Клитемнестра

Стол уставлен редкими и изысканными блюдами, здесь и козлятина, и баранина, лук, груши, смоквы и медовые лепешки, – но Клитемнестра не хочет есть. Меонский царь беседует с Еленой, которая сидит подле него. Рассмешив ее чем-то, он в упор глядит на Клитемнестру.

Она отворачивается в тот момент, когда отец обращается к чужеземцу, заглушая громкие речи:

– Скажи мне, Тантал, женщины в твоих землях так же красивы, как о них говорят?

Неужели Тиндарей пытается устроить брак? В Спарте редко бывают гости из таких отдаленных земель, а царь Меонии, должно быть, очень богат. Тантал и глазом не ведет. Он улыбается, и в уголках его глаз появляются две маленькие морщинки.

– Так и есть, но их красота не сравнится с той, что можно найти здесь, в Спарте.

Он снова бросает взгляд на Клитемнестру. В этот раз она не отводит глаз, ее сердце колотится так, словно она бежала. Она представляет, как на другом конце стола ухмыляется Кастор.

– Ваши женщины обладают самой прелестной из красот: крепостью тела и характера.

Тиндарей поднимает кубок: «За женщин Спарты», – произносит он.

Все вторят его словам, и золотые кубки посверкивают в свете ламп.

Летом солнце садится поздно. Клитемнестра стоит на террасе перед мегароном и смотрит на горы, тянущиеся на западе и востоке. Поначалу их вершины резко выделяются на фоне оранжевого неба, но вскоре контуры размываются и сливаются с темнотой. Заслышав сзади приближающиеся шаги, она не оборачивается. Рядом, как она и надеялась, появляется Тантал. Она сама хотела, чтобы он пошел за ней, а теперь не знает, что говорить, и поэтому молчит. Когда Клитемнестра поворачивается к нему, он разглядывает золотые серьги в форме анемонов, которые, колыхаясь, щекочут ей шею и плечи.

– Ты знаешь, как появились ветреницы? – говорит он, нарушив тишину. У него теплый голос, а кожа темна, как дубовая кора.

– Мы зовем их анемоны, – говорит Клитемнестра.

– Анемоны, – повторяет он. – Богиня Афродита сотворила их из крови Адониса, юноши, которого она любила.

– Я знаю, что случилось. Адониса задрал вепрь.

Тантал хмурит брови.

– Юноша умирает, но любовь богини к нему живет. Эти цветы – напоминание о красоте и стойкости во времена напастей.

– Это правда. Но Адонис мертв, и никакой цветок не может его заменить.

Тантал улыбается:

– Ты и вправду чуднaя.

Я не чудная, хочет сказать Клитемнестра, но продолжает молчать, затаив дыхание.

– Твой отец говорит, что ты мудра, как взрослая женщина, а когда я спросил о тебе у твоей сестры, она ответила, что ты всегда знаешь, чего хочешь.

Клитемнестра склоняет голову набок:

– Этому могут позавидовать и мужи.

Улыбка улетучивается с лица Тантала, и она боится, что он уйдет. Но он протягивает руку к ее волосам. Касается кос, нащупывает шею. Кожа от его прикосновений вспыхивает огнем, но ей всё равно хочется еще. Она делает шаг вперед и встает достаточно близко, чтобы можно было ощутить его жар. Ее переполняет желание, но она не может подойти еще ближе. В конце концов, он ведь чужеземец. Они стоят не шевелясь, а мир вокруг них продолжает свое движение.

Тени на террасе вытягиваются. Всё вокруг смягчается и затухает, небеса сливаются с землей, и их лица растворяются в сумраке, как мимолетное дыхание.

4. Истории Тантала

Ранним утром Клитемнестра сидит в мегароне подле трона отца. В зале жарко, фрески на стенах как будто плавятся. Она чувствует запах пота Тиндарея, а ее братья в это время спорят об одном спартанском воине, который присвоил себе жену товарища. Еще немного, и люди потоком хлынут в мегарон со своими ежедневными жалобами, а ей придется их слушать, но она не может думать ни о чем, кроме руки Тантала у нее на шее. Это было похоже на прикосновение звезды.

– Воин должен заплатить, – говорит Полидевк, повышая голос.

Клитемнестра трет глаза, силясь собраться с мыслями.

– Ты очень мстителен, сын, – говорит Тиндарей. Он ест виноград из миски, сок струится у него по бороде. – Одного устрашения недостаточно, чтобы править.

– Мы говорим о человеке, который похитил чужую жену! – резко парирует Полидевк.

– А может, она пошла с ним сама? – скалится Кастор. – Проследи, чтобы он заплатил товарищу золотом, и отпусти обоих.

– Если наказанием тому мужу будут лишь деньги, что ему помешает, когда он снова захочет поиметь чужую женщину? – спрашивает Полидевк. – Но если ты заберешь его дитя, его жену и покажешь, что он тоже может потерять то, что любит, тогда он усвоит урок. Он не будет просить о прощении, он будет молить о нем.

– У него нет жены, – замечает Кастор. – Он вдовец.

Тиндарей вздыхает.

– Что думаешь ты, Клитемнестра?

Она выпрямляет спину.

– Призовите женщину. Спросите ее, что она сделала и почему.

Братья резко поворачивают к ней головы: «И тогда что?»

– И тогда вы поступите соответственно. – Ей никто не отвечает, и она продолжает: – В Спарте мы или в Афинах? Разве мы не гордимся нашими сильными, свободными женщинами? Разве мы запираем их в домах, чтобы они хирели и становились бесполезны?

– А если женщина скажет, что сама отдалась другому? – хмурит брови Кастор.

– Тогда ей вместе с другим мужчиной придется просить прощения у своего мужа. Если же он взял ее силой, он будет просить прощения у нее, но не у ее мужа.

Тиндарей кивает, и лицо Клитемнестры вспыхивает от гордости. Отец редко к кому-то прислушивается.

– Значит, призовите женщину, – обращается он к Кастору и Полидевку. Клитемнестра собирается встать, чтобы уйти, но отец останавливает ее: – Останься.

Когда братья скрываются из виду, Тиндарей угощает ее виноградом. Ладони у него большие и узловатые.

– Я хочу спросить тебя о меонском царе, Клитемнестра.

Она выбирает самые спелые виноградины и жует их, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.

– Что ты хочешь о нем спросить?

– Соглашение, ради которого он прибыл, мы уже обсудили. Он может возвращаться домой. Но он говорит, что ему нравится проводить с тобой время, – Тиндарей замолкает, а затем спрашивает. – Чего ты хочешь?

Клитемнестра глядит на собственные руки: тонкие пальцы в мелких порезах, ладони мягче, чем отцовы. Чего я хочу?

– Многие спартанские мужи скоро будут просить твоей руки, – говорит Тиндарей. – Тебя любят и почитают.

– Я знаю.

Она ничего не добавляет, и тогда Тиндарей спрашивает:

– И всё же ты хочешь, чтобы Тантал остался? – Он терпеливо ждет ее ответа, отправляя в рот одну виноградину за другой, пока миска не пустеет.

– Да, отец, – в конце концов отвечает она. – Я хочу, чтобы он задержался еще немного.