Клеймо оборотня
Шрифт:
— Да, это правда. Я поражен твоей осведомленностью.
— Меня всегда интересовало все, что связано с моими родственниками, — сказал Брачер. — Итак, ты собираешься стать миссионером. Едешь в Намибию делать прививки от полиомиелита неграм-коммунистам, или что-то в этом роде.
— Я, м-м… да, мы собираемся работать в Африке, — подтвердил Невилл.
Было очевидно, что Брачер отнюдь не симпатизирует его предстоящей деятельности, и пастор постарался сменить тему, а заодно и пресечь возражения жены, которые — он чувствовал — ей не терпелось высказать.
— Ты интересуешься психологией?
— Странно, что тебе еще нужны какие-то советчики в этом деле, Фредерик, — вставила Луиза. — Глядя на тебя подумаешь, что ты довольно тесно контактировал с психиатрами. По крайней мере, тебе это не помешало бы.
— Ах, Луиза, — дружелюбно рассмеялся Брачер, — всегда остришь. Нет, я не трачу время на психиатров. Большинство их них я считаю предателями белой расы, которые зарабатывают на жизнь тем, что нянчатся со слабыми. Меня интересует… — Он на секунду замолчал, словно обдумывая что-то. — Скажи, Джон, ты когда-нибудь имел дело с судебной медициной, вскрытиями и тому подобным?
Невилл пожал плечами:
— Только в рамках обычной медицинской практики. А в чем дело?
— Если тебе показать труп, смог бы ты определить причину смерти?
— Думаю, да. Если только там нет ничего экзотического или таинственного. Я ведь не силен в химии.
— Знаю, знаю, — Брачер все еще что-то обдумывал. Затем он встал и сказал:
— Я хочу тебе кое-что показать. Это на третьем этаже. Луиза, тебе, наверное, лучше остаться здесь, потому что это зрелище не из приятных.
— У меня крепкий желудок, Фредерик, — сказала она. — И это очень кстати с таким родственником, как ты.
Он предпочел не реагировать на явное оскорбление.
— Как хочешь. Следуйте за мной.
Брачер, а следом и Невилл вышли из кабинета в коридор. Брачер обернулся и увидел, что Луиза стоит в дверях, сложив руки на груди.
— Ты передумала? — спросил он.
— Нет, но я никуда не пойду, пока ты не скажешь мне, что происходит. — Она угрожающе посмотрела на мужа. — И Джон тоже не пойдет.
Невилл не знал, как себя вести и что сказать. Он не хотел раздражать ни жену, ни Брачера, но тот даже не посмотрел в его сторону.
— Всему свое время, Луиза, всему свое время. Сначала давай поднимемся на третий этаж.
— На третьем этаже ничего нет, кроме шкафов с документацией, — возразила Луиза.
— Значит, ты была там? — спросил Брачер.
— Да нет, — она пожала плечами, — что мне там…
Она вдруг замолчала, осознав, что он имел в виду.
— Вот именно, — Брачер улыбнулся, — никто из обычных сотрудников никогда не поднимается на третий этаж, потому что все знают, что там находятся складские помещения. Удобная ширма, не правда ли, как впрочем и эти медицинские исследования, которыми якобы занимается наш Центр.
Она несколько мгновений смотрела на него, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Фредерик, так что здесь происходит в конце концов? — потребовала она, — о чем ты говоришь?
— Я уже сказал, кузина, всему свое время.
Он жестом пригласил ее выйти в коридор, и она, поколебавшись,
подчинилась.— Расскажи мне, что ты знаешь о человеке, который принял тебя на работу, — сказал он по дороге к лифту.
— Ты хочешь сказать, который НАС принял на работу?
— Совсем нет. Крейтон Халл — мой коллега, а отнюдь не начальник.
— Но ведь он платит тебе?
— Нет, — усмехнулся Брачер, — у меня свои собственные средства.
— Добытые, надо полагать, честным путем, — пробормотала она.
— Итак, что ты знаешь о Крейтоне Халле? — повторил Брачер, нажимая на кнопку лифта.
— Ну, — вздохнула Луиза, — я знаю, что он богат…
— Он миллиардер, — кивнул Брачер. — Дальше.
— Он сколотил состояние давно, во времена еще очень низких налогов. Какие-то шахты, по-моему… Он довольно консервативен, и немного филантроп. Когда я поступила сюда, мне сказали, что он отчисляет огромные суммы на генетические исследования в надежде найти средство от рака, СПИДа и прочего.
Она замолчала.
— Или это тоже удобная ширма?
— Именно „ширма“ и очень удобная. Халл — истинный консерватор, я бы даже сказал, реакционер, и нельзя винить его в стремлении вернуть устои прошлого, особенно теперь, во времена всеобщего упадка белой расы.
— Фредерик, ради всего святого!.. — начала было Луиза, но тут подошел лифт, и они вошли в кабину. Брачер нажал несколько кнопок в одному ему известной последовательности, и дверь лифта закрылась.
— Мы с Халлом разделяем одну общую тревогу… — продолжил Брачер. — Не единственную, конечно, но самую важную. Если не предпринять определенных шагов в отношении черных, азиатов и евреев, которые всем заправляют, белая раса обречена на рабство и даже на вымирание.
— Могу поспорить, что это не дает тебе заснуть, — саркастически рассмеялась Луиза.
— Да, Луиза, чего и тебе желаю, — сказал Брачер без тени юмора. — Также думает и Халл.
— Какое отношение все это имеет к Центру „Халлтек“?
— Генетические исследования, разумеется, — ответил Брачер, — улучшение человеческой породы. Ты же помнишь, какие опыты начали СС пятьдесят лет назад? Первые попытки отделить плевелы от зерен, чтобы вывести новую породу людей, высшую расу… Да, было задумано благородное дело, прерванное слепым невежеством западных политиков.
Луиза засмеялась, несмотря на всю свою злость и отвращение:
— Благородное дело?! Ты шутишь, Фредерик! СС? Нацисты? Это же смешно! Да любой школьник знает, что они были сумасшедшими!
— Конечно, любой школьник это знает, потому что система школьного образования контролируется евреями. А между тем, нацисты не были сумасшедшими. Они просто были слишком умеренными.
— Слишком умеренными?! Нацисты были слишком умеренными?
— Да, — сказал он, когда дверь лифта открылась, и они очутились в холле третьего этажа. — Они почти проиграли войну, когда, наконец, осознали, что простая изоляция евреев — это не выход. Их тотальное уничтожение, в серьезном смысле этого слова, началось только в 1943 году. Поэтому так много евреев смогли спастись. А расовым исследованиям, начатым СС, не хватило скоординированности и целенаправленности.