Клинки Керитона. Трилогия

"Тэннар Великий, он же безумен!"

Она выдержала этот полный ненависти взгляд и спокойно, наблюдая за реакцией вождя, ответила:

– - Вижу. И что во всём этом такого?
– - глаз она больше не опускала, глядела на Халога насуплено, дерзко.

– - Ты спрашиваешь -- что в этом такого?
– - взревел тот, куража себя и своих воинов.
– - Да ты знаешь, с кем говоришь, хуза?! Верэнги -- великий народ...

Второй раз выслушивать пламенную речь обезумевшего ничтожества Сурра не собиралась и поступила просто и незатейливо -- сделала шаг вперёд, в пропасть...

Со стороны она выглядела как помешанная, неожиданно для окружающих решившая прервать течение собственной жизни. На самом деле Сурра точно вымеряла каждое движение, заранее присмотрев удобный под обхват корень. "Кто его знает, как оно будет на самом деле? Вдруг верэнг не успеет её схватить или, чего доброго, не сдюжит от неожиданности, а может, и вовсе передумает её спасать".

Но уже мгновением позже она почувствовала, как на её запястье сомкнулись в железной хватке пальцы Халога. Да, правду говорят: реакция верэнга в три раза превосходит человеческую. Что-то закричал Гарона -- Сурра увидела, как он обхватил вожака за плечи и лицо его, перекошенное ужасом, налилось кровью. Она слышала крики. Ощущала дрожь от топота ног по стволу и ликовала, наслаждаясь мгновением своего маленького триумфа.

– - Нет!
– - натужно прохрипел Халога, гневно раздувая ноздри. Лицо его и шея пошли красными пятнами.
– - Ты будешь жить, хуза! Будешь делать то, что я тебе прикажу! И сдохнешь, когда я этого захочу!

Вместо ответа, Сурра, гутаперчиво изогнувшись, обвила его запястье свободной рукой и, подтянувшись, плюнула в искажённое яростью, перекошенное в крике лицо варвара.

Она старалась не думать о боли, о содранных в кровь пальцах, выдранных с корнями ногтях. Сейчас она собиралась исполнить задуманное. Страх и отчаяние придавали ей силы. Стиснув зубы и разжевав остатки и без того измочаленной в труху каббы, Сурра отпустила левую руку Халога и схватилась за корень.

Зависла.

Кинула быстрый, полный решимости взгляд, в подёрнутое свинцовым муаром небо: "Спаси, Тэннар Милосердный!"

Раздвинув ноги в стороны, она упёрлась в края расщепа, сделала глубокий вдох и оттолкнулась. Её качнуло, как маятник. Подгадав момент, она выхватила обломок стрелы и хладнокровно, с размаху, вонзила его в бугрившееся венами запястье Халога. Схватилась освободившейся левой рукой за корень. Кровь брызнула в лицо, уши резануло душераздирающим криком. Сурра почувствовала, как разжались пальцы Ворона, и ощутила долгожданную свободу. Удар. Рывок. Резкая боль в левом плече.

Конечно же, корень не был рассчитан на подобные кульбиты: качнулся, мягко проседая, но, хвала Великим, выдержал -- спружинил, предательски хрустнул, но не обломился.

Время застыло...

"Держись, хуза! Держись, милая!" -- бодрила себя Сурра, пытаясь поудобнее ухватиться за корень.

Она ощущала странное покалывание в ладонях, сопровождаемое внезапным приливом сил, увидела, как из-под её пальцев выползает чёрное пятно ожога: корень обуглился, кора пузырилась вскипевшей влагой. Древесина шипела, словно её бросили в огонь, в трещинах заплясали пузырящиеся капли. Гулко, словно молот, забилось её сердце: "Что это?" Дикая боль, резанувшая плечо, отогнала страхи и сомнения: "Главное -- я удержалась!" Её качнуло и со второго раза, предварительно больно шибанув о корягу, внесло в черневший зев ствола.

– - Я достану тебя, хуза!!!
– - камнепадом загрохотал над перевалом голос Халога.

"Молчи уже, тварь бешеная!!!"

Сурра плюхнулась на что-то мягкое и открыла глаза. Перина из перепревших растений, трухи и склизкого мха приняла её в свои нежные объятия. Облако пыли медленно оседало.

