Клуб Алиби

— Графу Саффолку можно доверять, — вполголоса сказал Альер Жолио, когда Сумасшедший Джек поднимал трубки и заглядывал в мензурки, счастливый, как моллюск во время прилива. — У меня приказ от министерства содействовать ему во всем, вы понимаете?

Была суббота, конец дня. Ирен не пришла в лабораторию: она отдыхала дома в Антони. Жолио было неловко перед ней, и он был исключительно вежливым. Он боялся любых попыток начать разговор, который мог бы волей-неволей заставить его выдать свою любовь к другой женщине. Она больше не говорила о Нелл после того самого первого вечера, как будто все, что должно было быть сказано, они уже и так поняли. Она могла ощущать терзавшее его чувство вины, так же, как она отчетливо представляла любую научную теорию прежде, чем приступить к ее доказательству. Вот почему она оставила детей в Бретани. Она не хотела отравлять им жизнь. Он стал внезапно и навечно радиоактивен.

— Я так понимаю, что тяжелую воду удалось вывезти из города? — спросил граф.

Жолио раздраженно посмотрел на Альера. Банкир утвердительно кивнул. Это была правда. Прошлым утром в семь часов Моро разбудил Жолио телефонным звонком, сообщив, что он и Коварски находятся в Клермон-Ферран; продукт Z был извлечен из банковской ячейки Банка Франции, сам Моро был на пути в Париж, а Коварски подыскивал подходящее место для временной лаборатории в Оверне, но это была уже закрытая информация. Не просто конфетти, которым можно осыпать любого гипотетического незнакомца. Несмотря даже на то, что канистры Моро былиловушкой.

— Очень хорошо, что вы учитываете запасы «ГидроНорск», — заключил Сумасшедший Джек, — Очень проницательно. Дальновидно. Мы были бесконечно рады, когда Альер приехал в Лондон и сообщил нам об этом. Мы бы сами не могли сделать лучше. А потом, когда немцы волной захлестнули Норвегию…

— Зачем вы пришли? — прервал его Жолио.

Англичанин оперся о металлическую табуретку и достал из кармана своего твидового пиджака кусок салями. Держа в руке маленький ножичек, он сосредоточил на колбасе все свое внимание.

— Я приглашаю вас в Кембридж, старина. Лаборатория Кавендиша идеально подходит для человека вашего уровня и вашей репутации. Я могу предложить вам любую помощь в профессиональном плане, жилье и переезд к вам жены и детишек, а также уважение и сотрудничество с лучшими умами Англии. А вы сможете считать, что боретесь с джерри [93] вместо того, чтобы идти прямо в немецкий капкан.

— Бесспорно, немцы добьются своего, — Жолио взглянул на Альера, но его лицо было бесстрастно. — Это может быть очень долгая война.

93

Фашистская Германия, фашисты. — Примеч. ред.

Граф покачал головой.

— Уважаю ваши чувства. Это демонстрирует искренность и все такое. Но к чему отчаяние? Ваш человек Рейно сказал в четверг нашему премьер-министру, что его армия сдалась. У него не было другого выбора, как покинуть корабль. Практически сделал Черчиллю выговор за то, что тот не послал больше самолетов! Я никогда не видел «старика» в таком раздражении. Я бы не сказал, что он ограничился только руганью.

Жолио положил бумаги, которые он держал, и подошел к окну лаборатории.

— И у вас все еще есть этот план насчет бомбы, — задумчиво произнес граф. — На то, чтобы получить на нее патент. Я думаю, мы все согласны, что не можем допустить, чтобы хоть частичка — ха! это не каламбур — оказалась бы в руках Джерри.

— Рейно никогда не сдаст Париж, — сказал Жолио.

— Но он дал инструкции нашему министерству, vous-voyez [94] , готовиться к отправке в Тур, — вставил Альер. — Отсюда я могу сделать вывод, что каждая ветвь французского правительства имеет свои планы на эвакуацию. У нас есть люди, которые до сих пор жгут бумаги в Министерстве вооруженных сил. Вы должны быть готовы, Жолио.

