Клерк позорный

Затем Моколь стал добиваться переезда офиса с Тверской в какой-то НИИ в глухом районе возле кладбища и далеко от метро. Утверждал, что таким образом Толян сэкономит кучу денег на аренде. Потом оказалось, что в этом НИИ работает его отец и он будет в конторе офис-менеджером. Толян и на это согласился. Народ приуныл и дружно возненавидел новую команду. Никому не хотелось ездить на работу в дальнюю глухую задницу возле кладбища.

И тут Замутдинов дал залп из главного калибра – начал впаривать Толяну контрольный пакет акций завода по производству батареек. Всего лишь за двадцать миллионов долларов. Толян уже готов был его купить. Немедленной сделке мешало только то, что у Толяна, как всегда, не оказалось свободных денег. Нужно было занимать. А тут приближался Новый год, когда принято отдавать долги, а не делать их. Решили отложить сделку до окончания праздника.

28

Терпеть дальше было нельзя. Коржик понял, что пора ложиться грудью на амбразуру, и поехал на тот завод. Он знал такие предприятия. Находился завод на самом краю Московской области, и ехать нужно было по Носовихинскому шоссе. Следует заметить, что Носовихинское шоссе – это транспортная жопа. В том смысле, что оно очень узкое и на нем больше стоишь в пробках, чем едешь. Из всех шоссе, идущих от Москвы, это самое худшее. Расширить же его нет никакой возможности, потому что пейзане поставили когда-то свои избы так близко к дороге, что не выходя из машины можно постучать рукой в любое окно.

Пробки тянулись от МКАДа до города Железнодорожного, который раньше за веселый и добродушный нрав своих жителей официально назывался Обираловкой. Дальше ехать стало легче. За Старой Купавной он повернул налево и еще полтора часа отбивал задницу на ухабах разбитой и петляющей дороги, в конце которой и был завод.

Завод оказался неожиданно большим. Он был построен с советским размахом. Рядом со старыми корпусами стояли два недостроенных. Один из них, в несколько этажей высотой, был лишь немного не завершен, а другой, такой же, только начали строить и бросили. Судя по общему виду, произошло это давно. В остальных цехах свет почти нигде не горел. Везде царила мерзость запустения.

Коржик немного погулял по территории, которую никто не охранял, и понял, что производство здесь остановили много лет назад и с тех пор не возобновляли.

Он толкнул дверь облезлого заводоуправления, покрашенного в блеклый зеленый колер. Внутри было темно и тихо. Где-то журчала вода. По коридорам гуляли сквозняки от выбитых окон. Ноги цеплялись за рваный линолеум.

Кабинет директора располагался где-то на втором этаже. Двери по обеим сторонам коридора были обшарпанными и давно не крашенными. Все вокруг, и во дворе, и в заводоуправлении, покрывал едва заметный слой угольной пыли. «Что за фигня? – подумал Коржик. – Как в кочегарке».

Где-то стучала пишущая машинка. По звуку можно было определить, что она электрическая. Были раньше такие машинки – большие и тяжелые, как танк. И почти в такой же броне. Их можно было без последствий для них ронять из космоса на землю. И они могли выдержать прямое попадание ракеты класса «воздух-земля».

Коржик пошел на звук. Местами линолеум вообще отсутствовал. Тогда под ногами ощущалась голая цементная стяжка. «Здесь не хватает только своры бродячих собак, – подумал Коржик, – которые в углу грызлись бы за пойманную крысу».

Дверь с надписью «Приемная» была приоткрыта. Коржик вошел. Немолодая секретарша оторвалась от пишущей машинки и окинула его безучастным взглядом. Казалось, что она состарилась вместе с заводом, как героиня песни про пару гнедых – вместе со своими лошадями.

Она сидела в пальто и шапке. Рядом стоял включенный обогреватель. Это ее работу Коржик слышал, когда шел по коридору.

– Михаил Васильевич у себя? – спросил он, прочитав имя директора на табличке.

– Да.

– Я зайду?

Она заторможенно кивнула, но тут же спохватилась и решила проявить профессиональную бдительность:

– А вы по какому вопросу?

– По поводу прямых инвестиций.

Последнее слово было ей знакомо и позволяло надеяться хотя бы на косметический ремонт приемной и на замену продавленных стульев.

– Проходите, – позволила она.

Миновав дверь с тамбуром, Коржик оказался в кабинете директора. Кабинет был большой, но обставлен ветхой мебелью, лишь слегка посвежее, чем мебель в приемной.

Директор как раз разговаривал по телефону. Как понял Коржик после нескольких фраз – с мэром поселка, на окраине которого и находился завод. Он кивком указал Коржику на стул напротив. Речь шла о совещании у мэра в четырнадцать часов.

– Хорошо, буду, – сказал директор и положил трубку.

Он был в расстегнутой дубленке, но без шапки. Рядом с ним стоял такой же обогреватель, как и возле секретарши. Лет ему было под шестьдесят. Он придал лицу важности и сказал:

– Слушаю вас.

Коржик положил перед ним свою старую банковскую визитку и представился. Прочитав название банка, директор оживился. Это имя знали все.

– С чем пожаловали? – спросил он уже гораздо приветливее.

Коржик незаметно сдвинул в кармане рычажок записи цифрового диктофона.

– Мы расширяем свой промышленный холдинг, – сказал он. – Ищем новые перспективные активы. Ну, и слышали, что вам требуется стратегический инвестор.

Директор облизал пересохшие губы и кивнул. «Карась сам приплыл, – подумал он. – Большой и жирный». А вслух сказал:

– Да. Требуется. Мы очень перспективны.

– Почему вы так считаете?

– Ну, как же! Все батарейки в стране импортные. А раньше были наши. Это огромный рынок. Нужно только восстановить производство.

– Что же не восстанавливаете?

Он развел руками:

– Денег нет.

– А как получилось, что вы потеряли рынок? – спросил Коржик.

– Импорт, черт бы его побрал! Завалили дешевкой.

Коржик почувствовал, что чего-то он не договаривает.

– Но на рынке есть не только дешевка, – возразил он. – «Дюрасел» и «Энерджайзер», например – весьма качественные продукты.

– То щелочные элементы. Алкалайновые, по-английски. А у нас – кислотные.

– Дешевые то есть?

– Да.

– Следовательно, восстановив производство, мы сможем рассчитывать только на нижний ценовой сегмент, да и то не весь?

Он кивнул.

– А верхний?

Он замялся.

– Ну, если купить линию, то и на него тоже.

– Дорогая линия-то?

– Не дешевая. Но для такого монстра, как ваш банк, вполне доступная.

Дальнейшая беседа стала казаться Коржику бесперспективной. Однако оставалось еще выяснить детали.

– Мы могли бы рассмотреть ваше предложение, – сказал он, – но надо знать цену вопроса.