Клетка бесприютности

– Русский язык – восемьдесят четыре, биология – семьдесят пять, химия – сто, – на последних словах у меня жаром вспыхнули щеки. Видать, от смущения.

Барышня за стойкой посмотрела на меня впечатленно, даже очки приспустила. Видать, думала, что ослышалась, но я терпеливо ждал, пока она занесет все перечисленные мной результаты в табличку. В сумме получилось двести пятьдесят девять. Для меда маловато, но Виталька, посещавший малую медакадемию, набрал всего двести пятьдесят два. Поэтому я его обгонял точно. И даже если бы я занял в списке на бюджет самую последнюю позиции, мне б не было совестно обойти товарища.

– Гений, что ли?

– Все может быть, – я окончательно смутился, и девушка вернулась к заполнению бланков.

У меня приняли документы, и я облегченно выдохнул. Резко захотелось пить, в горле пересохло, зацарапало, но бросить Виталика и пойти за водой я не мог, поэтому терпеливо ждал. Барышня приняла у него документы тоже, но с ним она была куда любезнее, даже улыбалась. Они наверняка знали друг друга с курсов, пересекались раньше, а «своих» всегда встречают радостнее, чем «чужих». Виталик тоже обезоруживающе скалился, словно это могло добавить ему баллов, а я мысленно его торопил, желая только купить воды в автомате и жадно вылакать сразу пол-литра.

– Какие планы теперь на лето? – мы стояли у автомата, и Виталик искал монетки по карманам, чтобы взять жутко невкусный химозный кофе. – Может, в палатках к озеру какому сгоняем?

– У меня сын, – напомнил я, и его лицо недовольно сморщилось. – Я не выездной. Работать надо, дитю-то жрать что-то покупать.

– И что, все лето работать? А как же отдых?

– Слушай, блядь, мне ребенка кормить. Одевать его в садик этот блядский, в который обещали взять, на шторы сдавать и подарки воспиталкам. Вообще не до отдыха, – я, шумно выдохнув, сделал несколько отрезвляющих глотков прохладной воды. – Погулять вечером – легко, но надолго не могу.

На лице Витальки так и читался немой вопрос: «как вообще можно заделать ребенка в шестнадцать?», – но он так и остался неозвученным, повис между нами, и мне не хотелось нарушать возникшую тишину. Виталька хлопнул меня по плечу, бросил «давай, увидимся» и смылся в направлении выхода. Я не умел дружить с людьми – они разбегались от напора, злости и подчас агрессии, но я наделся, что Виталька вернется. Все-таки хорошим он был. Вот бы мы вместе учились! Пусть на морду он и режиссер, а не врач, но я желал ему поступления. Но баллов у меня все же больше – так что только после меня.

Я пошел к выходу. Очередь в приемную комиссию уже рассасывалась. Кажется, мы попали в самый пик и отстояли самую длинную толпу за сегодняшний день. Мне нравилось даже просто идти по этим коридорчикам, ощущать себя частью университета, в который с самого детства мечтал поступить. Вода приятно холодила руку, тошнота больше не подкатывала к горлу, и я все еще вспоминал приятное удивление на лице барышни, когда она услышала мой результат по химии.

Мы столкнулись с ней у выхода. Она вышла покурить – стояла с тонкой сигаретой за крыльцом, – и я как раз спускался по ступенькам.

– Как думаешь, у меня есть шансы?

Она меня запомнила и потому-то улыбнулась тонкими губами, накрашенными темной помадой.

– И весьма неплохие, – ободрила она.

«Весьма неплохие – звучит хорошо. По крайней мере, они точно есть», – решил я и, насвистывая, побрел к метро.

глава три: заодно с цыганским табором

– А ты не думал Лалу найти? – мы с Виталькой отмечали поступление. Он занял последнее бюджетное место в списках, и теперь мы пили горькое пиво из ларька «24 часа» напротив института. Пару недель назад, во время дождей, мы облюбовали особенную детскую площадку с лавочками под навесом, но сегодня, в августовский жаркий день, на нее набилось столько детей с мамашами, что пить при них неприлично. Я открыл пиво о забор, а у Витальки жестянка открывалась одним движением – достаточно подцепить металлическое колечко.

Я не знал, чего вдруг Витальке взбрело в голову спросить о ней, да и к тому же историю с Вадиком он знал в двух словах. Да, у меня был сын, нуждавшийся в вечном внимании, в детском садике, в вытирании соплей. Сын, который мешал мне учиться, засыпал бок о бок со мной на одной кровати, сын, плевавшийся кашей. Сын, которого я очень любил, но не знал, как выразить эту любовь.

«Ему б лучше жилось с Лалой, в таборе, наверное, – когда-то думал я, в очередной раз отругав его за бардак в ванной. – Там бы он был счастлив».

«А еще голоден и просил бы милостыню на вокзалах», – подсказывал внутренний голос, с которым я сразу соглашался. Вадика я отдать не мог, хотя иногда очень хотелось.

– Думал, – признался я. – Но она так неожиданно исчезла. Отовсюду. Даже номер поменяла.

– А ты знаешь, где живет?

Я повел плечом и глотнул еще пива. Условно – знал, но никогда не был. Их бараки – еще деревянные – стояли где-то за МКАДом, в Котельниках. Раньше Лала с мамой и сестрой жили здесь, неподалеку, мы вместе учились. Потом мы переехали в съемную квартиру, а мать с сестрой умчались к табору. После к ним примкнула и Лала, забрав ключи от хаты и оставив наши небольшие пожитки в подъезде.

– Где-то около Котельников. Там вечно цыгане тусуются. Говорят, целый табор.

– И ты не ездил?

– Ну, во-первых, точно не знаю, где она живет. Во-вторых, а что я ей скажу? Мол, забирай своего сына обратно? Так он и мой тоже. Не просто так она же решила свинтить.

Виталька почесал кудрявую макушку. Его глаза уже косили от пары глотков пива, и я подумал, что он – слабак. Меня даже не торкнуло, будто пропавшего яблочного сока хлебнул. Видеть Лалу было тоскливо, она наверняка ничуть не изменилась, все такая же развязная, в цветастой юбке и стройная – как не рожавшая.

– Сгоняем?

– Дурак, что ли? Как мы ее найдем? Сиди, пиво пей, без своих дурацких идей.

Он притих, а я задумался. Может, нам и правда стоило поговорить? Мы ведь как никак два года вместе прожили, да и меня до сих пор терзал вопрос – почему она ушла? Ссор не случилось, криков, ругани – ничего, что сопровождало бы такой резкий разрыв. О Лале – о том, что она вообще была, – даже не напоминало ничего. Только графа «мать» в Вадиковом свидетельстве о рождении да его черные огромные глазища.

До Котельников ехать предстояло больше часа, а время уже показывало почти семь. Сделав еще глоток, я написал маме короткое сообщение, до скольких она может посидеть с Вадимом. Она ответила, что сколько угодно. Такой щедростью стоило воспользоваться – она редко настолько увлекалась внуком.

– Погнали, – внезапно решил я. – На автобусе с пересадками за часа полтора доберемся.

– А как найдем? – Виталя явно растерялся от такого напора. – Ты ж сам говорил, что не знаешь…

– Цыганские дети друг друга все знают. Поймаем одного, спросим, найдем Лалку. Давай, это была твоя идея, а теперь что? Назад?