Клуб победителей

Лычкин усмехнулся.

— Идиллия, да и только. Если ты хочешь пирогов, я могу это устроить. С мясом, капустой или грибами с картошкой.

— С мясом.

— Ладно, давай вставать. Надо бриться, мыться. Через час мне надо быть в столовой. На обед будут пироги.

Молодая женщина игриво прижалась к нему.

— У нас еще уйма времени, и тебе идет легкая небритость.

Глава 41

Каждый день Эвелина посматривала на запертую дверь кабинета Караева. Там, в сейфе, на крохотных дисках хранились их воспоминания, которые она должна достать любым путем. Иначе не будет ей прощения. Вчера она впервые узнала от Макса, что члены правительства и бизнесмены сплавляют в «Дотянись до успеха» своих надоевших жен и конкурентов. Что, если она попала в эту организацию не по собственному желанию, а по прихоти мужа? Верстаков заплатил, чтобы ее память стерли. Вдруг с ее дочерью, о которой она ничего не помнила, плохо обращаются? Молодая женщина так расстроилась, что не спала всю ночь и встала утром совершенно разбитая. Теперь уже Евгений успокаивал ее.

— Эв, я тебя уверяю, мы сделаем все, чтобы узнать правду. Хорошо, что ты поняла, насколько это важно.

— Одно дело считать, что ты пришла сюда по доброй воле и совсем другое — узнать, что твоя половина решила таким изощренным способом от тебя избавиться.

Утром она подошла и подергала дверь директора, испытывая большое желание ударить в нее ногой. Потом заставила себя приняться за дело. Интернет по-прежнему был выключен. Тот раз оказался единственным. Пока разбирала папки, в приемной появился главный злодей собственной персоной. Загоревший и посвежевший после отпуска. Немного рассказал про отдых, посетовал на циклон, который и заставил его вернуться раньше.

После чего открыл ключом заветную дверь и исчез в кабинете. Через некоторое время зазвонил телефон. Это был все тот же мужчина из Германии, исправно справляющийся каждый день, не приехал ли шеф. Каждый раз, слыша его голос, Эвелина думала, что поступила глупо, рассказав ему, что здесь происходит. Это не удержало его от решения вступить в клуб, но вполне может навредить ей, если он проговорится Караеву.

— Только что вошел! — сообщила Эвелина. — Как вас представить?

Владимир назвался, чувствуя, что начинает волноваться. Стиснул в ладони Варину фотографию.

— Константин Борисович, с вами хочет поговорить господин Дружинников.

Как ни хорошо владел собой директор центра «Дотянись до успеха», он все же переспросил.

— Дружинников? Как его имя?

— Владимир Ильич.

Возникла пауза. Караев крепче сжал трубку. Голос из прошлого. Что ему надо? Напрасно он рассчитывал, что изобретатель никогда не появится.

— Константин Борисович, вас соединять? — вклинился холодноватый голос Эвелины, чем-то напоминавший голоса дикторов, сообщающих сводки погоды.

— Соединяй, — коротко бросил он и подобрался.

Сначала Эвелина решила послушать, чтобы убедиться, что Дружинников не выдаст ее, но первые же фразы заставили крепче прижать трубку телефона.

— Сколько лет, сколько зим, профессор, — фальшиво бодро начал Караев. — Как живете-поживаете в Германии?

— Спасибо. Был в офисе, удивился вашей предприимчивости, — издалека начал Дружинников.

— Как вы туда попали? Там охрана.

— Бойцов ваших не было на месте. Можно сказать, что я впечатлен. Даже в тюрьме есть окна.

Караев нахмурился.

— Профессор, рад вас слышать, но убегаю на совещание. Может, как-нибудь увидимся. Привет супруге.

Голос Дружиннкова стал жестким.

— Встретиться нам надо, Константин. Разговор есть.

— Занят я, только приехал.

— Не займет много времени. Вы же не захотите, чтобы я засветился, как изобретатель? Я могу подъехать, куда вам удобно. Я в отпуске.

«Черт! Черт! Черт!» — про себя выругался Караев. «Какой же я идиот, что себя не обезопасил.»

