Клешни для "именинников"

– Это там, - лениво махнула рукой Дженнис, - только поторопись, мальчик, я очень хочу спать...

Стивенс нахмурился: вот уже тридцать пять лет его никто не называл мальчиком. Последний раз это слово произнесла мать, поздравлявшая его с восемнадцатилетнем.

Как только Боб скрылся в ванной, Дженнис взяла бумажник и выбрала себе три купюры на сумму известную лишь ей одной. Спрятала деньги в ящик стола, тоскливо посмотрела на бумажник и принялась раздеваться. Когда на ней ничего не осталось, она подошла к большому зеркалу и некоторое время любовалась своим телом. В какие-то секунды ей стало жаль отдавать его в лапы этому обрюзгшему бизнесмену.

Подмигнув самой себе, Дженнис прыгнула в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Прислушиваясь к шуму воды в ванной, она задумалась над своей жизнью.

Мучительный крик Стивенс услышал сразу, как только перекрыл воду. Он за две минуты оделся. Все это время крики в спальне не прекращались. Дженнис он застал корчившуюся от боли на широкой кровати. Ее наполненные ужасом глаза умоляюще смотрели на него, но Стивене и не думал ей чем-то помогать, он даже не пытался выяснить, чем же вызван такой переполох. "Бежать!" – эта мысль овладела всем его нутром, и он рванулся к двери. Уже взявшись за ключ, подумал о портье и о тех жильцах, которые могли выглянуть на крик...

"Черт возьми! Почему она так орет? Окно!.. Слава богу первый этаж..."

Подбежав к окну, Стивенс отдернул штору и в лицо ему ударил поток свежего воздуха.

В стекле был вырезан ровненький овал, как будто это было не стекло, а бумага. Паника охватила Стивенса, и он сжал штору до боли в суставах. Когда же он увидел, что прямо напротив окна стоит чья-то черная машина, страх совершенно парализовал его, и он решил, что будет выбираться из этой паршивой гостиницы, даже если для этого ему придется кого-то убить.

Боб обратил внимание на то, что подобной машины никогда в жизни не видел, но сейчас не было времени рассмотреть ее получше. В дверь постучали, и Стивенс посмотрел на нее, как затравленный зверь. Итак, с одной стороны черная машина, с другой - портье.

Не соображая, что делает, Боб подошел к Дженнис и попытался закрыть ей рот, прижав к лицу подушку.

– Что ты орешь, стерва?
– шипел он сквозь зубы.

– Откройте, мисс Копленд! Что там у вас происходит? – забеспокоился портье.

– Все нормально... Убирайтесь!
– охрипшим голосом проговорил Стивенс, вполне понимая, какую сейчас несет чепуху.

– Откройте, или я вызову полицию, - потребовали за дверью.

Стивенс отбросил подушку и шагнул вперед. Ошеломленный портье хотел, наверное, спросить "что случилось?", но успел произнести только слово "что", когда тяжелый кулак развернул его голову на девяносто градусов.

Портье отшатнулся, и Стивенс получил возможность прошмыгнуть мимо него. К его великому удивлению любопытных в коридоре не оказалось.

Встряхнув головой, портье увидал лишь спину убегающего незнакомца. Он хотел броситься следом, так как ни разу еще не позволял себя бить, но в недрах комнаты глухо стонала женщина.

Портье робко переступил порог и увидел мисс Копленд, которая лежала на полу возле своей кровати, обнаженная, обхватив руками бедро. Что-либо еще он увидеть не успел - откуда-то сбоку вынырнула чья-то жесткая, как кирпич, рука... Сильные пальцы сжали лицо портье и неизвестный с такой силой оттолкнул его от себя, что тот вылетел в коридор и, ударившись головой о стену, потерял сознание...

– Черт возьми!
– шериф Баум хлопнул кулаком правой руки по ладони левой,

– Второй странный случай за последние полтора часа! Куда это годится? Похоже Оверселл сошел с ума!

Пришедший в себя портье сидел на стуле в комнате мисс Копленд и бережно потирал шишку на затылке.

– Ну, милейший..., - обратился шериф, нагнувшись к портье так, что тот почувствовал запах его пота, исходящий откуда-то из-под пиджака, - привел в порядок свои мозги? Теперь, давай, рассказывай!

Портье посмотрел на измятое постельное белье и несколько раз растерянно моргнул:

– А... ее нет?

– Кого вы имеете ввиду?
– нагнулся еще ниже Баум.

– Мисс Копленд... Она снимала этот номер и была здесь, на этой кровати, в тот момент, когда я сюда заглянул.

– Она была жива, когда вы сюда заглянули?
– казалось, что шериф своим взглядом хочет сдвинуть портье с места.

– Да... Она вопила, как будто ее режут, - портье замолчал и принялся осматривать свои нечищеные туфли.

– Что еще вы нам скажете? Здесь был кто-то кроме нее?

– Да, - портье потрогал больной затылок.

– Как он выглядел, вы конечно не заметили, - с иронией заключил Баум и подошел к кровати, которую методично осматривал эксперт.

– Я видел его со спины. Он бежал по коридору и...

Шериф резко повернулся и пригвоздил портье своим взглядом к спинке стула.

– Вы видели его со спины? Вы так сказали... Как вы могли видеть его, если находились без сознания, - Баум снова оказался возле свидетеля.

– Он был, не один, - печально улыбнулся портье, - тот, первый, ударил меня не так уж сильно. А второй оказался проворнее. Он вышвырнул меня из комнаты как тряпичную куклу.

Шериф оскалился и потерял всякую деликатность:

– Ты и есть тряпичная кукла, потому что не видишь толком, что творится у тебя под носом. Хоть какие-то приметы второго, ты засек?

– Нет, - портье опустил глаза, - но меня поразила его рука. Она...

– Так что же у него с рукой? Если ты скажешь, что на ней отсутствовал палец - это будет уже что-то!

– Она показалась мне искусственной - холодная и гладкая... В общем, кожа такой не может быть.

Шериф закурил и выпустил дым в лицо портье.

– Если ты надумал меня одурачить, парень, я позабочусь о том, чтобы у тебя болел не только затылок... А теперь подойди сюда, - Баум указал на окно и сам направился к нему, отодвинув эксперта в сторону. Портье встал и это доставило ему новые неприятные ощущения в затылке.

– Давно это у тебя?
– спросил шериф, показывая ровно вырезанную дыру в стекле.