Клиника С.....

Отправив Аллу Анатольевну за ксерокопией, Ирина Николаевна разыскала в палатах Довжик, делавшую обход, и пригласила к себе. В предчувствии неприятного разговора (ради приятного никто с обхода сдергивать не станет, тем более — заведующая отделением) Довжик сразу же напряглась, покраснела ушами, стиснула губы в ниточку и всем своим видом выразила готовность к обороне. На стул села не как обычно — вразвалочку, а на краешек и спину держала прямо.

— Что такого могло произойти с вашей Барчуковой, Маргарита Семеновна? — Слово «такого» Ирина Николаевна произнесла с нажимом, вложив в него особый смысл. — Валерия Кирилловна затребовала историю из архива.

— Так спросите у нее, Ирина Николаевна! — Довжик демонстративно пожала плечами.

То, что Маргарита Семеновна не стала изображать провалы в памяти и долго, с симуляцией мыслительного напряжения, вспоминать, кто такая Барчукова, заведующая отделением расценила как плохой признак. Знает кошка, чье сало съела. Так и Довжик знает, что там такого с Барчуковой…

— Я спросила у вас, Маргарита Семеновна, и давайте, пожалуйста, не будем валять Ваньку. Рассказывайте…

— Там нечего рассказывать! — страдальчески вздохнула Довжик. — Легла, установили, выписалась. Коробку конфет мне подарила на прощанье. Если весь этот кипиш из-за конфет, я верну деньгами…

— Что вы там напортачили и как я это пропустила?! — Ирина Николаевна так и не вспомнила чего-то проблемного у Барчуковой. — Признавайтесь! Я все равно же узнаю, но тогда…

«Тогда» прозвучало крайне угрожающе, и Довжик пошла на попятный.

— Ничего я там не напортачила, возилась, как с родной бабушкой… — О том, что ее родная бабушка, позабытая дочерью и внучкой, умерла в доме престарелых под Черниговом, Маргарита Семеновна, разумеется, никому не рассказывала. — Если лаборатория напортачила в анализах, что я назначила перед выпиской, так я тут ни при чем!

— Что было в анализах?! — Ирина Николаевна, раздраженная тем, что из Довжик приходится вытягивать буквально каждое слово, повысила голос едва ли не до крика. — Ну, говорите же!

— Да ничего особенного — увеличение креатинина, моча не совсем в норме. При поступлении ничего такого не было, клянусь вам! Вот я и подумала, что лаборатория ошиблась!

— Ага, ошиблась! — с издевкой поддакнула заведующая отделением. — Одновременно и в «биохимии» [29] ошиблась, и в анализе мочи. Да так, чтобы почечная недостаточность…

29

Имеется в виду биохимический анализ крови.

— Жалоб у нее не было! — перебила Довжик. — Никаких! В истории все написано!

— Ах, оставьте вы, Маргарита Семеновна! — скривилась заведующая отделением, прекрасно знавшая не только то, что в историях болезни часто пишется не как было, а как надо, но и то, сколь стремительны и поверхностны обходы Маргариты Семеновны.

Довжик входила в палату, громко здоровалась и утверждающим тоном задавала вопрос: «Все в порядке?» Если все больные дружно кивали, Маргарита Семеновна шла в следующую палату. Измерения давления удостаивались лишь те, кто готовился к операции или к выписке. Если же кто-то предъявлял жалобы, то Маргарита Семеновна недовольно фыркала и устраивала «осмотр» — пару раз тыкала пациента в грудь головкой фонендоскопа, изображая выслушивание легких и сердца, касалась двумя пальцами запястья, вроде как оценивая пульс, и мерила давление. Капанадзе шутил, что Маргарита Семеновна достойна внесения в Книгу рекордов Гиннесса в номинации «скоростное измерение артериального давления». Лишь раз в неделю, во время совместного обхода с заведующей отделением, Довжик осматривала своих пациентов как положено. Результатами анализов, которые сестры регулярно подклеивали в историю болезни, Маргарита Семеновна интересовалась редко, в основном — во время тех же совместных обходов или же перед выпиской.

