Клеймённые

— Нет!

— Тогда возьми эту чертову плеть и работай!

Только тогда я отошел, отворачиваясь от парня, давая время опомниться, прошелся медленно по полу, отсчитал мысленно несколько секунд.

— А теперь — один! — я высоко поднял палец. — Насчет три, бьешь ее ИЛИ она убивает тебя и твою семью. Эта тварь с виду неопасная, а внутри хищник. Она питается твоей болью и пойдет на все, чтобы продлить эту боль! Два!

Я развернулся к парню, с облегчением поняв, что тот взял плеть и занес руку назад.

— Три! — как сигнал к действию раздался мой голос. Тогда же плеть, состоящая из трех длинных лоскутов ударила тело женщины. Пленница вздрогнула на одно мгновение, будто вошла в сознание, а потом вновь безвольно повисла без движения.

А парень ошеломленно уронил кнут.

— Поднимай! — приказал я.

На самом деле молодых Карателей жалели, не давали пытать по-настоящему, сейчас это почти труп. Клейменная давно допрошена и, как результат, эффекта ноль, разум ее почти сломан. Оставалось несколько ударов и она умрет, боли женщина больше не чувствовала. Скорее Каратель, впервые убивающий Клейменную, болезненнее переносил эти удары. Ему больнее поднимать руку на живое создание, к тому же женщину.

Я отсчитывал громко удары кнута, пока парень послушно бил. Эта пытка длилась не более минуты, в тот момент сердце, пожалуй, последний раз что-то чувствовало, болело, сжималось. Будто молило «остановись, не бей...». Мы же продолжали истязать жертву.

— ВЫ — ТВАРИ!

Парень осекся, перестал бить. И я удивленно прекратил считать, думал Клейменная — развалившаяся личность. Женщина подняла голову, смотря на нас своими голубыми-голубыми глазами, а ее бледная кожа просвечивала тонкие вены.

— Гребаные твари! Когда-нибудь и вас покарают за вашу жестокость! — хрипло закончила мысль Клейменная.

— Сомневаюсь! — я покачал отрицательно головой. — Ведь это вы взрастили нашу жестокость. Благодарите себя! Поехали, пацан!

В тот же момент голова женщины покорно опустилась.

Всё... пару ударов и она труп. Это предсмертные стадии Клейменных:

Сначала Клейменная затихала, переставала сопротивляться и не реагировала на боль.

Затем возможный всплеск эмоций перед смертью.

Потом покорный взгляд вниз, рассматриваемый, как смирение со смертью. После него — пара ударов и...

Последняя стадия — самосожжение...Голова, женское тело вытянулось в одну ровную линию. Глаза первые загорелись праведным гневом — огнем. Они стали не голубыми, а словно гнев Божества, кроваво-оранжевыми, вслед вспыхивали волосы, затем лицо облизывал огонь. И напоследок всё тело.

И это уничтожающее пламя не потушить.

Паренек схватился за лицо, не отрывая взгляда от умирающей Клейменной, медленно осел на холодный пол, кнут выбросил подальше от себя, словно тот ядовитый.

Примерно в этот момент вместе с первым убитым Клейменным умирал и Каратель, как человек.

Смерть Клейменной женщины — это последнее, что я ощущал в своей жизни настолько ярко. Мне было четырнадцать лет, после того экзамена больше не было настолько сильных всплесков эмоций. Были, конечно, эмоции, но они — ничто по сравнению с той болью.

Мы ненавидим Клейменных, а те ненавидят нас.

И конца этому нет, ведь в нашей крови течет ненависть друг к другу.

Глава 16

POV Диана

Происшествие в университете полностью выбило из привычного равновесия. Я шла и терла губы ладонью, пальцами стирала грязные прикосновения. Терла и терла лишь бы не чувствовать языка.

Я не хотела ощущать чужие губы на себе, там были только Артемины.

Терла и терла, но рана на губе покалывала и немного саднила, напоминая о поцелуе.

Нет. Это был не поцелуй! Меня просто лизнули!

Он просто облизал, как...как нечто сладкое...желанное, наверное. Щеки запылали от этого слова.

«Ну и как? Я вкусная показалась?» — невольно пришли мысль, которую захотелось вместе с кроссовками запулить в коридоре в стену.

Зачем так делать? Ему кто-то разрешал облизывать?

На пороге квартиры встретила тетю, которая вышла посмотреть кто прибыл. В халате, с растрепанными волосами, вероятно собиралась спать или только заснула, потому что ночами по выходным постоянно пропадала.

— Ммм…да, — выдавила тетя, когда рассмотрела меня тщательнее, оценив потрепанный вид, джинсы местами мокрые. — Ты моя племянница или ее двойник?

Задала она преглупейший вопрос, на что я промолчала. Только скинула прохладную куртку и стала стягивать на ходу мерзкие, прилипающие к ногам джинсы. Я не очень стеснялась своего тела, уж чем природа одарила, заново не рожусь.

— Давай я тебе … — тетя выставила указательный и средний палец, плотно приставленные друг к другу, а потом развела их. Движение пальцами повторила несколько раз, намекая на ножницы.

Удобно расположившись на туалете, я смотрела на белые пряди, аккуратно падающие на серый кафель. Не удержалась от вопроса:

— Кать, все Розы больные?

— Почему все? Я-то нормальная? — ответила тетушка, на что получила скептический взгляд.

Это она-то нормальная? Если вспомнить нового соседа и соперниц за его любовь? Так вот одной она слабительное подмешала, не знаю подробностей во что, в чай или пирожки, но эффект длился три дня. Я боялась теперь проходить мимо той Розы-соперницы, мало ли отомстит за тетю.

— А как ты стала Розой? — поинтересовалась, продолжая смотреть строго на зеркало в туалете. Над ухом раздавался постоянный звук «чик» «чик», было ощущение, что отрезали мою плоть.

— Связи!

В очередной раз родственница показала запястье правой руки, на голубых венах была нарисована небольшая роза.

— Хочешь могу подсобить, сделать Розой? Никто тебя больше не тронет? — предложила неожиданно Катя.

Я изучила тетю, как нового человека. Правильно ли я поняла — она предложила мне стать общественной «давалкой»? Какая продвинутая тетя, однако! А папа за поцелуй с Артемом чуть не казнил.

После длительного молчания я очень вдохновенно ответила:

— Упаси святая земля Клейменных от твоего предложения! Я как-нибудь своими силами, хорошо?