Клуб для избранных

В десять утра в субботу в домике появились Алан и Джеймс, чтобы подготовить все к вечеру. Они загрузили холодильник едой и напитками, проверили, достаточно ли горючего в моторной лодке, накололи дров и запаслись углем для барбекю. Им не нужно было дожидаться почты — оба уже знали результаты. Джеймса приняли в Вашингтонский университет, а Алану предложили несколько мест на выбор. Он склонялся в пользу Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе — на соревнованиях пловцов его команда была вне конкуренции.

И все же Алан беспокоился — не за себя, а за Лесли. Она подала заявление сразу в два учебных заведения Калифорнии. Одно располагалось в Помоне, неподалеку от Лос-Анджелеса, а вторым был Станфордский университет, отстоявший от него на триста миль. Несмотря на порядочное расстояние между обоими городами, Алан был согласен даже на Станфорд, лишь бы Лесли осталась в Калифорнии. Дело в том, что третье заявление она подала в Радклифф, а тот вообще находился у черта на куличках. Алан не сомневался, что его способную подругу примут везде. Ему отчаянно хотелось, чтобы она предпочла Калифорнию — тогда они будут недалеко друг от друга.

В последнее время они часто обсуждали эту тему — иногда спокойно, иногда горячась. Алан понимал, что решение должна принять сама Лесли. И все же в глубине души он надеялся, что ее по счастливой случайности не примут в Радклифф.

Бетти, Джоанна и Робин появились у Лесли за минуту до дневной почты. Бетти с утра знала, что ее приняли туда, куда она и стремилась. Джоанна оставалась в Сиэтле, но уже студенткой местного университета, а Робину предстояло выбрать между двумя учебными заведениями.

Мать с дочерью стояли у окна, пожирая глазами почтовый фургон, который, на их взгляд, тащился по улице непростительно медленно.

Наконец конверты оказались у Лесли в руках. Она пробежала глазами обратные адреса: Станфордский университет, Помонский колледж, Радклифф. Последнее письмо было слишком тоненьким. Дрожащими руками она разорвала бумагу. Мать и друзья, не дыша, наблюдали за ней.

«Добро пожаловать в колледж Радклифф...»

— Меня приняли, — прошептала девочка.

«Ура!», «А ты сомневалась?», «Поздравляю, дорогая!» — раздалось со всех сторон.

— Ну что, ты готова? Можем идти? — нетерпеливо поинтересовалась Бетти, самая большая любительница вечеринок.

— Теперь да, — счастливо выдохнула Лесли, закидывая на плечо сумку с купальными принадлежностями и теплой одеждой. — Возьми, пожалуйста, — попросила она, протягивая матери оставшиеся конверты.

— А разве ты не хочешь... — начала было Сьюзен, думая об Алане.

— Пожалуй. Заберу их с собой и прочту по дороге.

Ей не хотелось открывать письма сейчас, чтобы не думать ни о чем, кроме Радклиффа. Она приняла решение сразу, не задумываясь, как только прочла «Добро пожаловать».

Письма из Станфорда и Помоны ничего не изменят. Может быть, если ей повезет, и то и другое будет начинаться словами: «К сожалению, вынуждены вас известить...»

Выяснилось, что она принята в оба.

Четверка прибыла к месту встречи последней. Остальные уже успели обменяться новостями. Кто-то был разочарован, кто-то искренне радовался. В жизни молодых людей начинался новый этап.

— Ну что, Лесли, теперь ты у нас «клиффи»? — спросила одна из ее подружек, как только они переступили порог. Стремление лучшей ученицы класса попасть в лучший университет страны ни для кого не было секретом.

— Да, — просто ответила та, глядя на Алана, стоявшего в противоположном конце комнаты.

В течение ближайших пяти минут она узнала все новости, хорошие и плохие, касавшиеся судьбы ее недавних одноклассников. Наконец ей удалось добраться до Алана, который, повернувшись к обществу спиной, с отсутствующим видом смотрел в окно.

— Меня приняли в Радклифф, — негромко сообщила Лесли.

— Я слышал.

— Это то, чего я хотела. Для этого я и трудилась все эти годы.

— Знаю, — с грустью кивнул молодой человек, думая о том, что свое решение она приняла до того, как он появился в ее жизни. Значит, с его появлением ничего не изменилось? — А из других мест ответов нет?

— Есть. Меня приняли в оба. Алан, ты несправедлив. Я же не уговаривала тебя отказаться от Калифорнии и обратить взор на восточное побережье.

— Знаю. Хотя я бы предпочел, чтобы уговаривала. Видно, я слишком мало для тебя значу.

— Я не позволю, чтобы ты испортил мне сегодняшний день, — твердо заявила Лесли.

Схватив сумку, она направилась к небольшому сараю, стоявшему чуть поодаль от дома. Во время вечеринок девушки обычно использовали его в качестве комнаты для переодевания. Закрыв дверь на задвижку, Лесли достала из сумки старенький голубой купальник. Она не пользовалась им уже несколько лет, а сегодня захватила с собой на всякий случай. Если ей вздумается прокатиться на водных лыжах, купальник придется весьма кстати. А вот плавать в такую погоду еще слишком холодно.

«И все же я искупаюсь», — упрямо подумала она, натягивая трусики и лифчик. На бедрах купальник сидел отлично, а вот в груди был маловат.

Ну и ладно. Все равно ее никто не увидит. Ей надо окунуться и поплавать. Она поплывет быстро, пока не устанет. Надо дать выход чувствам, охватившим ее несколько часов назад, когда она вскрыла конверт из Радклиффа. И еще гневу, причиной которого был Алан. А потом, успокоившись, она присоединится к остальной компании.

Накинув на плечи полотенце, девушка распахнула дверь и босиком направилась через луг к песчаному берегу. Дойдя до воды, Лесли без колебаний ступила в озеро. Глубина началась почти сразу. Она легла на живот и поплыла, энергично раздвигая руками голубую толщу. Если стоять на месте, при такой температуре недолго и простудиться.

Двадцати минут резких рывков — Лесли специально выбрала баттерфляй — хватило, чтобы довести себя до изнеможения. Набрав в грудь побольше воздуха, она повернула обратно. За несколько метров до берега встала — теперь вода была ей по пояс — и побрела вперед, преодолевая сопротивление почти ледяной массы. При мысли о том, что заставило ее принять это освежающее омовение, Лесли стало смешно. Пожалуй, даже Радклифф не стоит такой жертвы. Однако благодаря купанию к ней снова вернулось хорошее настроение.

— Немного прохладно, а?

Лесли вздрогнула и подняла голову. Джеймс с неизменной сигаретой во рту сидел на какой-то коряге и в упор разглядывал ее. Всю.

Девушка поспешно убрала волосы с глаз. Ее мокрое тело покрылось мурашками. Широко распахнутые сапфировые глаза выражали удивление. На губах застыла смущенная улыбка. Узкие, почти мальчишеские бедра и роскошная грудь, стремившаяся вырваться на свободу из тесного купальника, предстали перед Джеймсом во всей красе.

Лесли чувствовала себя обнаженной. Она и в самом деле была почти обнажена, если не считать тоненьких полосок на бедрах и груди, которые, намокнув, стали прозрачными.