Клуб Адского Пламени

Я сглотнул. Страха не было, но было какое-то странное чувство тоски. Деньги - последняя формальность, которая связывала Допы с миром наверху. И эта формальность была только что отброшена. "Теперь и всегда". Забрав заказ, я отправился вниз, в мою тридцать восьмую ночь жаркого безумия.

В комнате общежития все казалось слишком серым, скучным и тихим. Таким мне виделся теперь внешний мир. Но я иногда еще возвращался сюда, чтобы поспать, искупаться и переодеться. Наверху я ни с кем не разговаривал, ничего не покупал, не смотрел новости или посты в Интернете. Ко всему этому интерес был полностью потерян.

Когда просыпался, то лежал, смотря в потолок, как будто просто не понимая, чем можно заняться в таком идиотском месте.

Из оцепенения меня вывела мелодия звонка.

– Ало. Привет.
– Голос на том конце линии был выдохшийся, как у человека, который сдал экзамены и пробежал марафон в один день.

– Фурман, ты что ли.
– Лениво ответил я.

– Да...

– В Допы сегодня идешь?

– Н-нет.
– Испуганно заикнулся он.
– Я больше не приду. Мне плохо. Я ложусь в больницу.

– Да забей. Ты просто устал.
– Усмехнулся я.- Может перепил или недопил. Зачем в гребаную больницу? Приходи в Допы.
– Я с удивлением заметил в себе огромное желание заманить его в клуб, а также понимание того, что больше в клуб он не придет и что мы уже никогда не увидимся.

– Н-нет, нет!
– Воскликнул он, срывая уставший голос. Моя настойчивость его здорово напугала.
– Я просто... звонил спросить, все ли с тобой в порядке? У тебя все как обычно? Ничего не...

– Лучше не бывает.
– Перебил я.
– Все супер.

– Ну тогда... Давай. Будь осторожен там...

– П... "Приходи сегодня в Допы".
– Хотел сказать я и осекся, понимая, что тогда Фурман просто обгадится от страха на том конце.
– Пока.

Отложив телефон, я попытался расслабиться, но это не получалось. Краем глаза наблюдал за окном, желая скорейшего наступления темноты. Именно с темнотой я собирался выйти и направится в Допы. Сегодня будет суперская ночь. Как и всегда. Ход мыслей, рисующий ночные похождения, вдруг оборвался. Что-то шевельнулось во мне между животом и грудной клеткой. Ничего удивительного, скажут многие. В человеческих телах постоянно что-то бурчит, урчит и шевелится. Только сейчас что-то шевельнулось так, как не шевелилось ранее никогда. Абсолютно незнакомое ощущение. В памяти прозвенел сигнал тревоги.

"Такого не бывало раньше и быть не должно".

Шевельнулось безболезненно, словно что-то гибкое и длинное изогнулось.

Я замер, отслеживая каждое свое ощущение.

Снова. Теперь не так сильно. Совсем слегка. Может даже показалось.

Я понял, что не усну и не расслаблюсь. Хотелось действий, выпивки, танца, а этого можно было достичь только в Допах.

Собравшись, я вдруг понял, что Фурман не выходит у меня из головы. Похоже, он не ходил в клуб уже несколько дней к ряду. Может и больше. Я не мог вспомнить, когда последний раз видел его там.

– Черт его дери - процедил я с ненавистью, чувствуя необходимость снова позвонить этому идиоту-Фурману и убедить закончить жалкие попытки слиться.

Набрав его номер, я сразу же выпалил, нет приказал ему.

– Эй Фурман, пойми же идиот, что ни в одной больнице тебе не помогут. Просто сливаться сейчас поздно.
– Я был уверен, что если Фурман чувствует тоже самое, если понимает, всю важность происходящего то подчиниться мне сейчас.

– Приезжай в Допы. Сегодня же приезжай.

– Кто это?
– раздался мерзкий голос незнакомца, голос ничего не понимающего человека.

– "Кто это?" - я понял, что опоздал.
– Где Фурман?

– Говорит младший сержант Чирков. Александр Фурманов в больнице. Если вы...

– Ну и хер ли я перед тобой распинаюсь?! Забудь этот номер и этот звонок забудь, говна кусок.
– я разорвал связь, понимая, что уже слишком поздно. Фурман слился окончательно. Из нашей компании я продержался дольше остальных, как и всегда бывало.

Я чувствовал окружающий мир холодным, липким, безрадостным, а внутри меня горел огонь. И пора было отправится к тем, кто сможет поддержать мой жар своим. Собраться в единый костер из радости, восхищения, безумия и похоти.

Надо было зайти в ванную, чтобы сбрить щетину и умыться. Как только мое отражение появилось в зеркале над раковиной, то из живота раздалось утробное бульканье. Я тут же понял, что происходит и наклонился над унитазом, давая рвотному потоку извергнуться. Тошноты или отвращения не было. Разогнувшись, я посмотрел вниз и увидел, что весь унитаз покрыт красными разводами. Ванну комнату наполнил тяжелый металлический запах крови.

Журчал ручеёк, стекавший из сливного бака. А в унитазе, там, где кровь смешалась с водой, плавали какие-то мелкие кусочки. Вроде ошметков сырого мяса.

"Что же ел последние дни?" - подумал я и не смог вспомнить последний раз.

Смыв кровь, прислушался к себе - ни тошноты, ни боли. Какая-та часть меня на задворках сознания кричала: "Ты блевал кровью, идиот. Беги к врачу". Но крики эти больше ничего для меня не значили. Сейчас были другие проблемы - погладить рубашку перед походом в Допы.

"У меня ведь ничего не болит" - рассудил я.
– "Вот если заболит, тогда и надо парится".

В восемнадцать двадцать я уже шел от Профсоюзной к Допам, еще не подозревая, что на поверхность больше не вернусь.

Там я сразу отправился за новыми дозами к камуфляжному и на лестнице шевеление внутри повторилось. Теперь это было уже не отдельное движение. Мне показалось что кишки в животе внезапно ожили и ползали, переплетаясь друг с другом.

Я обхватил себя руками, пытаясь удержать эти внутренние шевеления. Боли не было, только неприятное ощущение чего-то чужеродного, грязного, мерзкого, засевшего в моем теле. Хотелось это немедленно выблевать, вырвать из себя.

– Ты в порядке, боец?
– надо мной склонился камуфляжный, подавая руку.
– Сегодня ты будешь в ударе. Главное найди себе даму посимпатичнее.

Я кивнул и пошел за ним, словно во сне. Приступ ослаб. Что-то еще шевелилось, но совсем слегка чуть.

Кокаин сегодня не шел, морфий не дурманил. Дозы, наверное, смертельные для обычного человека, даже не ощущались. Я спустился на танцпол, чувствуя в себе что-то лишнее, портящее все веселье. Невозможно было думать, о чем либо, кроме избавления. Окажись у меня в руках нож, я бы распорол себе живот в поисках проблемы. Но тут в голове щелкнула мысль. Точнее не мысль, а ощущение, что я должен сейчас же найти кого-то. Точно не было известно кого, но нарастала уверенность в правильности этой идеи.