверью моя комната. Пошли, посмотрим.

Затаив дыхание, проследовал за ней. Будто в сказке ему показывают маленький мир спрятанный за дверцей шкафа.

3

В её комнате, как и на кухне, у лампы зелёный абажур. Кровать, возле неё стол с другой лампой, стул с мягким сиденьем. Шкаф с зеркалом в полный рост. Над кроватью плакаты. На одном жизнерадостно сбивались кучкой «Бакстрит Бойс», на другом неизвестная Евгению певица или актриса. Обыденно, скучно, заурядно. Устойчивый запах давно не проветриваемого пыльного помещения.

Карина рассказала:

– В этой комнатке я прожила детство, встретила юность и всякое такое. Я ненавидела и проклинала всё вокруг. Эти стены с обоями, неплотно прикрывающуюся дверь, деревья за окном. Летом с них в комнату лезли всякие букашки и муравьи. Подростки от избытка чувств переносят ненависть на предметы. На ступеньки, по которым ходят, на стулья, на которых сидят. На родителей, которые тоже предметы и всегда где-то рядом, за стеной.

Она села на стул и включила зачем-то настольную лампу.

– Когда объявился мой будущий муж, родители, эти предметы, чуть с ума не сошли. Я была слишком молода для замужества. Четырнадцать лет. Он их смог уговорить. По-своему великий человек. Развёл лохов. Нашёл к ним подход. Завалил подарками, вскружил голову. Да и я полюбила. И материальную обеспеченность и широкие мужские жесты. Подарил нам целый коттедж где-то за городом. Родители сразу же туда переехали, почти ничего из старой квартиры не увезли. Никто здесь не жил. Потом поселился какой-то студент-родственник из посёлка, но долго не задержался. Он развёл тут срач, я немедленно выгнала. С тех пор содержу квартиру, как дом-музей. Как вещественное воспоминание. Люблю обдумывать здесь разные проекты. Поливаю цветы. В прошлом мама заставляла меня поливать. Я отказывалась, говорила, это же твои растения, а не мои. Она сюсюкала, хотя я была подростком, смотри, они же живые, пить хотят, неужели не жалко? А как им подарили новый дом, так и забыла про свои растения. Они засохли. Пару лет назад я новые принесла. И поливаю. Они, действительно, как живые. Иногда сравниваю и думаю, что эта квартира и есть моя маленькая жизнь. Целиком, что было. А что после будто бы не моё. Чужая история. Сюда возвращаюсь, как призрак, в прошлое, ненавистное, но милое. Трудно объяснить. Тебе, наверно, дуростью кажется.

Жека пылко ответил:

– О, вовсе нет! Трогательно!

– А твои родители кто? Прости за нескромность.

– Почему же нескромность. Что тут такого. Они несколько лет назад переехали в Крым. Мать оттуда родом. Там её старшая сестра жила. Она умерла и отписала свой домик в посёлке то ли Щелкино то ли Щёлкино, до сих пор не знаю как правильно.

– Крым это где? В России?

– Не совсем, это Украина. Щёлкино называется городом, хотя по-сути дыра дырой. Щелка. Одно удовольствие, что море рядом. Я там в детстве бывал. Обожаю те места. Хотя кругом бедность. Не умеют там жить. Не знают как. А родители с радостью переехали.

– А какое там море?

– Тёплое. Чёрное.

– Никогда не была. Вот ведь смешно. Была на Гаити, во Флориде, на Гавайях.

– В Крыму хорошо.

Карина встала и подошла к Евгению.

– Раз углубились в воспоминания… Когда мне было восемь лет я поцеловалась с одним мальчиком. Сын маминой подруги. Он был старше, но застенчивый. Мы стояли, как сейчас, возле двери. В комнате темно, мамаши беседовали на кухне. Мальчика я реально раскручивала на поцелуй. Девочки более развиты в этом вопросе.

Она встала совсем рядом:

– А мальчики, я гляжу, такие же застенчивые.

Они только обнялись, только сблизили головы, как у Жеки завизжал песенкой телефон. В пустой тихой квартире звук казался особенно громким, оглушающим. Оба вздрогнули. Вслед за Жекиным телефоном зажурчал джазовой саксофонной мелодией телефон Карины.

У Жеки высветился неопределённый номер. Звонивший сбросил после первого «Алло». Карина прочитала текст смс.

– Уже поздно. Пора тебе идти.

Она буквально выталкивала из квартиры.