Клуб одиноких зомби

– Зачем к тебе приходила эта старая ведьма? – спросил врач, жующий жевательную резинку.

– Пыль вытирала, – ответила я и увидела серый налет на подоконнике.

Ответ был явно невпопад, и Андрей Вадимович скорчил нелепейшую гримасу.

– Так, я тебе и поверил, Калинова! – чавкая, произнес доктор. – Я догадываюсь, что она от тебя хотела, эта стукачка.

Андрей Вадимович скользнул своим похотливым взглядом по очертаниям моих ног. Мне показалось, что ситцевая застиранная простынка прозрачна как полиэтилен. Я знала все достоинства своей фигуры и не могла обижаться ни на природу, ни на родителей, но, тем не менее, испытала чувство неловкости.

– Что вам от меня надо? – серьезно спросила я.

Врач-бабник громогласно хмыкнул, и я даже подумала, что он надует из жвачки пузырь, но я ошиблась.

– Да, ничего. Я, конечно, западаю на красивых бабенок... но если ты такая идейная, я на тебя время тратить не собираюсь. А потом, мне кажется, вы с Сашкой глаз друг на друга положили...

Вот после этих слов Андрей Вадимович, действительно, надул из жевательной резинки пузырь, лопнул его и разразился идиотским смешком. Я пыталась понять, зачем же он ко мне пожаловал, но мысли путались. В голове был полный сумбур из впечатлений от общения с этим нахалом, с тетей Любой и от увиденного во время транса. Еще мне казалось, что на меня смотрит какое-то женское лицо, но я не понимала, откуда оно. Возможно, оно всплыло из моей памяти, может быть, мое Я принесло этот портрет из астрала или что-то еще... Чтобы понять это, надо было сосредоточиться, но где тут? Андрей Вадимович перестал смеяться и выдал следующее:

– А что! Сашка холостой и помешан на парапсихологии... Вы вполне подходите друг к другу...

– А, это вы пришли мне об этом сказать?

– Вообще-то, нет. Это я так, к слову... Хотел насчет Тишко предупредить, что с ней осторожней надо, она стучит в органы...

– Откуда вы знаете?

– Был у нас два года назад один случай... Волынского чуть с работы не выгнали... Вообщем, вычислили мы, что тетя Люба наша – «засланный казачок»... Наверняка, она тебя про Кириллову пытала... Чувствую я, что здесь дело странное...

– Что странное? – спросила я, желая подтолкнуть Андрея Вадимовича к дальнейшим откровениям.

Он попытался надуть еще один пузырь, но передумал. Меня перестало раздражать его чавканье, я ждала от него сенсации.

– Все странно, – заговорческим тоном проговорил врач. – И дырка у Кирилловой во лбу была странная, и посетитель к ней странный приходил. Говорил, что надо делать все возможное, но в тоже время не спасать Кириллову. Она, дескать, иностранная шпионка, не оказать ей помощь мы не можем потому, что будет международный скандал, и в то же время будет лучше, чтобы она не пришла в себя.

– А вы это откуда знаете, он разве вам все это говорил? – уточнила я, вспомнив, что человек со стеклянным взглядом разговаривал в ординаторской с Волынским и Голявиным, а Андрей Вадимович в это время был в третьей палате.

– Юрий Яковлевич планерку собирал, до нас все довел. А потом этот тип медсестру с собой привел, она Кириллову караулила. Я потому и заволновался, что мог лишнее этой девчонке взболтнуть...

Я вспомнила, что слышала за второй дверью в третью палату их голоса. Молодой женский голосочек показался мне незнакомым, и я решила, что это была практикантка. А это, оказывается, был персонал совсем из другой «оперы»!

– Да, колоться, так до конца, – на одном выдохе произнес Андрей Вадимович. – Она меня все про тебя расспрашивала... но я, поверь мне, ничего ей не сказал...

– То есть как про меня? – не на шутку встревожилась я.

