Клиническая ложь

– Почему?

– Ну, начнем с того, что в качестве жен мы на фиг никому не нужны: все хотят девиц с приданым, с богатенькими родаками, а мы – голь-шмоль перекатная. Конечно, претенденты находились, но только на постель, а не на серьезные отношения! Быстро понимаешь, что отныне самим о себе придется заботиться, думать, как на кусок хлеба заработать. В детдоме-то за нами и пригляд был, и четырехразовое питание… Питание, конечно, того еще качества, зато совершенно бесплатно! У бабки пенсия копеечная, пока училась в техникуме, получала повышенную стипендию, как сирота, но теперь все закончилось. Если бы я пошла в институт, получала бы дотацию до двадцати трех лет, а так – только сто тысяч подъемных, и все.

– Так почему вы не пошли в институт?

– Во-первых, до института я не дотягивала по общеобразовательным предметам даже по квоте для сирот. Кроме того, Дашка сказала, что нам туда не нужно, а нужно в техникум, так как там дадут практическое образование, и мы сразу сможем начать работать и хорошо зарабатывать. Только вот заработать в общепите нелегко! Молодых девчонок берут только в буфеты или в лучшем случае помощниками повара. Тебя гоняют как сидорову козу, принеси-подай, порежь-помой, а к самим блюдам и близко не подпускают. И это притом что во многих заведениях шефы вообще без кулинарного образования!

– Вы с Дашей работали в одних и тех же местах?

– Не получилось, но мы постоянно встречались или созванивались, и наши впечатления совпадали: мы поняли, что ни научиться чему-то полезному, ни заработать таким образом не выйдет!

– И тогда Даша предложила выход? – решил подтолкнуть собеседницу Белкин. – Организовать собственное дело?

– А-а, так вы в курсе! Ну да, она предложила заняться кейтерингом. На первый взгляд идея казалась крутой! Во-первых, не надо быть «под кем-то», выслушивать дурацкие замечания, зная, что и я, и Дашка намного вкуснее готовим, да и в продуктах разбираемся гораздо лучше. Во-вторых, мы могли сами выбирать места, где закупаться, а это очень важно, понимаете? Ну и, наконец, в-третьих, если бы нам удалось «раскрутиться», доходы были бы гораздо выше, чем в ресторане! Конечно, существовал риск, что ничего не выйдет, но Дашка всегда отличалась упертостью: если что втемяшила себе в голову, ни за что не отступала! Она как танк… То есть была как танк.

Ольга снова погрустнела.

Белкин ее понимал – еще бы, лишиться лучшей подруги!

– Но на бизнес нужны деньги, – сказал он, так как девушка, похоже, не собиралась продолжать, погрузившись в невеселые думы.

– Точно! – встрепенулась она. – Вот тут-то собака и зарыта: где взять бабки? С зарплаты в общепите ничего откладывать не получалось, ведь она такая маленькая, что едва-едва удавалось сводить концы с концами!

– Но у Даши, похоже, имелись соображения на этот счет?

– Ага. Она сказала, что продаст свою долю в квартире.

– Даша получила жилье?

– Как положено, встала на очередь в восемнадцать лет, и мы даже удивились, как легко и быстро ей дали жилплощадь – и полгода не прошло!

– Вы, выходит, жилье не получили?

– Нет, я ведь у бабки прописана, – грустно опустила плечи девушка. – Мамку лишили родительских прав, пока я в детдоме жила, она померла, а бабка вот жива… Сами видите, какие тут хоромы!

Лукины жили в Сертолово, в деревянном строении с прохудившейся крышей и старыми бумажными обоями, на ширину ладони отстающими от стен. Неудивительно, ведь дом принадлежит двум женщинам, одна из которых слишком молода, а вторая – слишком стара, чтобы хоть как-то улучшить свои жилищные условия.

– Они с Машкой Ладогиной получили квартиру в новом доме на двоих.

– То есть у Даши была не вся квартира? – уточнил Белкин.

