Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)

Марина пожала плечами:

– Зачем, если документы и так против меня? Ну, стала бы я отпираться, все равно поверили бы ему. Кто мог в мою пользу свидетельствовать? Анестезиолог своими делами занимался, в наши разговоры не вникал. К тому же Спирин настоял, чтобы его уволили… – Марина осеклась, подумав, что Спирин избавляется от свидетелей с изяществом итальянского мафиозо. – Кто остается? Сестра? Но вы лучше меня знаете, что по негласным правилам средний персонал в конфликты врачей не вмешивают. Так что не было ему никакой необходимости травить меня.

– Вы не подумали о муже пациентки. Он привез жену к Спирину, оперировал Спирин, и вдруг профессор переводит стрелки на какую-то, извините, тетку! Среди серьезных людей такое не проходит. А вот если у этой тетки внезапно шизофрения открылась, то другое дело. Это уже рок, фатум… Кстати, расчет оказался верным. Я ведь этому мужу звонил, хоть это и противоречит медицинской этике.

– Зачем, Ян Александрович?

– Хотел убедиться, что вашей жизни ничто не угрожает. Он мне двадцать минут излагал итоги своих печальных размышлений о нерадивых докторах, поставивших его жене ошибочный диагноз, о придурках, позволяющих шизофреничке работать на должности хирурга, о дебилах-анестезиологах, которые сначала не могут нормально провести наркоз, а потом звонят и бередят душу. Я, кстати, на его месте вашему анестезиологу, этому Павлику Морозову, голову-то бы открутил. Представляете, человек хоронит жену, зная, что она умерла от неизлечимого заболевания, что он сделал все возможное, отвез ее к лучшему хирургу… Что даже если бы она выжила после операции, ее ждало не больше года мучительной жизни. И вот, когда он немножко свыкся с утратой, вылезает этот ваш красавец и заявляет: ничего не было, так, врачебная ошибочка вышла. И что теперь муж будет думать до конца дней? Он же себя станет винить! Отвез бы жену к другому доктору, была бы сейчас жива и здорова.

Марина опустила глаза.

– В общем, – продолжал Колдунов, – вы единственный человек, к которому у него нет претензий. Раз вы шизофреничка, он рассматривает ваши действия как стихийное бедствие. А Спирин, сказал он, все равно сука. Должен был сам оперировать от начала до конца. Собственно, я так и написал в рецензии.

– Как? – удивилась Марина. – Спирин – сука?

– Увы, нет. Просто написал, что экстренные операции должны выполняться одним хирургом от начала до конца, ибо продолжительность вмешательства играет ключевую роль и преступно тратить время на ожидание светила. Но это сейчас не главное. Мы должны решить, что делать дальше.

– В каком смысле?

Удивительно – посторонний человек принимает участие в ее судьбе! «Мы, – говорит, – должны решить». Как будто это само собой разумеется, что он станет помогать ей.

– Как мы докажем, что шизофрении у вас нет?

Лихо вытащив сигарету из предложенной пачки, Марина закурила.

– Это невозможно, Ян Александрович. Вы читали в детстве книги про приключения?

– Конечно.

– Помните, во многих из них описано, как связанные люди дергаются, пытаясь освободиться, и от этого веревки затягиваются еще туже? Это моя ситуация. Если я сейчас начну рассказывать, что меня отравил Спирин, все примут это за прогрессирование заболевания. Единственное, что может меня спасти, – признание самого Спирина, но с чего бы ему признаваться?

Сегодня утром Георгий сказал ей, что готов заявить о себе как об отравителе. Он предлагал это вполне серьезно, прикинув, что скорее всего ему дадут условный срок, а если взять хорошего адвоката… Она, конечно, наотрез отказалась.

Но как заставить признаться Спирина? И вообще, как он все это провернул?

– Стоп, Ян Александрович!

Колдунов, собиравшийся открыть форточку, так и застыл с поднятой, словно в пионерском салюте, рукой.

– Вы сквозняков боитесь?

– Нет, – смутилась она, – я про Спирина. Это не он меня отравил. Он был в то время в Москве. Как раз от мужа умершей пациентки скрывался.

