Клеймо

Беглец впервые за все время своего свободного существования испытал чувство гордости и самоудовлетворения за себя.

– Чудной ты, ей богу. – Иван хитро улыбнулся. – Я дружка своего Димку Кукушкина Димоном звал.

Иван был одет в полосатую десантную майку и измятое трико, в сандалиях на босу ногу.

Иван поставил табурет перед Димкой и начал выкладывать поочередно: пластиковую бутылку с белой, мутноватой жидкостью, соленый огурец, надкусанный с одной стороны и корку ржаного хлеба, покрытого плесенью. Последним на импровизированном столе появился граненый стакан.

– Ты не дрейфь. Кроме меня и Леськи о тебе знают еще два братишки, но они будут молчать.

– Я все же думаю, вы меня не за того принимаете, – серьезно, с обидой в голосе сказал Даймон.

– Да, ладно, Димон, – по-свойски весело сказал Иван, словно оправдываясь и извиняясь за свою подозрительность. – Сейчас время такое – никто никому не верит, никому верить нельзя. Да и мне-то лапшу на уши вешать не надо. – Иван посерьезнел. – Одежонку мы тебе найдем. И лекарства достанем. За нами не пропадешь…

Иван налил полный стакан «шмурдяка». Так на местном наречии назывался разведенный водой технический спирт – любимый напиток всех, кто не мог купить хорошую водку в магазине.

Конец ознакомительного фрагмента.