Клин

— Как скажете, — пожал плечами Сергей и протянул руку: — Сергей. Здесь получил «почетное звание» Матрос. Так и зовите.

— Хорошо. Только предлагаю сразу на «ты». — Штейн пожал протянутую руку и повернулся ко мне.

— Дядя Фёдор, — буркнул я. Не говорить же, в самом-то деле: «Фёдор. Можно просто — Дядя Фёдор». Вообще-то дурацкое, конечно, прозвище дала мне эта вреднючая девчонка!

Однако Штейну оно почему-то понравилось.

— О! — воскликнул он. — Как мило! А то вокруг одни Упыри, Вырвиглазы и прочая жуть.

Он с чувством потряс мою руку, а затем без лишних разговоров подхватил пару ближайших рюкзаков и переложил их на свои «салазки». Мы подключились к погрузке, а потом все вместе «впряглись» в веревочную «упряжь» и, хлюпая по болотной жиже, потащили нашу поклажу к ограждению. В особо топких местах на земле лежали «мостки» из того же гофрированного металла, из которого был сделан забор.

Вскоре через его открытую наподобие широких ворот секцию мы вошли на внутреннюю территорию. Теперь я уже вблизи разглядел непонятную, похожую на дырявый железный сарай конструкцию, стоявшую слева от бункера, и, не удержавшись, спросил:

— А что это такое?

— Платформа, — ответил Штейн. — Для перевозки крупногабаритных грузов. Можно погрузить животных или, например, автомобиль.

— Для перевозки? Но у нее же нет колес!

— Для перевозки по воздуху. Вертолетом. Цепляется к нему тросами — и вперед. Очень удобно, знаете ли, никакое бездорожье нипочем.

Только теперь я понял предназначение больших железных «ушек», приваренных сверху по углам «сарая».

Между тем Штейн открыл массивную дверь бункера и сделал приглашающий жест:

— Прошу!

Мы стали переносить наши вещи внутрь, и я не сразу заметил, что нам помогает еще один человек. Он выглядел куда старше всех нас — наверняка ему было не меньше пятидесяти — и был одет не в комбинезон, а в зеленый лабораторный халат. Когда все вещи оказались внутри бункера и Штейн закрыл его дверь, пожилой ученый усмехнулся в седые усы и сказал:

— Ну, вот вы и дома. У нас. Ха-ха-ха!..

Наверное, он пошутил. Или, скорее, думал, что пошутил. Что ж, бывают такие люди, я сам встречал парочку, которые считают себя отменными шутниками, вот только чувство юмора у них отсутствует напрочь. Вероятно, и этот ученый был из таких. Ну что ж, это еще не самое страшное. Главное, как говорится, чтобы человек был хороший. А человеком как раз он, судя по всему, был неплохим. Во всяком случае, глаза и улыбка его выглядели добрыми. К тому же, он был невысокого роста и полным, а полные люди вообще почему-то чаще всего кажутся добряками. Седая же борода в дополнение ко всему прочему делали ученого похожим на Деда Мороза. Вот если бы еще халат его был не зеленым, а красным, или хотя бы синим, да прикрыть бы колпаком обширную блестящую лысину — хоть сейчас на детский утренник!

— Александр Александрович, — стал приговаривать он, пожимая каждому из нас руку, а когда представился всем и узнал наши имена и прозвища, добавил: — Иногда меня называют профессором — собственно, это соответствует истине. А лучше зовите, как принято здесь, в Зоне, покороче — Санта.

— Почему? — спросил я. Как я стал за собой замечать, эти «почему» стали из меня вылетать в последнее время не спрашивая на то моего разрешения. Как пятилетний малыш, право слово! Неловко даже перед людьми. И впрямь несмышленышем посчитают!

Однако на сей раз удивился и мой двоюродный братец:

— За что же вас так обидно «сократили»?

— Обидно?.. — заморгал ученый. — Что же тут, простите, обидного?

— Ну, — смутился Сергей, — это же вроде как «святой» в переводе с латыни означает…

— А разве обидно называться святым? — продолжал моргать Александр Александрович. — Правда, я не вполне этого звания достоин… Ха-ха-ха!.. Но неужели у вас не возникает иных ассоциаций?

— Санта Клаус? — усмехнулась Анна.

— Именно!

— У них, — кивнула на нас с братом девчонка, — такой ассоциации возникнуть не может.