– Она сказала, что слышала, будто среди больных есть ясновидящая и просила познакомить с тобой. Говорила, что хочет узнать свое будущее... Но я тогда на нее сильно запал, поэтому ответил, что не слышал ни о какой ясновидящей. Если честно, я решил за ней приударить, да и она вроде не против была, только играла она со мной, стерва...

Андрей Вадимович замолчал и даже перестал жевать. Я поняла, что та девица больно задела его мужское самолюбие. В подтверждение моей догадки, доктор вдруг сказал:

– Вот на тебя я уже не сержусь, ты сразу дала понять мне, что «нет»... А она... Я даже думаю, что она могла что-то сделать, чтобы Кириллова на тот свет раньше отправилась. Вскрытие покажет... Боюсь, что меня могут обвинить... Предчувствие у меня нехорошее, поэтому я тебе все рассказываю. Волынский себе тоже места не находит, никакой бумаги, предписывающей уход за Кирилловой посторонней медсестры не было... Да, санитарка эта, Тишко Любовь Петровна, к Юрию Яковлевичу, да и ко мне со своими вопросами лезла... Ничего мы ей сказать не могли, вот она к тебе подкатываться стала, так ведь?

– Да, но я сказала ей, что никаких способностей у меня нет...

– Вот это правильно! – одобрительно заметил Андрей Вадимович, немного подумал и спросил, – А все-таки, есть у тебя эти способности или нет? Ясновидящая ты или нет?

Я промолчала, но кивком головы дала понять, что я все-таки обладаю способностью ясновидения. Доктор облегченно вздохнул.

– Ну, так что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что это очень сложное и запутанное дело, так наскоком в нем не разберешься. Но я постараюсь...

– Спасибо, – поблагодарил Андрей Вадимович и направился к выходу.

У меня появилась новая информация к размышлению. «Только бы мне дали возможность все обдумать в тишине!» – подумала я, провожая врача взглядом.

Смешная у него была походка! Ноги не сгибались в коленях, а ступни были слишком уж обращены наружу. Ни дать ни взять Чарли Чаплин, трагический комик! Ему бы еще цилиндр и трость, была бы точная копия...

Глава 14

В середине прошлого века Люба Тишко приехала в Москву из маленького сибирского городка, чтобы стать актрисой. В школе ее все так и звали Артистка. Она была очень общительна, красива и играла главные роли во всех школьных спектаклях. Вряд ли Грибоедов, Островский и Чехов видели своих героинь в одинаковом обличьи.

Папа девочки восседал в кресле очень «серьезного кабинета» с портретом Дзержинского, поэтому даже если бы Люба была картавой уродиной, то и это не помешало бы ей сыграть Софью из «Горе от ума», Катерину из «Грозы» и Нину Заречную из «Чайки». Но, увы, во все театральные институты, училища и школы-студии, куда сибирская красавица подала заявление, она с грохотом провалилась. То ли в те годы в моде были другие типажи – женщины с отпечатком на лице рабоче-крестьянского происхождения, то ли сведения о родителях, содержавшиеся в ее автобиографии возымели обратное действие, но блистать на театральных подмостках и улыбаться с экранов, собирая полные залы, Любови Тишко было не суждено. Но не возвращаться же обратно в глухую провинцию неоцененной по достоинству, а потому обиженной и оскорбленной! – решила золотая медалистка и подала документы в технический вуз. – Инженер – это звучит гордо!

Ее выбор был случайным. Она просто гуляла по Ленинскому проспекту и увидела Институт стали и сплавов. Срок подачи заявлений уже истек, но ознакомившись с ее документами, приемная комиссия сделала для нее исключение. Что сыграло решающую роль – золотая медаль, положение отца или тот акт, что среди абитуриентов было катастрофически мало женщин, а может быть все это сразу, – осталось для Любы загадкой.

К экзаменам она практически не готовилась, но сдала их вполне успешно. В жизни Любови Тишко настал новый этап. Ее сразу заметили коллеги отца и «взяли в оборот». Люба была не только красива, но и умела использовать свои внешние данные для достижения любых целей. А свое актерское мастерство, взращенное в школьном театре и неоцененное московским бомондом, Любовь с успехом применяла и оттачивала в повседневной жизни.