– Зато огромная! Дашка так радовалась, ведь детдомовцы годами стоят в очереди на жилье! Я слышала, что его вообще нереально получить, а она вот сразу в дамки… Единственно, что огорчало, – Машка.

– Почему?

– Ну, как бы это поточнее выразиться… Машка никогда с нами не водилась – все больше с парнями. Воспитатели с ней намучились еще лет с тринадцати: она из дома убегала, потом ее с милицией по привокзальным кафе отлавливали… Короче, не самая лучшая соседка Дашке попалась. Мы бы точно вместе ужились, только вот у меня типа есть родительская жилплощадь!

– Вы в курсе, нашла ли Даша покупателя на свою долю?

– Сложно оказалось. Комната большая, в новостройке, в отличном районе. Бедным людям она не по карману, а богатеи хотят всю квартирку!

– И как же ваша подруга намеревалась выйти из положения?

– Надеялась уговорить Машку продать свою долю и стать нашим партнером. Готовить она, конечно, не умеет – она маляр-штукатур по специальности, – зато могла бы, как говорила Дашка, стричь купоны, ничего не делая… Ну, это если бы дело выгорело.

– То есть Дарья верила, что у нее получится убедить Марию?

– Да.

– Вы можете дать мне ее телефон и адрес?

– Адреса у меня нет, а телефон… телефон, наверное, только мобильный.

– Ничего, сойдет. Скажите, Оля, что вам известно о личной жизни Даши?

– О личной? Ну, у нее был парень, Лешка.

– А фамилия у него есть?

– Есть, конечно, но я ее не знаю. Лешка не из наших.

– То есть не из детдомовцев?

Оля кивнула.

– Он, конечно, тоже никакой не принц – знаете, мать их с отцом бросила, папаша бухает, запойный он… Поэтому Дашка с ним просто так валандалась, от безысходности.

– Похоже, он вам не нравился? – догадался Белкин.

– Не нравился, – подтвердила Ольга.

– Почему?

– Он сидел. По малолетке, правда, но не за кражу или мошенничество, а за… как это… групповой разбой с насилием…

– Разбой, совершенный группой лиц с применением физического насилия, статья сто шестьдесят вторая?

– Номера не знаю, но да – все, как вы сказали. Он, кстати, ко мне приходил, требовал, чтобы я дала адрес новой Дашкиной работы. Только я адреса не знала – Дашка не говорила. Она перестала со мной общаться, как устроилась в тот богатый дом, а ведь когда получила эту работу, такая счастливая прибежала, сказала, что теперь у нас все обязательно получится: она продаст их с Машкой квартиру, заработает денег и все вбухает в дело… И с тех пор она пропала.

– Что, даже не звонила?

– Я звонила. Дашка все время отговаривалась, что у нее нет ни одной свободной минутки, поэтому встречаться ей недосуг и даже по телефону болтать некогда… Обидно, честное слово, ведь всю жизнь вместе!

– Значит, имя Роман Саблин вам ни о чем не говорит?

– А кто это?

– Да не суть… Хорошо, Оля, я все-таки попрошу вас найти телефон Марии Ладогиной: возможно, она знает больше, чем вы.

* * *

Дамир не горел желанием общаться с представителями золотой молодежи. Он терпеть не мог детишек богатых родителей, считающих себя выше всех остальных на том лишь основании, что их предки чего-то добились в жизни.

Поэтому он не был удивлен тем, что большинство друзей Романа Саблина оказались именно теми чванливыми недорослями, каких он ожидал встретить.

Белкин предоставил ему короткий список имен, фамилий и телефонов, выуженных из соцсетей, и, пообщавшись с доброй половиной приятелей и приятельниц парня, Ахметов ощущал легкую тошноту: девицы томно махали нарощенными ресницами прямо ему в лицо, откровенно разглядывая потертую кожанку и видавшие виды ботинки (честное слово, нужно было отправить в это логово гламура Антона – уж он бы точно не подкачал!).