94

Понимаете (фр.).

— Я согласен ехать в Клермон-Ферран.

— Этого может быть недостаточно. Вы понимаете, что вы сами — ваши мозги — представляют для Франции большую опасность, чем ваша тяжелая вода и ваш циклотрон? Если вы попадете в руки немцам? Мы не можем гарантировать вам безопасность, mon ami [95] . Или безопасность Ирен и детей. Мы даже не можем гарантировать, что вывезем вас. Но граф делает все возможное.

Жолио обернулся и посмотрел на банкира.

95

Друг мой (фр.).

— Возьмите моих мальчиков, — сказал он. — Возьмите фон Галбана и Коварски. Они первоклассные ученые, и им нужна работа. Немцы их просто убьют.

— Не сомневайтесь, они так и сделают, — согласился Сумасшедший Джек. — Только не думайте, что они не убьют и вас, Жолио, как только выяснят все, что им нужно знать. Эти немцы невероятно рациональны. Чертовски рациональны.

Он закончил нарезать колбасу и предложил Жолио кусочек. Возможно, граф и смахивал на Берти Вустера, но Жолио понял вдруг, что англичанин не был опереточным персонажем, не был дураком.

— Сколько у меня времени на то, чтобы принять решение? — его взгляд задержался на графе и его татуированной руке, державшей блестящее лезвие ножа.

— Я дам вам день-два, — заявил Сумасшедший Джек. — Если джерри не явятся сюда первыми.

Глава тридцатая

В понедельник, двадцатого мая, немецкие самолеты снова совершили налет на Шербурский порт.

Капитан приказал всем спуститься с палубы корабля внутрь, но не в трюм, который был забит грузом, потому что «Клотильда» являлась торговым судном, а в самый низкий пассажирский отсек. Верхняя палуба была завалена мешками с песком на случай обстрела. Кругом, повсюду находились французские военные суда, начиненные противовоздушным оружием: время от времени они подбивали немецкий самолет, который, к общей радости всех наблюдателей, падал в море, словно превращающийся в пепел феникс.

Их бомбили четвертый день, с утра в пятницу, когда Салли и мадам Блум поднялись на борт, и Салли с трудом переносила вонь и жару внутри «Клотильды», устав от сотен отчаявшихся людей, которые, сломив сопротивление голландской команды, поднялись все-таки на борт.

Салли и мадам Блум приехали на тринадцать часов позже указанного в расписании отбытия, с трудом пробиваясь по дороге в Шербур через колонны отступавших солдат, большинство из которых были англичанами. Изможденные люди провожали катафалк взглядами, в которых угадывались остатки уважения к умершим, но оба длинных черных автомобиля двигались через колонны боевых машин со скоростью улитки. Поездка, которая должна была занять четыре часа, все затягивалась и затягивалась, пока не сгустилась тьма и мадам Блум не захрапела в углу лимузина, а Салли была готова кричать от нетерпения. Они подвезли нескольких солдат, парней лет восемнадцати-двадцати, безмятежно болтавших, пока машина пробиралась к Шербуру в темноте вечера. Салли запомнила их имена только для того, чтобы забыть их, она слышала слухи о продвижении немцев, видела легкую дрожь пальцев, когда они салютовали ей, выходя из машины. Все перемещались в сторону Ла-Манша, подгоняемые нацистами.

В три часа утра они съехали на обочину, чтобы водитель мог поспать. Обе машины были припаркованы у перекрестка, ведущего куда-то сквозь яблоневые заросли Нормандии. Леони Блум что-то бормотала во сне, и Салли задремала. Тут раздался прерывистый звук, а потом яростная пулеметная очередь: «мессершмитты». Она тут же проснулась и закричала.

Когда самолеты исчезли, дороги были усеяны телами и машинами. Повезло тем, кто нырнул в канавы, некоторые машины были перевернуты. Но безмолвные фигуры посреди шоссе говорили сами за себя. Она попала под дождь смерти, но ни одной капли на нее не попало.