Но при всех своих недостатках Маргарита Семеновна Довжик умела «работать» с пациентами, выколачивая деньги из их кошельков, умела делиться и, зная свое место и предел своих возможностей, никогда всерьез не подкапывалась под Ирину Николаевну. Любила, конечно, порассуждать в ординаторской на тему: «Эх, вот если бы я была заведующей…», но дальше рассуждений дело не шло. А еще Маргарита Семеновна, если требовалось, могла подтвердить то, чего на самом деле не было, или отрицать то, что было, и вообще почитала интересы отделения наравне со своими. Перечисленные достоинства перевешивали ее недостатки. Если Ирина Николаевна в сердцах грозила Маргарите Семеновне увольнением, то обе они понимали, что эта угроза так и останется угрозой, а воплощать ее в жизнь никто не собирается.

— Да нечего мне оставлять! — огрызнулась Довжик. — Ну вылезли у бабки перед выпиской почечные проблемы, что теперь?

— Искать причину!

— Легко сказать — трудно сделать. Это ж надо обследовать, а вы меня постоянно торопите с выпиской…

— Вы еще скажите, что я виновата! — возмутилась Ирина Николаевна. — Никто вас с выпиской неясных больных никогда не торопил, скажите лучше, что самой неохота было возиться!

— А кому охота? — удивилась Довжик. — Я свое дело сделала, установила кардиомонитор, дальше пусть нефрологи разбираются. У нас вообще-то кардиологический институт!

— Так перевели бы ее в городскую сеть, Маргарита Семеновна! Основания же имеются — у нас узкоспециализированные койки, очередь… Вам бы никто не стал препятствовать.

— Ха-ха-ха! — Довжик откинулась на спинку стула и положила ногу на ногу. — Формально не стали бы, но замучили бы придирками и вопросами. Сделайте это и это, тогда возьмем, а покажите окулисту, без его осмотра не возьмем, а подержите до вторника, а то у нас мест нет. И вы бы каждый день пальчиком по столу стучали — ай-яй-яй, Маргарита Семеновна, сколько можно возиться. Думаете, я забыла, как переводила Сафиуллина в «пятнашку»? Да он мне потом полгода в страшных снах снился! Две недели с ним возилась, готова уже была отдаться забесплатно тамошнему заведующему, чтобы только он деда взял, да еще две объяснительные Валерии Кирилловне написала…

— И деда заодно выжали как лимон, — усмехнулась Ирина Николаевна. — Сноха замучилась к вам бегать. Помню-помню!

— Нет, еще забесплатно прикажете так мучиться! — Маргарита Семеновна всплеснула руками. — И потом я за это время двух человек на койке пролечила бы. Это же надо учитывать!

Ирина Николаевна ничего не ответила. Довжик приободрилась и решила закрепить успех:

— А как вы сами не любите всей этой бодяги, Ирина Николаевна!

— Той бодяги, которая бывает потом, я не люблю еще больше! — нахмурилась заведующая отделением. — Вы же знаете мой принцип — концы в воду надо прятать так, чтобы они не всплывали… некстати. Скажите, Маргарита Семеновна, а как я вам подписала выписку с такими анализами? Или вы расписались и за себя, и за меня…

— Как вы могли такое подумать! — Довжик в ужасе замахала руками. — Чтобы я подделывала вашу подпись! Да никогда в жизни! Я же не уголовница какая-нибудь! Все было проще — позвонила в лабораторию и попросила девочек написать пристойные анализы…

Практика написания «липовых» результатов родилась задолго до создания НИИ кардиологии и кардиохирургии имени академика Ланга и, скорее всего, будет существовать вечно. Кому-то надо ухудшить состояние, кому-то, наоборот, улучшить. Как отказать ближнему своему, если ему надо? Ведь завтра и тебе может что-то понадобиться, и тогда…

«Липовые» анализы ужасно раздражали администрацию института. С «липовыми» анализами боролись. Однажды даже сам Зевс снизошел с Олимпа, чтобы метнуть молнии в строптивых… то есть сам Всеволод Ревмирович почтил своим присутствием утреннюю конференцию и не только высказал свое сиятельное недовольство, но и даже соизволил постучать кулаком по столу, что означало крайнюю степень негодования. Если кто-то (например — сам директор) думал, что это поможет, то очень заблуждался. Как анализы высасывались из пальца, так они и продолжают высасываться. Это жизнь, а жизнь всегда возьмет свое, как бы ей ни препятствовали. Фальсифицируются не только результаты анализов, но и данные всех обследований, разница только в цене вопроса.