Клокочущая ярость. Революция и контрреволюция в искусстве
Шрифт:
У Свободы в руке лейка. На лейке надпись «нефть». Она поливает землю горючей жидкостью и поджигает «факелом революции». Пламя разрастается и пожирает город.
Изображение точь-в-точь напоминает карикатуры из журнала «Крокодил» 40–60-х годов прошлого века. Изображавшие мировых злодеев-поджигателей, врагов СССР – фашистов и Дядю Сэма. А также Бориса Леонидовича Пастернака в ковбойской шляпе (мол, продался америкосам) с точно такой же лейкой. Только на пастернаковской лейке было написано: «Доктор Живаго». И лил выдающийся писатель не нефть, а воду. На «Мельницу капитализма».
Почему Свобода – женщина?
Потому
Ха-ха-ха!
А почему зовут Марианной?
Потому что два имени, Мари и Анна, были самыми популярными в то время в католической Франции.
Может да, а может нет.
И еще объяснение: намек на имя королевы Марии-Антуанетты.
С какого, спрашивается, бодуна бывшая королева Франции, «вдохновительница контрреволюционных заговоров и интервенций», казненная революционерами на гильотине, будет символизировать республиканскую Родину-Мать Кормилицу, Защитницу, Воительницу?
Абсурд.
Борис Голополосов. Борьба за знамя, 1928
А у кого в руках флаг в картине «Борьба за знамя» художника Бориса Александровича Голополосова?
У пугала с перебинтованным лицом.
С твоего черепа то ли сняли скальп, то ли «причесали» так, что мало не показалось.
Одет в черное. Одна глазница провалилась, другая заплыла.
Страшила из ужастика?
На символ Свободы никак не тянешь.
За собой революционную толпу не ведешь.
Теодор Жерико. Плот «Медузы», 1819
А лишь присутствуешь как Призрак или Рок среди застывших в экстатических позах революционеров.
Как Кронос, Смерть, Мельмот Скиталец или Мальдорор.
Как будто злой демиург остановил мгновение и заставил героев гореть навеки в адском пространстве полотна.
Ты, сценарист-провокатор и режиссер-постановщик в одном лице, ухватил красный стяг, потрепанный и рваный. Потерявший древко. И, судя по всему, уже не раз переходивший с ожесточенными боями из рук в руки.
О чем свидетельствуют следы крови на фрагментах баррикады: заборе, бочках, досках…
На брусчатке.
На стенах городских домов.
На одежде героев.
Даже небо в кровавых пятнах.
И в густом дыме пожара! [2]
А кто вы, пуляющие из пистолетов лихие парни? Идущие «на бой последний, бой кровавый»?
Революционеры?
Кто вы такие, мятежники Голополосова?
Олицетворяете ли Добро? Светлые силы? Как, например, матросы в апокалиптической битве с врагом на полотне «Оборона Севастополя» художника Александра Александровича Дейнеки.
2
Зритель-читатель, конечно же, помнит дым пожарища в картине «Свобода на баррикадах» Эжена Делакруа.
Присматриваюсь.
На вид – восставшие из гробов жмурики. Вусмерть пьяный сброд. Психи из дурдома. Припадочные.
Банда головорезов-к аннибалов
из картины Теодора Жерико «Плот „Медузы“». Вон у главаря под ногами аж корабельные доски видны.Своему пулю засадили в спину…
«Белогорячечники»? Бесноватые?
Заушильники и заугольники?
А скорее всего, все вместе взятые.
Коллективное тело!
Вопрос: кто и с кем воюет в «Борьбе за знамя»?
За один и тот же красный флаг. (Что следует из названия картины.)
Кому достанется, тот и победил?
Кадетам и жандармам сей стяг на фиг не нужен.
То есть воюют свои со своими. Две команды. Как в старинной русской народной игре в лапту. Она же игра в хлопту (от хлопок, выстрел). Или же как в родственной лапте – игре в знамя!
Только вместо биты и мяча – пистолеты и красное полотнище.
А где же Свобода?
Отдала знамя и слиняла?!
Ничего себе.
Нет-нет. Она где-то рядом. Мы же слышим ее шорох. Чувствуем запах. Но где?!
А ну-ка догадайтесь!
За рамой, господа, за рамой. Вот-вот вернется.
Все просто.
Послушайте: Свобода воюет за другую команду. И Зло лишь временно овладело стягом. Русская Марианна вот-вот добьет противника.
Смотрите, скольких уже укокошила!
И наступит у нас СВОБОДА-РАВЕНСТВО-БРАТСТВО!
Произведение являет собой апофеоз разрушения: знамя-руина, баррикада-руина, город-руина…
Толпа-руина.
Весь мир – развалина!
Тут, пожалуй, настал момент процитировать Виктора Гюго: «То было создано вдохновенным порывом клокочущей ярости».
Да, да, «Клокочущая ярость» – вот правильное название для данного опуса. Но, пожалуй, оставим неправильное «Собачья свадьба и „Свобода, ведущая народ“».
II. Философия общего дела, или Что хотел сказать этим автор
Климент Николаевич Редько
Я строю… из динамита.
Замечательный коллекционер русского авангарда Георгий Дионисович Костаки рассказывал: «Я ведь раньше собирал малых голландцев. Прихожу как-то домой, смотрю на своих голландцев, вижу: все они серые, тусклые, бесцветные. Мне тоскливо так стало. Продал голландцев, стал собирать русский авангард: Кандинского, Шагала, Малевича… Потом подумал: в каждой армии, кроме генералов, есть еще полковники, майоры, лейтенанты…»
Климент Редько. Восстание, 1924–1925
Дионисий. Спас в силах, ок. 1500 года
Одним из блестящих офицеров вышеозначенной армии был художник Климент Николаевич Редько. Картина «Восстание» Редько, висевшая над кроватью Георгия Дионисовича, в свое время (начало 1970-х) произвела на меня ошеломляющее впечатление. Впрочем, и нынче продолжает производить каждый раз, когда я останавливаюсь перед ней в Государственной Третьяковской галерее.