Клуб Ракалий

— Знаешь, не у одного тебя неприятности, — сказал Филип, когда они проходили мимо пустого, но ярко освещенного учебного корпуса. — У меня сейчас дома черт знает что творится.

— Это почему?

— Да все из-за того же Сливового Сиропчика, черт бы его подрал.

Бенжамена услышанное ужаснуло.

— Неужели оно так и тянется? Между ним и твоей матерью? Я думал, у них все закончилось давным-давно.

— Мама то порывает с ним, то начинает встречаться снова, а после опять порывает…

— Ты бы сказал ей хоть что-нибудь. Каково тебе сидеть на уроках Сиропчика, понимая, что у него на уме?

— По-моему, он не знает, что мне все известно. Во всяком случае, папа говорит, что собирается прекратить это. На сей раз он разозлился по-настоящему.

— Прости, Фил, — сказал Бенжамен. — Я ничего не знал.

Теперь, когда он уже не состоял в редакторах журнала, когда пользовался раздевалкой старост и проводил каждый обеденный перерыв в уединении обитого дубовыми панелями клуба «Карлтон», Бенжамен чувствовал, что начинает отдаляться от друга. За весь этот терм они по-человечески и не разговаривали ни разу.

— Слушай, а ты знаешь, что у меня подружка завелась?

— Да знаю. Дженнифер Хокинс. Мне Дуг рассказывал.

— Вот как?

Бенжамен ожидал продолжения — поздравлений, быть может, какого-то знака одобрения. Однако Филип сказал лишь:

— Он собирается поговорить с тобой на этот счет.

Прозвучало это зловеще, но Бенжамену осталось только гадать о возможном значении услышанного — недолго, впрочем: на следующий день, после ленча, Дуг окликнул его у выхода из столовой.

— Филип говорит, ты хочешь мне что-то сказать.

— Несколько слов умудренного жизнью человека, не более. Ты после школы что делаешь?

Бенжамен поморщился: — На этой неделе я занимаюсь уборкой территории. Закончу около половины пятого.

— Я тебя найду.

— Ты не… — Бенжамена охватило нелепое смущение, но он все же спросил: — …Ты не хочешь прийти помочь мне, а? У меня нынче пятый класс под началом, а там кое-кто из ребят… ну, в общем, крупнее меня.

Дуг, услышав это, расхохотался. Впрочем, он видел, что Бенжамен и впрямь нервничает, что для него дело не шутки.

— Не волнуйся, Коджак. Бляха старосты способна напугать человека до смерти. Они будут как воск в твоих руках.

* * *

Чтобы отыскать Бенжамена по окончании занятий, потребовалось лишь несколько минут. Дуг обнаружил его втиснутым задницей в один из мусорных баков — колени прижаты к животу, руки связаны за спиной галстуком старосты.

— Как успехи? — поинтересовался Дуг.

Вытащив Бенжамена из бака, развязав замысловатые узлы и стряхнув пыль с его одежды, Дуг спросил:

— Ну что, по душе тебе принадлежность к правящим классам?

— Не гожусь я для этого, Дуг, — ответил Бенжамен. — Я лучше в отставку подам.

— В отставку подать ты не можешь, сынок. Это должность пожизненная. — Дуг хмыкнул. — Но ты и вправду олух каких мало, Бен. Сразу видно, что в спецвойска тебя не возьмут.

— Ну это я и сам уже понял.

— А как справляется Стив?

— Лучше, чем я, — ответил Бенжамен.

Они уже шагали к Бристоль-роуд. В отдалении погромыхивали до отказа набитые школьниками автобусы. Ближе, прямо перед ними, тянулись регбийные поля, казавшиеся в умирающем свете огромными и жутковатыми.

— Похоже, его они уважают немного больше. Знаешь, прошлой ночью у нас с ним состоялся приятный, долгий разговор. Какие-то родители приходили посмотреть школу, так что нам двоим пришлось соорудить для них семьдесят чашек кофе, а после все их перемыть. Вот и проговорили часа два.

