Классный час

— Почти, — вежливо ответил я ему, — идём записываться в кружок авиамоделизма.

Эти слова на некоторое время отправили Половинкина в нокдаун, так что более ничего он сформулировать не смог и отстал от нас.

— Слава богу, — сказала Алла, — достал он меня, этот Половинкин… а нам вот сюда надо.

И она показала на узенькую тропку, идущую аккуратно между школьной оградой и забором соседнего стадиона без названия — хоккейная коробка и футбольное поле, а на краю снаряды для гимнастических упражнений. То есть, то, куда я по утрам бегаю.

— А по дороге не проще ли было бы? — спросил я у неё.

— По дороге дальше, и потом — Волобуев же здесь меня ждёт, а не на дороге.

— Как хоть его зовут-то, твоего Волобуева?

— Игорем… но так его никто не называет, он на Быка откликается.

— Что, такой же здоровый и с рогами?

— Здоровый, это да… но рогов нет… пока нет… а вот и он, они то есть.

Алла остановилась, как вкопанная, потому что за очередным поворотом тропинки, скрытым кустами сирени, нарисовались трое подростков… да что там подростков — трое парней, на вид довольно высоких и крепких физически. Все они курили что-то вонючее и выпускали в небо струи белёсого дыма.

— А кто это к нам пришёл? — так глумливо начал беседу тот, что был посередине, очевидно тот самый Волобуев. — Это Алка-целка к нам пришла, щас она у нас отсасывать будет.

Остальные двое загоготали, а Волобуев длинно и прицельно сплюнул, но не достал до нас.

— А после этого у неё уже целки не будет, — добавил второй парень и тоже длинно сплюнул.

— А ты, папаша, — это уже ко мне обращение было, — иди себе, к тебе у нас никаких претензий нету.

— Подожди, — попытался остановить его Колян, — это ж вроде Мопед…

— Какой Мопед? — переспросил старший.

— Учитель в этой школе… алгебры что ли…

— Да, — вступил в диалог я, — я учитель в этой школе, алгебре и геометрии учу.

— И чего дальше? — угрюмо глянул на меня исподлобья Волобуев.

— А дальше, Игорёк, будет вот что — если хотя бы кто-нибудь из вас тронет эту девочку одним пальцем, я, Игорёк, сделаю всё, чтобы вы все трое с осенним призывом отправились в ряды нашей Советской армии. В стройбат все трое.

— Я в политехе учусь, у меня отсрочка, — пробурчал Колян.

— А тебя сначала из политеха вышибут, с волчьим билетом, а потом уже в армию пойдёшь.

— Ша, пацаны, — сказал Волобуев, — тут реальная засада, валим.

И они как по команде повернулись через левое плечо и исчезли за кустами сирени.

– ---

— Спасибочки, Антон Палыч, — Алла ещё раз чмокнула меня в щёку, тут же, впрочем, стерев помаду платком. — А они опять не будут приставать?

— Маловероятно, — ответил я, — я вроде их качественно убедил. А если что-то вдруг сбойнёт, тогда и будем беспокоиться. Ну я обратно в школу, там ещё одно дело неотложное есть.

— Какое? — тут же начала пытать меня она с милой улыбкой.

— Коммерческая тайна, — отшутился я. — Завтра узнаешь.

— А почему коммерческая? — спросила она.

— Потому что связана с некоторой выгодой для носителей этой тайны, — туманно ответил я.

— В фильме по телевизору недавно такое выражение употребляли, — наморщила она лоб, — «Банда Доминаса», кажется, он назывался.

— Ну вот видишь, выражение значит расхожее, можешь употреблять время от времени.

И я развернулся передом к школе, а спиной к этому дурацкому перформансу.

Такой хоккей нам не нужен

Такой хоккей нам не нужен

Прошёл прямиком в учительскую, на своё рабочее место возле стены — все лучшие места возле окон были разобраны старослужащими товарищами. На часах половина третьего… что-то в голову ничего не лезло по поводу славной победы наших спортсменов, поэтому я открыл первую тетрадку из пачки контрольных в десятом-В. Мне лучше думается, когда выполняешь механическую работу — а что может быть более механическим, чем проверка каракулей наших учеников? Да ничего.

Выпал Обручев, тот который сидит сзади Аллы и щиплет её в спину, судя по её заявлению. Тэээк, математика, Витёк (а его Виктором, оказывается, звали), это явно не твоё… три ошибки в двух задачах… ладно, на три балла, будем считать, что нарешал.

— Антон Палыч, — раздался голос мне в спину, с заигрывающими, причём, такими интонациями, это была та самая завуч с пергидролевой причёской (у нас два завуча, у первой, которая учебными делами заведует, есть свой кабинет, а эта вот, по воспитательной части, сидит в общей учительской).

— Слушаю вас, Валентина Игоревна, — повернулся я лицом в ту сторону.

— Вы не поможете мне ящик у стола открыть — тут явно нужна грубая мужская сила, — и она потрясла ручку ящика, чтобы показать, что он заклинил.

Вот только для полного боекомплекта мне заигрываний завучей не хватало, с тоской подумал я, но встал и без слов начал проверять, что там стряслось у неё с ящиком. Ничего серьёзного там не произошло, простой перекос, у нашей советской мебели и не такое ещё случается. Ящик я выдвинул через десять секунд, после чего пояснил:

— Он и дальше заедать может, поэтому лучше бы смазать вот эти направляющие чем-нибудь типа солидола… можно обычным подсолнечным маслом, если солидола не найдётся.

— Спасибо вам огромное, Антон Палыч, — расцвела в улыбке завуч, — что бы я без вас делала.

Но тут в комнату вошла англичанка Софья и Валентина быстренько свернула свои благодарности.

— Антон Палыч, — обратилась англичанка ко мне, — ну как, надумали что-нибудь по завтрашнему мероприятию?

— Какому мероприятию? — встрепенулась завуч Валентина, — почему я о нём ничего не знаю?

— Оксана Алексеевна поручила нам с Софьей придумать что-нибудь насчёт нашей победы над канадскими профессионалами, — счёл нужным пояснить ситуацию я, если у директора тут такие тайны от своего заместителя, то я крайним быть не желаю.

— Ааааа, — сделала умное лицо завуч, — они и точно вчера должны были играть, у меня сын следит за этим делом, а я только краем уха слышала. И что, наши действительно выиграли?

— По информации директора да, — осторожно добавил я, — вечером будет трансляция по ТВ, народ сильно обрадуется, так что по мнению директора неплохо бы было трансформировать эту радость во что-то общественно полезное.