Клуб удивительных промыслов (рассказы)

– Чего же вы хотите? – воскликнул я.

– Я хочу, – отвечал он, – того, чего хочет барышня, надевая новое платье. Я хочу того, чего хочет мальчик, когда бранится с учителем, – словом, хочу покрасоваться. Насчет этого человека я уверен так же, как вы уверены в том, что у вас шляпа на голове. Вы говорите, это нельзя проверить. Я говорю – можно, а потому поведу вас к Бомонту. С ним приятно познакомиться.

– Неужели… – начал я.

– Конечно, – прибавил он, – я попрошу прощения, мы не одеты. – И, перейдя через мглистую площадь, он взошел на ступени.

Услышав звонок, лакей во фраке и манишке открыл нам и, услышав имя моего друга, перешел от недоумения к почтению. Нас быстро повели в гостиную, но беловолосый хозяин успел выйти нам навстречу.

– Дорогой мой! – воскликнул он, тряся Бэзилу руку. – Сколько лет я вас не видел! Вы жили… э… в деревне?

– Не совсем, – улыбнулся Бэзил. – Я жил в затворе, дорогой Филипп. Надеюсь, не помешал?

– Вы! – вскричал пылкий аристократ. – Вы пришли как раз кстати. Знаете, кто здесь?

– Нет, не знаю, – серьезно ответил Грант.

Тем временем из гостиной донесся взрыв смеха.

– Бэзил, – торжественно сказал лорд Бомонт, – у меня сам Уимпол.

– А кто это? – спросил Грант.

– Ну, ну! – воскликнул лорд. – Нет, вы были в деревне. Вы были у антиподов. Вы были на луне. Кто такой Уимпол? Кто такой Шекспир?

– Что до Шекспира, – мирно отвечал мой друг, – предполагаю, что он не Бэкон. Скорее, Мария Стюарт. Что же до Уимпола…

– Неужели вы не слышали о короле остроумия?! – вскричал в экстазе лорд Бомонт. – Да он преобразил беседу – не в искусство, им она была всегда, а в великое искусство, как преобразил ваяние Микеланджело. Ответы его…

Снова раздался смех, и почти сразу в переднюю вышел тучный, одышливый человек.

– Мой дорогой! – взволновался хозяин.

– Больше не могу! – сказал гость. – Нет, Бомонт, я не дам над собой потешаться дешевому щелкоперу. Я не петрушка! Я…

– Ну, ну, ну! – забеспокоился лорд. – Познакомьтесь, друзья мои. Судья Грант, то есть просто Грант. Бэзил, вы знаете сэра Уолтера Чолмли?

– Как же, как же, – отвечал Бэзил, кланяясь почтенному баронету и с любопытством глядя на него. От злости он вспотел и побагровел, но даже это не скрыло благородства черт, белизны волос, достойной осанки и породистого, хотя и двойного подбородка.

Сэр Уолтер был величав и вежлив, так вежлив, что мог проявить несомненную слабость гнева, не утратив достоинства; так вежлив, что даже неловкий поступок облачался в благовоспитанность.

– Я несказанно огорчен, Бомонт, – угрюмо сказал он, – что недостаточно учтив с вашими гостями, особенно в вашем доме. Но ни вы, ни новые гости тут не виноваты. А вот этот наглый выскочка, этот балаганный…

В эту минуту появился молодой человек с рыжими усами и мрачным взором; по-видимому, его тоже не развлекал пир остроумия.

– Вы, наверное, помните Драммонда, хотя бы школьником, – сказал Гранту хозяин, – теперь он мой секретарь.

– Прекрасно помню, – отвечал Бэзил.

Драммонд с удовольствием и уважением пожал ему руку, но мрачности не утратил. Обернувшись к баронету, он сказал:

– Леди Бомонт просила передать вам, сэр Уолтер, что очень просит вас остаться. Она вас почти не видела.

Почтенный гость, все еще багровый, явственно боролся с собой, но воспитанность победила, и, глухо пробормотав:

«Леди Бомонт… желание дамы… конечно…», он пошел за Драммондом в гостиную. Через полминуты оттуда раздался смех, свидетельствующий (по всей вероятности) о том, что его опять обидели.

– Я не сержусь на доброго старого Чолмли, – заметил хозяин, – у него несовременный ум.

– А что такое ум современный? – спросил Грант.

– Ну просвещенный, прогрессивный… трезво смотрит на факты…

Тут раздался еще один раскат смеха.

– Я спрашиваю потому, – заметил Грант, – что один ваш друг с современным умом запрещал есть рыбу, а другой разрешал есть людей. Надеюсь, я не перепутал.

– Знаете, Бэзил, – возбужденно говорил лорд, следуя за нами, – я никак не пойму, с кем вы. Иногда мне кажется, что вы – истинный либерал, иногда – что истинный реакционер. Современный ли вы человек?

– Нет, – весело и громко ответил Бэзил, входя в гостиную.

Многие обернулись, впервые за вечер оторвав взор от нашего незнакомца, только двое по-прежнему глядели на него. Дочь хозяина, Мьюриел, не спускала с него больших фиалковых глаз, видимо, разделяя жажду аристократок к словесным развлечениям. Сэр Уолтер смотрел угрюмо, видимо, всячески желая выбросить его в окно.

Блистательный джентльмен, которого мы видели в северных кварталах, был тут, не столько усевшись, сколько извившись на легком изогнутом стуле и всем – от серебристых завитков до изящных ног – напоминая кольца змеи.

– Никак не пойму, мистер Уимпол, – весело сказала Мьюриел, – как вам это удается. Вы говорите серьезно, мудро, но так забавно! Если бы я о чем-нибудь таком подумала, я бы сразу рассмеялась.

– Я согласен с мисс Бомонт, – сказал сэр Уолтер, снова вскипая обидой. – Если бы я подумал о такой чепухе, я бы не сумел сохранить терпение. Да, я бы его потерял.

– Потеряли? – встревоженно переспросил Уимпол. – Не сохранили бы? Скорее сдайте его в музей!

Все засмеялись, а сэр Уолтер побагровел и крикнул:

– Какая глупость! Да вы знаете, с кем говорите?

– Конечно, – отвечал Уимпол. – Я никогда не говорю глупостей, не изучив аудиторию.

Грант пересек гостиную и прошел за спину рыжего секретаря. Тот стоял, прислонившись к стене, и мрачно смотрел на говоривших, а еще мрачнее – на дочь хозяев, жадно внимавшую Уимполу.

– Можно вас на минутку, Драммонд? – спросил Грант. – Простите, леди Бомонт, это по делу.

Позвал он и меня. Мы вышли в какую-то комнату.

– Драммонд, – резко начал Бэзил, – здесь много хороших людей, много и умных. К несчастью, хорошие – неразумны, а умные – дурны. Только вы и честны, и совсем не глупы. Что вы думаете об Уимполе?

У секретаря было бледное лицо, а волосы – рыжие. Теперь они стали одного цвета.

– Не мне о нем судить, – отвечал он.

– Почему? – спросил Грант.

– Потому что я его ненавижу, – далеко не сразу, но с большой силой ответил Драммонд.