— Хорошо. Давайте встретимся через час. Недалеко от метро «Белорусская» есть кафе «Хмельная чарка».

— Хорошо, — согласился Владимир Ильич и повесил трубку. Разжал пальцы, из которых на стол выскользнула Варина фотография. «Все у тебя будет хорошо, Варечка. Все будет хорошо». Собирался он быстро. Из гостиницы до Белорусской как раз час и будет. Должен успеть.

Разъяренный Караев вылетел из кабинета, едва Эвелина успела повесить трубку и открыть погасшее окно компьютера, чтобы изобразить видимость работы. Некоторое время сидела, уставившись перед собой невидящими глазами, думая как лучше использовать полученную информацию. Человек, создавший подобную машину, должен помочь им вернуть воспоминания. А она-то, дурочка, еще пыталась отговорить его получать процессинг. Беспокоилась. А господин Дружинников приехал за барышом.

* * *

В «Хмельную чарку» Константин Борисович пришел пораньше. Звонок из прошлого ухудшил и без того плохое настроение, и он решил пропустить пару рюмочек коньяку, чтобы привести себя в форму. «Хмельная чарка» относилась к разряду дешевых заведений. Деревянные столы, бумажные салфетки и простое меню. Но Караев любил бывать здесь. Войдя, приветливо кивнул знакомому официанту и тот проводил его за столик для двоих. Потягивая коньяк, Константин посматривал на улицу. Когда появится Дружинников, он увидит его. Если узнает. Ведь с тех пор прошло лет десять. Несмотря на гордое звание профессора, Дружинников был настоящим неудачником. Караев недоумевал: дал же Бог мозги, чтобы придумать такую машину и не дал обычной житейской мудрости. Спорт приучил Константина к жесткости и дисциплине. Когда подвыпивший Дружинников поведал о своем изобретении и посетовал, что никто не хочет его купить, сухо пообещал поспрашивать знакомых. Через две недели позвонил и предложил свою цену.

* * *

Владимир Ильич подошел к «Хмельной чарке» быстрым шагом. Беглым взглядом окинув столики, узнал Караева. Обратил внимание, что покупатель его детища поправился и постарел.

— Присаживайтесь! — кивнул директор «Клуба победителей». Профессор снял плащ и повесил на вешалку. Если бы знал, что «Хмельная чарка» окажется заведением подобного рода, не стал бы надевать костюм с галстуком.

— Что будете пить? — осведомился Караев. — Я вот решил коньячку.

— Коньяк не пью, сердце не позволяет. А вот кофе или чай с удовольствием. — сделав заказ, огляделся. Почему Караев выбрал это заведение для встречи? Хотел показать, что дела у него идут плохо? Ладно, не важно.

Дружинников постукивал пальцами по деревянному столу, обдумывая с чего начать столь щекотливый разговор, но Караев перехватил инициативу.

— Вы что же это, угрожать мне надумали? Я вас отправил в прекрасную страну, а вы… Я уже думал, что никогда вас не увижу. — шутливый тон сбил Владимира Ильича с толку. Никогда бы не приехал, если бы не Варюша. Дружинников решил действовать напрямик. Вынул из кармана фотографию и положил перед Караевым.

— Моя внучка Варя.

Константин рассматривал фотографию, пытаясь понять, куда клонит профессор.

— Милая девчушка, рад за вас.

— Вот из-за нее я и приехал, — Владимир Ильич смотрел на лежавшую перед ним фотографию. — У Варюши врожденный порок сердца. Две операции мы вытянули своими силами, на третью денег не оказалось.

Константин все понял. Когда были исчерпаны ресурсы, старый хрен вспомнил о машине. Приехав в Москву, обнаружил, что дела в «Дотянись до успеха» идут неплохо. Вот и решил надавить на жалость. «Как бы ни так, — думал Караев. — За третьей операцией последует четвертая, потом пятая, позже потребуются деньги на реабилитацию. Сам не заметишь, как это чадо станет твоей приемной дочерью». Константин к больным детям жалости не испытывал, считал, что их надо умерщвлять при рождении, чтобы не портить генофонд. Кого родит эта Варя, если ей удастся протянуть лет двадцать, забеременеть и выносить ребенка? Инвалида, подобного ей?