— Интересно знать, почему? Выросли — ха-ха-ха! — вдали от цивилизации?..

— Я бы сказала: вдали от современной цивилизации. Мои друзья — из 1951 года.

Глава одиннадцатая «Янтарный» ужин

Веселость как-то вдруг разом покинула Санту. Не знаю почему, но мне вдруг отчетливо показалось, что он сразу поверил Анне. Чего нельзя было сказать о втором ученом — Штейне, который, напротив, начал широко улыбаться, ожидая, видимо, дальнейшего развития интересной шутки.

Санта засуетился вдруг, забормотал:

— Что же мы тут толпимся, в этом «предбаннике»? Проходите, проходите! — И он раскрыл перед нами еще одну тяжелую дверь, за которой оказался довольно широкий коридор со стенами из все того же гофрированного металла. Тут и там вдоль его стен стояли разнообразные ящики, коробки, некие непонятные приспособления… Мне стало жутко интересно — вот бы побродить тут, порыться в этих научно-технических богатствах!..

Но профессор повел нас дальше. За поворотом коридор оказался короче. Он упирался в еще одну массивную дверь. Здесь тоже были коробки и ящики, но не так много, как в длинной части коридора. Зато справа вдоль стены тут стояло что-то вроде стеклянного шкафа, в котором висели два желто-зеленых комбинезона, таких же, что был сейчас на Штейне. Слева же в стене было широкое окно, за которым виднелась большая комната, заставленная столами и шкафами с многочисленными приборами и различными склянками — скорее всего, лаборатория. А перед окном была еще одна дверь, в которую и завел нас Александр Александрович. Ну, или Санта, раз ему так больше нравится. Я подумал, что надо будет тихонечко выспросить у Анны, кто такой этот Санта Клаус. Наверное, какой-нибудь известный герой последних десятилетий. Например, иностранный космонавт. Девчонка же говорила, что американцы первыми высадились на Луну. Вот, может, этот самый Клаус и ступил первым в лунную пыль.

Как бы то ни было, мы очутились в небольшой, но довольно уютной комнатке. В ней ничего не было, кроме двух заправленных по-солдатски коек и небольшого столика между ними.

— Прошу извинить, — церемонно поклонился Санта, — но здесь нам будет удобней всего. В лаборатории царит сплошной бардак — рабочая, так сказать, обстановка, ну, а на складе чересчур скучно и пыльно, ха-ха-ха!.. Так что присаживайтесь здесь, прямо на кровати, а мы с Андрюшей вскипятим сейчас чайку и сообразим что-нибудь на ужин. А там уж, гости дорогие, я устрою вам всенепременнейший и тщательнейший допрос с пристрастием, ха-ха-ха!..

Он подхватил Штейна под локоть и потащил того за порог. Мы же, оглядевшись, сели на койки — на одну мы с братом, на вторую, напротив нас, Анна. Серега посмотрел на девчонку с явным осуждением.

— Что не так? — спросила она.

— Зачем ты это сказала?

— Что вы из прошлого? А что я, по-твоему, должна была сказать? Что вы прилетели с Альфы Центавра?

— То, что ты говорила другим. Мы, дескать, сталкеры-новички, ты — наша наставница.

— Да?.. А зачем мы тогда сюда вообще шли? По-моему, между нами, девочками, мы как раз и хотели здесь выяснить истину. А чтобы заполучить истину, нужно, мне кажется, тоже говорить правду. Нет?

— Ну… — смутился брат. — Все равно, ты уж как-то прямо в лоб сразу…

— А к чему юлить? Чего ждать? Мне кажется, этим людям можно доверять.

— Да, — немного подумав, сказал Сергей, — им можно доверять. Я это тоже почувствовал.

— Тогда чего ты на меня бочку катишь?

— Да я не качу… — совсем засмущался Серега. — Мне просто как-то не по себе.

— Мне тоже, — не удержался я. — И я, кажется, понимаю почему. Ведь это… ну, как бы наша последняя надежда, так?.. Может, не совсем последняя, но основная. Мы ведь очень много ждем от этой встречи. А вдруг наши ожидания напрасны? Вдруг ученые ничем нам не смогут помочь? Скажут: простите, ребята, давайте уж как-нибудь сами. А разве такое приятно услышать? Вот Серега как бы и струхнул маленько. Так ведь, Сереж?..