***

Гитока затаился за валунами у тропы, ведущей к перевалу, и терпеливо наблюдал за происходившим в лагере Халога. С другой стороны тропинки, невидимая в листве застыла Рицу -- взгляд Ящерки обводил треугольник: Гитока, тропа, лагерь, а большой палец неосмысленно скользил по оперению воткнутой в землю у её ног стрелы.

Прошло около четверти часа, а в лагере ничего не происходило: никто не уходил и не появлялся, не готовил еду у костра, не шёл за хворостом и не хлопотал около уставших за день лошадей. Прикованная к дереву рысь была единственным существом в этом погруженном в сон мире, подававшим признаки жизни, да и та, вяло позёвывая, нежилась в полудрёме.

"Всё должно решиться здесь! Один молниеносный удар, который должен нанести я!" -- от этой мысли Гитока поморщился и хотел было подать знак Рицу, когда его внимание привлекли неожиданные звуки. Он вжался в скалу. Рука привычно скользнула к рукояти меча, ладонь проползла сквозь ременную петлю темляка. Судя по шороху, кто-то, не таясь, шёл по извилистой тропинке со стороны Сови-Тава, неспешно шагая меж валунами в тусклых бликах приближавшейся зарницы.

– - Вы что тут все уснули? Эрука, Битта, Кланга?
– - совсем молоденький розовощёкий верэнг вывел к костру белокурую литивийку.

Глаза Гитока скользнули по фигурке хорошенькой, словно волчонок, девушки: "Сестра хузы, -- он посмотрел на Рицу -- Ящерка не сводила взгляда с вновьприбывших.
– - Хороши обе", -- отметил он, и левая рука сама собой потянулась к правому запястью, нащупывая браслетик -- подарок Льерэ.

– - Чего шумишь, Мигоса?
– - из палатки показалась голова воина. Судя по тому, что общая коса его была расплетена, а по правому плечу плясал водопад косиц, его оторвали от одного из достойнейших занятий верэнгского мужчины -- переплетения и натирания волос жиром.

"Дело нужное, -- мысленно согласился Гитока, -- но не в это же время. Распустил народ Халога, не воины, а базарный сброд".

– - Что тихо так?
– - спросил розовощёкий.

– - А чего шуметь без толку?
– - вопросом ответил воин (Эрука, судя по описанию) и ухмыльнулся: -- Девка в порядке? Не попортил по дороге?

– - Ты что, я себе не враг. Мне за неё Халога череп проломит, а не он -- так Майага расстарается.

– - Ага, или вон старый горло перегрызёт.

– - А, -- отмахнулся Мигоса, -- куда ему.

Одновременно с приходом розовощёкого и явлением Эрука ожил и весь остальной лагерь. Из соседней палатки вылез заспанный Битта. Зевнула, сверкая белоснежными клыками и грациозно потягиваясь, рысь. Из-за камня (почему Гитока не приметил его сразу?) показался неопрятного вида старец в мышиного цвета балахоне и посохом из кручёной ветви.

С настороженным интересом Гитока рассматривал этот посох, вернее его навершие.

"Странная коряга... Что там наверху у неё... что за череп? Грызун какой-то? Плохо видно...
– - подался вперёд Ящер, щурясь.
– - Ну-ка, старый, подними повыше, не пойму, что за зверь... Так это же щетинника, черепушка! Где ж ты его добыл, старый? Неужели сам взять сумел?
– - Гитока был поражён, мало того, что щетинника и в Валигаре-то днём с огнём не сыщешь (зверёк скрытный и высшей степени опасный), а уж в Сови-Тава (где, судя по словам Битохора, приблудный старик и был найден), они отродясь не водились.
– - Значит, не врёт Кланга, и взаправду в Валигаре обитал долго".

А ещё Ящера удивило самоа из косточек, что висело на шее Кланга, его он увидел лишь мельком, когда старик тряхнул головой, поправляя волосы и приподнимая куцую бородёнку, пытаясь распутать свалявшийся волос.

"Неужели и это всё щетинников косточки? Силён старый, однако!"

– - Ужинать-то будем?
– - поинтересовался розовощёкий.

– - В лес пойду, принесу вкусненького, -- встрепенулся Эрука, и холодный луч Лайса скользнул по его, так и не удостоившихся полноценного переплетения смоляным косичкам. Лёгкий ветерок взъерошил шкуры, укрывавшие плечи воина.
– - Я вас ждал, -- пояснил он.
– - Халога наказал, чтобы, пока ты с девкой не вернёшься, из лагеря ни на шаг.