Клеймо тирана

Открывает для себя настолько откровенно, что щеки начинают гореть, а язык так и просит узнать какую хрень он творит.

Смотрит на грудь, сжимает одной рукой, а другой пальцем забирается внутрь.

Я кусаю губы, чувствуя, как плотно стенки обхватывают его. Затем второй. Он словно припальпирует меня.

— Что ты…

— Болит что — то?

— Что? — я уже реально не соображаю, что он говорит. Он разминает меня пальцами, смотря в глаза.

— Больно?

Злит только, почему нельзя просто сделать то, что нужно нам обоим.

— А ты не мог этого спросить, когда насиловал меня?

— Кто ж знал, что ты целка.

— Я, — он начинает двигать пальцами сильнее, словно проверяя сколько я выдержу, вталкивает третий палец, вынуждая охнуть. — Я вообще — то говорила об этом.

Вопила.

— Я не привык верить шлюхам, уж извини.

Урод!

— Придурок — поднимаю руку, бью по лицу. Правда так расслаблена, что получается так себе. Но орать я могу еще громко. — Слезь с меня! Отвали от меня, урод, я больше не хочу! Ты ничего обо мне не знаешь!

Он жестко вставляет пальцы сильнее, растягивая меня изнутри, вынуждая прогнуться в спине.

— Вытащи, мне больно, — вру безбожно, но должна же сделать хоть что — то. Раз впиться в его волосы не помогает. Он только сильнее пальцы растопыривает.

— Точно?

— Точно!

— Хуйня, — приближает он губы, накрывает собой. В мгновение вытаскивает пальцы, между которыми тонкие нити смазки. Влажным шлепком накрывает мой плоский живот, не давая пошевелиться и просто направляет свою дубину между раскрытых половых губ.

Мысль что он просто меня порвет снова, не уходит из головы, напрягаюсь, сжимаю его волосы сильнее, хочу ноги опустить, встать, уйти, закрыться, но он лишь хрипит.

— Да не дергайся, блять! — снова дергает за волосы, головкой начиная проникновение.

Медленно, смотря при этом как головка легко скрывается внутри моего влагалища.

Миллиметр за миллиметром, увитый тугими венами член теряется в розовой плоти, раскрывая ее до предела. Я жду боли, жду хоть чего — то, чтобы найти в себе силы снова закричать, что мне противно и больно, а чувствую лишь натяжение мышц и волнующее давление там, куда он вторгается все глубже.

Глава 20

Глаза в глаза. Тело к телу. Вокруг насыщенный аромат пошлости, но он затягивает, проникая в поры.

Воздуха не остается.

Весь мир сводится в одной точке соприкосновения, там, где его плоть царапает мою венам.

Я чувствую каждый миллиметр.

Почти не дышу, ощущая, как меня распирает изнутри. Тянутся нити нервов.

Внизу живота наливается ком тянущей боли.

Но такой непонятной, сладкой. Леон смотрит вниз, я и сама бросаю взгляд туда, где сквозь две половые губы полностью скрылся член, как наши бедра соприкасаются, как плоский смуглый живот моего мучителя идеально контрастирует с моим бледным.

Леон отводит бедра назад. Осторожно, до трясучки нежно. Тело сводит судорогой, и я понимаю, что мне мало.

Чего, я даже не понимаю.

Просто непонятная жажда, от которой сводит между ног.

Он словно чувствует.

Делает рывок внутрь, стреляя по телу молнией похоти. Одной. Второй.

Пока не плавлюсь от рук, что сжимают мою грудь, от губ, что накрывают губы.

Мы просто сливаемся в одно дыхание, которое кочует из его легких в мои и обратно. И я уже отравлена этим чудовищем. Просто понимаю, что сейчас не способна повернуть назад.

Отпускаю себя, отвечаю на поцелуй.

Жесткий, грубый, но настолько сладкий, что я освобождаю его волосы и перевожу руки на тугие, могучие плечи.

Из груди рвется стон. Скрыть я его не в силах.

Зверь рычит, толкается еще и каждое движение сильнее предыдущего.

Член вторгается так глубоко, что редкие шлепки наших влажных тел колют стыдом. Но сильные руки не позволят прекратить, а я и сама не смогу остановиться.

Он прерывает поцелуй. Но только лишь, чтобы вылизать шею.

Прочертить линию языком до самых сосков.

Я лишь задираю голову, чувствуя, как горячий язык, слюна обволакивают то один, то другой.

Я чувствую себя ужасно грязной. Неправильной. Порочной. Но настолько реальной, что страшно.

Все что могу делать — это принимать член внутри себя, ощущая, как темп трения нарастает как влаги внутри становится больше, как она стекает по бедрам, на кровать.

Руки, ласкающие меня становится нетерпеливыми, а губы жалящим.

Не могу говорить, не могу даже стонать, лишь открывать рот в попытке захватить ртом воздух, как рыба на суше, пока медленные толчки сменяют быстрые.

До тех пор, пока губы не заменяют руки, стягивающие плоть в одном большом кулаке, а другая рука толкает мои ноги, заводит их себе за спину.

Я почти обездвижена, он руководит мною как куклой, а я лишь могу подчиняться, продолжая выстывать на каждый сильный удар внутри себя.

Удар за ударом. Как забег на выживание. Соревнование, чьи нервы сдадут быстрее.

Он дёргает мои волосы, заставляет смотреть в глаза.

В моих лишь капитуляций. В его звериный интстинкт присвоения. Я ему не буду принадлежать, но прямо сейчас я ощущаю себя собственностью Зверева. Его игрушкой.

Он рычит на каждый удар. Принимается не трахать, а долбиться, словно кулаком в стену.

Еще и еще.

Разбивает в дребезги остатки здравого смысла, поражая мою нервную систему наплывом, голых, звенящих, как электрические провода эмоций.

Меня саму начинает накрывать странной поволокой. Я больше не я.

Я даже не человек.

Просто самка, которую пользуют.

Жестко трахают, разбивая тугую головку о матку. Причиняя сладкую, тянущую боль.

Вызывает жгучее, сумасшедшее желание кричать и достичь той точки невозврата, за которой яркий свет и ничего больше.

Сильнее. Быстрее. До небес.

Но на повороте нас сносит.

Зверев дрожит, вытаскивает член, положив его на мой живот.

— Что…

— Не так быстро, ведьма, — тянет на себя, усаживаясь на кровать. Приподнимает меня так легко, словно ничего не вешу и подстраивает под свой член.

Буквально нанизывает, вызывая бурную реакция внутри организма.

Дрожу, невольно снова ожидая боли. Но лишь чувствую, как растягивает своим размером, когда прижимается всем телом, расплющивая мою грудь о свою.