— Стало быть, ты подвизаешься у директора в роли прислуги, а в промежутках валяешь Дженнифер Хокинс, так что на учебу у тебя времени почти не остается, правильно?

— Я не валяю Дженнифер Хокинс. Дуг недоверчиво фыркнул:

— Да ладно, Бен. Все же знают, что было на вечеринке. Мне уже никогда не вернуть назад чувства, которые я питал к одежному шкафу родителей. Каждый раз, как папа лезет в него за свежими носками, в голове моей начинают роиться картины совершенно немыслимые.

— Ну, это был единичный случай. Больше мы ничего такого не делали.

— Но ты же встречаешься с ней, так?

— Так. — И Бенжамен, раздраженный непонятливостью Дуга, сказал: — То, что произошло в шкафу, — да, я знаю, знаю, это смешно… И все-таки случившееся той ночью важно для меня. Для нас обоих. Обстоятельства могли быть странноватыми, однако в самом случившемся присутствовал некий глубокий смысл. Оно оказалось началом чего-то совсем особенного.

— Ох, Бен, да какого же хрена, когда ты наконец повзрослеешь? Ну напился ты с девчонкой на вечеринке, ну стянула она с тебя штаны, это же не значит, что ты… помолвлен с ней или еще что. Мы с тобой все-таки не роман Джейн Остин обсуждаем.

Бенжамен бросил на него сердитый взгляд:

— По-видимому, мы с тобой читали разные романы Джейн Остин. Я там подобных сцен что-то не припоминаю.

— Ты знаешь, о чем я. И потом, ты и Дженнифер, вы не пара друг другу. — Он остановился, повернулся к Бенжамену, в голосе его слышалась теперь подлинная серьезность, озабоченность. — Послушай. Я собираюсь сказать тебе две вещи. Помнишь, я ездил в Лондон повидаться с ребятами из «НМЭ»? Я еще хотел, чтобы ты поехал со мной, но ты не смог? Я тогда познакомился с девушкой. Она машинистка или кто-то еще, работает в «Лошади и гончей». Мы отправились в Фулем, послушали «Клэш», а потом пошли к ней домой и всю ту ночь, я тебе правду говорю, Бен… — он перешел на шепот, — всю ночь трахались до потери памяти. Самыми разными способами. Мы с ней такое вытворяли, чего ты и представить себе не можешь. По сравнению с этим твои тридцать секунд с Дженнифер — звук пустой. — Вообще-то сорок.

— Да сколько угодно. Суть в том, что больше я эту девушку не видел. Мы не потрудились обменяться телефонами или еще что. Просто одна ночь фантастического секса — и привет.

Секунду-другую Бенжамен обдумывал услышанное, потом стронулся с места и пошел дальше.

— Что ж, Дуг, прелестная история, очень трогательный анекдотец. Прямо-таки Ромео и Джульетта. Троил и Крессида семидесятых. Но только некоторые из нас просто-напросто относятся к таким вещам совсем иначе.

— Ну хорошо, ладно, — сказал бегом нагнавший его Дуг. — Скажу тебе еще кое-что. И вот это действительно важно. Тебе семнадцать, в ближайшие несколько лет ты познакомишься с сотнями женщин. И если тебе так уж необходимо распускать нюни по поводу кого-то из живущих в этом говеном городе, хотя бы сделай правильный выбор. А сейчас рядом с нами только две девушки, которые вообще чего-то стоят.

— Да ну? И кто же это?

— Клэр и Сисили, разумеется.

Бенжамен замедлил шаг, а там и вовсе остановился. Они уже почти добрались до ворот, ведущих на шоссе, до входа в спортивный корпус. На самом верхнем его этаже находилась классная комната старшего шестого (пристанище примерно пятидесяти юношей, не избранных в клуб «Карлтон»), из окон лился свет, отбрасывавший на бетон вокруг них длинные, искривленные тени. Внезапно Бенжамену представилось, что это мгновение — как раз одно из тех, судьбоносных, которые он в последнее время научился различать: сверхъестественное, насыщенное значением. Мгновение, когда ему предлагается совершить решающий выбор.