– Ну да, – разочарованно протянул Колдунов, – поручить такое деликатное дело аспиранту он, конечно, не мог. Получается, вы остаетесь с диагнозом?

– Получается так, – вздохнула Марина. – Знаете, а может, у меня реально шизофрения, просто Твердохлебов ошибся?

– Кто угодно, только не он!

Уверив ее в компетентности психиатра, Колдунов позвонил на кафедру оперативной хирургии. Через пять минут пылкой дискуссии Марине было обещано место преподавателя.

Вернувшись домой, она занялась заметками для журнала. Ведь неизвестно еще, возьмут ли ее на это место…

Поздний обед, он же и ужин – это самая интересная трапеза дня, ведь люди, вернувшиеся домой, нуждаются не только в калориях, но и в положительных эмоциях. Последние вызываются как вкусом, так и видом еды, к тому же эстетическая подача блюд позволяет сэкономить на их ингредиентах.

Второе правило – чем больше блюд, тем дешевле обходится каждое из них.

Таким образом, оптимальный вариант – салат, суп, второе и компот (кисель, желе, мусс – то, что нормальные люди не готовят).

Образно говоря, суп – это центр, стержень обеда, а второе и салат – фланги, находящиеся в зеркальном соотношении: чем богаче салат, тем скромнее второе, и наоборот. Известно, что настоящая женщина из всего может сделать шляпку, скандал и салат. Это абсолютно верно, салат можно придумать из любой комбинации продуктов, только нужно сохранять то, что необходимо и для шляпок, и для скандалов, то есть стиль. В отношении салата стиль заключается в том, чтобы правильно выбрать заправку. Здесь не надо самообманов, уступок диете – если салат жирный, сытный, то и заправьте его майонезом, а легкий, овощной – маслом или лимонным соком. Или сухим вином, если у вас осталось после праздника на дне бутылки. Импровизируйте, и вы откроете для себя необыкновенно вкусные сочетания!

Странно, но перед встречей с Леной Георгий совершенно не волновался, хотя разговор предстоял тяжелый. Приготовив, как обычно, термос с вакциной, он сидел в своем кабинете с сигаретой и чашкой кофе.

Когда она появилась, он запер дверь и убрал ключ в карман брюк.

– Что с тобой? – улыбнулась Лена, усмотрев в этих приготовлениях рецидив былой страсти.

– Сядь, пожалуйста. – Георгий подвинул ей кресло. – Устраивайся поудобнее и рассказывай, как ты отравила мою жену.

Она изумилась, как будто искренне:

– Не поняла?

– Ты все поняла. Мы не собираемся заявлять в милицию или куда там полагается. Просто Марина должна точно знать, что она не сумасшедшая и в ее галлюцинациях виновата ты.

– Я? Но каким образом?

Спокойствие Лены поражало! Она даже не возмутилась, что ее обвиняют в таких ужасных вещах. И кто обвиняет? Человек, месяц назад клявшийся ей в великой любви!

– Каким образом, это тебе виднее. Я думаю, ты купила на рынке что-то типа ЛСД и подмешала в Маринин кофе.

– Хорошо, что ты заговорил о кофе. Я замерзла и с удовольствием бы выпила чашечку.

Он не думал, что все произойдет так буднично. Он-то ожидал бурных сцен, слез, оскорблений!..

– А еще я бы хотела понять, откуда родился такой готический сюжет?

– У Марины был интоксикационный психоз. А кому надо было ее травить, кроме тебя?

Чайник зашумел и отключился с громким щелчком. Лена встала и, насыпав в чашку растворимый кофе, налила кипяток.

Георгий грустно наблюдал за ее движениями – неужели так недавно он готов был отдать за это весь мир?

– Ты себе льстишь, дорогой. Да, я хотела выйти за тебя замуж, но не настолько же! Ну ладно, допустим, я поперлась на наркоманский рынок, рискуя попасть в ментовку, купила дури, каким-то образом накормила ею твою жену… – Лена ухмыльнулась и погладила его по руке. – А какой смысл?

Он немного растерялся:

– Как это – какой смысл? Ты хотела устранить Марину.

– Ну, дорогой, ты даешь! – Лена как-то очень по-мужски хлопнула себя ладонью по коленке. – Совсем война с головой? На пару с женой умом тронулся?