Клинки и карабины

Айна, прищурившись разглядывая его лицо, шевельнула губами. Как будто хотела что сказать, но передумала. Зашлепала по воде, так и не становящейся чище и перекатывающей на своей спине алые потеки. Чихъ, выудив из-за лохматых моховых бород, свисавших до воды, флягу, пошлепал за ней.

Освальд, чуть задержавшись, подобрал копье Амра, того самого, что так хорошо им дрался. Что-то заставило не пренебрегать чужим и незнакомым оружием. Странно, но луки у лесных убийц оказались, целых три штуки. Колчаны опустошила Айна, незаметно, но полностью. Почему не стреляли?

– Выходя на охоту на нас или даже вас, людей, – сказала Айна, оказывается, ожидавшая его, – Амра не пользуются стрелами. Считают такой бой позором для воина. Нам повезло, что тут был этот глупый мальчишка и всего две руки его людей. Но не расстраивайся, скоро тебе доведется попробовать весь вкус драки, когда их сильно больше.

Бег продолжился. По ручью, становящемуся пока не особо глубоким, не терявшем в скорости. Приходилось осторожничать, нащупывать каждую кочку и выбоину в его русле. А слева и пока не догнав, шла погоня. Теперь ее чувствовал даже Освальд. Как человек чувствует собственную боль, даже когда та еще не успела всерьез начаться.

Лес оказался живым, так? Либо дело было в чем-то другом. Или что-то случилось с самим Освальдом, случилось странное, от чего вдруг в голове сами собой начали рождаться новые мысли. Вроде бы правильные, но не пойми откуда взявшиеся.

Погоня улавливалась в воздухе. Она дотягивалась через волнения самого леса, передаваемое от дерева к дереву, от птицы к прячущимся зверям и зверькам. Ноги ощущали ее через подошвы, вибрирующую где-то за спиной своим быстрым бегом и топотом мягкой плотной кожи, мелькавшей над землей. Амра, точно знавшие о гибели братьев, не собирались отпускать беглецов. Пусть у них и не оказалось собак. Ну, или те не умели лаять.

Чихъ вдруг замер. Развернулся в ту самую сторону и побледнел. Освальд и Айна, недоуменно уставившиеся на него, поняли чуть позже. Одновременно с воплями, донесшимися до них. В криках и оре, долетевших через зеленую непроглядную стену, человеческого не слышалось, в отличие от страха и боли.

– Не нравится мне все это. – Айна втягивала воздух, вслушивалась. – Что там?

– Думаю, манку, что важнее другое. – Чихъ хмыкнул.

– Что?

– Кто это. – Дед все же сплюнул. – Кто-то, уголья ему под ноги, сейчас убивает Амра. Одного за другим. И, хучь смейтесь надо мной, но мне оно тоже не нравится.

Последний вопль, тонкий и плачущий, пришел совершенно явственно. Как будто дикаря, с ног до головы раскрашенного татуировкой, ели заживо.

– Бежим! – Айна вздрогнула и рванула с места, явно стараясь убраться подальше.

Оттуда, где сейчас умирало двадцать лесных воинов, несло ужасом. Несло так сильно, что Освальд вдруг чуть не потерял голову, чуть не бросился просто куда глаза глядят. Чихъ ухватил его за руку, свободной – вцепился в лицо, впившись пальцами как когтями. Освальд рыкнул, чувствуя убегающее багряное облако непонятного ужаса.

– Ты пил воду из ручья? – Чихъ хмурился.

– Рот сполоснул.

– Хорошо, – кивнул дед, – за мной.

И, снова, они побежали куда-то, уходя в сторону от цели. Искатель Освальд проверил мимоходом, сразу, как кончился бой. Тило ждал их там, откуда уже не доносилось ни звука убитых кем-то Амра.

Они неслись по ручью и по его левому берегу недолго, пока не опустились сумерки. В сумерках Айна решила сделать привал, и Чихъ с ней не спорил. Усталость накатывала сильнее, связывая уставшие мышцы, наливаясь тяжестью во всем теле. Второй день в Квисте оказался очень серьезным. Сколько они прошли и где срезали, чтобы достигнуть того самого непроглядного неба, как говорил Комрад, Освальд практически не понимал.

На лес вокруг опускался туман. Негустой, но липкий, опускающийся к земле и оседающий почти видимой сетью паутины, странно поблескивающей серебром. Айна, пропав ненадолго в чаще, вернулась довольная и потащила их за собой. След в след, как тиллвег и просила, прошли прямо через пока еще не ощетинившийся гьюффель. Ему-то охотник прямо обрадовался, почти как родному.

– Наше дерево. – Айна показала на прячущегося среди густых зарослей кряжистого великана, раскинувшего в двух человеческих ростах над землей сразу три толстенные ветви. – Тут остановимся. Идти опасно, выйдем с рассветом.

– Экая честь, – проворчал Чихъ, – надо же, ночное дерево манку.

– А ты и не знал, глупый старый Лис? – поинтересовалась Айна. – А-а-а, ты тут был и не понял. Аяяй…

Что сделала тиллвег? Освальд не понял. Просто сверху вдруг опустилась прочная веревка с узлами. По ней пришлось подняться наверх и оказаться на развилке дерева, превратившейся в боевой пост. Так и есть, вон там, сплетенные из какой-то коры, стоят узкие высокие сосуды с водой, вон там, прикрытые чем-то вроде плетенки из листьев, запас стрел. Айна кинула ему круглое и пряно пахнущее, так и зовущее откусить. Этим Освальд и занялся, глядя на тиллвег, занятой еще чем-то непонятным.

Вниз, повинуясь трущимся ладоням, сыпалась едва заметная пыль, рассеивающаяся по часовой стрелке. Странно… но и тиллвег не молчала, двигала губами, неслышно повторяя скороговорку на своем языке. Чихъ, глянув вниз и вытирая мокрую от пота грудь, крякнул. Было с чего.

Гьюффель, росший в полном беспорядке, тянулся к ночному дереву, сплетался, замыкая ствол в кольцо, выпускал иглы.

– Можно поспать. – Чихъ довольно оскалился. – Мне нравится в гостях у манку.

– Спи. – разрешила тиллвег. – Завтра будет очень сложно. И страшно.

– Эт верно, – согласился дед, – я спать. Красавчик, если она потянет тебя с собой, не отказывайся. Говорят, у манку не как у обычных баб, а попер…

– Язык отрежу.

Чихъ фыркнул, устроился удобнее, завернулся в свой драный плащ-невидимку и пропал, затих, растворившись в густой темноте.

– Наелся?

Точно, наелся. Освальд сам не заметил, как съел очень вкусный колобок. Вода в туесах оказалась прохладной и… вкусной.

– Пойдем со мной. – Тиллвег показала кулак куче тряпья с именем Чихъ. – Надо кое-что объяснить.

«Со мной» оказалось наблюдательным гнездом, свитым из когда-то молодых и гибких ветвей на одной из торчавших в сторону больших. Сесть Освальд смог сразу, даже не ерзая, как под него делалось.

– Мой народ не живет в Квисте, – сказала Айна, – но мы торчим тут безвылазно. Не даем ему вырасти, как бы этого не хотелось нам самим.

– Как так? – Освальд прищурился, почти не видя ее. – А-а-а, понял. Вам совсем не дают жизни, извини. Кочевые альвы мыкаются между городами, селами и замками, ищут себе место, верно. Морских почти не осталось, а что есть, ушли на дальний юг, куда никто не добрался, либо заключили союзы с северянами и вольными городами у ледяного моря. Тиллвег всегда жили в лесах, а сколько их вырубили за последние сто лет, верно?